Воин и меч - Иван Геннадьевич Фаворов

удача отвернулась от белой армии. Прежний успех как-то треснул, надломился и начал осыпаться кусками неудач. Утром ожидалось сражение, но веры в победу не было, как и достаточного запаса патронов, опытных и морально стойких бойцов. За спиной Анатоля была жарко натопленная изба, полная хмельных офицеров, а впереди тёмная, холодная ночь, полная звёзд и неизвестности, похожая на будущее которое им сулил завтрашний день. Он зажёг спичку и прикурив выпустил облачко дыма с паром. Дверь снова скрипнула и на крыльцо вышла Параскева. Хозяйка дома, муж которой пропал ещё в конце германской войны и теперь не было ясно жив он или мёртв и если жив то, за кого воюет. «Везёт мне на вдов». – Подумал Анатоль и вместе с тёплым дыханием над ухом зашелестел приятный женский голос.

– Не холодно вам здесь господин офицер, – шутливо спросила хозяйка. – Я вот вам принесла согреться. – Она протянула Анатолю один из двух стаканов с вишнёвой наливкой, которая пользовалась за столом большим успехом на фоне надоевшего за последние дни самогона. Анатоль ещё раз взглянул с надеждой в далёкое тёмное небо, словно в глубине его мрака скрывалась истина, добраться до которой можно было, только нырнув в него со всего разбега. Выдохнул дым, взял стакан и, осушив одним глотком, схватил сильной ладонью Параскеву за задницу, отчего та весело взвизгнула и подалась в его сторону. Анатоль притянул её ближе и впился в горячие пьяные губы долгим поцелуем, словно старался таким образом забыть всё то, что угнетало растрёпанную душу.

Когда он вернулся в избу, поручик Никитин спал, сидя за столом, два других его товарища ещё допивали бутылку. «Какая завтра может быть атака!» – подумал Анатоль и, выпив стопочку, пошёл пройтись.

За последние месяцы чем больше Анатоль погружался в события Гражданской войны, тем сильнее рушился его мир, а нового не возникало. Он присоединился к белым после того, как армия Деникина начала нести поражения и полностью растеряла былой победоносный задор. И если один из его миров разрушали красные, арестовав старцев, то второй, рушили белые, демонстрирую дезорганизацию и полное отсутствие той бесшабашной бравады, к которой он привык во времена своей юности, служа офицером. Поэтому он чувствовал себя чужим везде и только тёмный свод неба казался ему родным и близким в силу своей бескрайности и неопределённости.

На окраине деревни, из темноты подворотни Анатоля окликнул знакомый голос:

– Господин офицер, помогите, пожалуйста? – Голос был хорошо знакомым, но Анатоль не мог вспомнить, кому он принадлежит. А человек продолжал. – У телеги, на которой я ехал, колесо свалилось в канаву, помогите вытащить, будьте так добры.

Анатоль поздоровался и подошёл ближе, он не боялся, но руку положил на рукоять револьвера на всякий случай.

– Помогите, а. Я с важной депешей в штаб армии, но застрял здесь по нелепой случайности, мой кучер сбился с дороги, и мы застряли в канаве. – Ещё раз заговорил из темноты голос. В впотьмах Анатоль не мог разобрать черты лица говорящего. Он видел, что голова этого человека перемотана шарфом поверх головного убора, а на пальто повязан ещё шерстяной платок по типу женской шали.

«Штабная крыса», – подумал Анатоль, – «Или вообще гражданский какой-то». Но вслух спросил:

– У Вас нечем посвятить, ни зги не видно.

– Святой воды с собой не вожу. – С каким-то лукавым подобострастием пошутил собеседник, явно стараясь хоть как-то расположить к себе слушателя. А сам полез в карман за спичками.

В неровном мерцании огонька, вспыхнувшего на короткий промежуток времени, Анатоль безошибочно узнал в странном собеседнике своего старого знакомого по прозвищу Граф. В сердце кольнуло, в висках стукнуло. Спичка догорела, но собеседник его тоже явно узнал. Повисла пауза. Анатоль аккуратно, стараясь не шуметь, взвёл курок. Но первым нашёлся Граф.

– Ба, вот так встреча. Вот кого не ожидал увидеть. Но очень рад, очень. – Не меняя принятого стиля общения, больше подходящего базарной кумушке, чем некогда грозному графу представителю всесильных Иллюминатов, продолжал старый знакомый и лез обниматься.

Анатоль вначале хотел прервать нежеланную любезность, опасаясь ножа в печень, и оттолкнуть старого знакомого, но потом вспомнив неказистый и комичный образ говорящего, открывшийся перед ним в свете быстро потухшей спички, смягчился и по-приятельски обнял старого знакомого, заодно почувствовав насколько тот похудел и осунулся. Граф явно был не опасен, а скорее жалок и вызывал сострадание и любопытство.

Вторую спичку зажёг уже Анатоль, чтобы посмотреть, что случилось с телегой и обнаружил, что та, сойдя одним колесом с дороги, крепко сидит на оси, увязнув в грязи по самую ступицу. Попробовал толкнуть, телега осталась неподвижна как угол дома.

– Пойдёмте в тепло, друг мой. – Сказал Анатоль, заметив, что граф буквально танцует от холода. – И возницу вашего пристроим и накормим, а завтра уже займёмся телегой.

Граф хотел возразить, но желание согреться и поесть было настолько сильным, что он физически не смог этого сделать, и Анатоль отвёл приятеля в избу, где сам квотировался.

Офицеры, добив бутылку, спали кто где: двое по лавкам один за столом. Анатоль с помощью Графа переместил уснувшего в сидячем положении на заботливо расстеленную шинель в углу у печки. Смёл со стола мусор и убрал грязную посуду, поставил её в угол у входа. Из соседней комнаты выглянула Параскева.

– А, это ты вернулся. – Слащаво улыбнулась она.

– Да, да, иди спи. Я старого приятеля отогреться привёл.

– Ну, ну. – Сказала хозяйка и скрылась за дверью.

Выложив на стол несколько варёных яиц и краюху хлеба, Анатоль налил себе и Графу по маленькой, чтобы скорее согреться. Граф трясущимися от холода руками опрокинул сивушную наливку, которую в прежние годы не стал бы даже нюхать и раскрасневшись улыбнулся. А Анатоль про себя подумал: «как же он постарел», – разглядывая старого знакомого в свете керосиновой лампы. В словно приплюснутых временем чертах лица Графа прослеживалось что-то лягушачье, немного жалкое, но от этого и комичное одновременно.

– Мне казалось ты раз и навсегда покончил со службой. – Начал Граф разговор первым.

– В сложившихся обстоятельствах просто не нашёл себе другого применения.

– Да, с прошлым расстаться не просто. Но у тебя как-то получилось это сделать…

– Ты до сих пор работаешь на Иллюминатов? – Перебив Графа и, пренебрегая принятыми прежде между ними условностями, переходя на «Ты», спросил Анатоль.

– Нет, я больше с ними несвязан.

– Если произошла коммунистическая революция, значит, Иллюминаты проиграли? – спешил узнать самое важное Анатоль.

– Нет, Иллюминаты никогда не проигрывают. Проиграл я и моя партия. Мы остались за дверьми того здания, в которое ты приходил на инициацию. Больше я с Иллюминатами несвязан и теперь сам по себе, у нас забрали все средства к существованию и выпроводили на улицу.