Хелена - Мария Хлодвиг

Уже тогда мои мысли пленял Лионель. В экземпляре "Легенды" из родительской библиотеки была гравюра — закованный в старинный латный доспех юноша смотрит прямо перед собой, тяжело опираясь на длинный меч. Мне нравилось разглядывать его печальное мужественное лицо. Став старше, я стала представлять себе, что когда-нибудь встречусь с ним.

Вскоре после того, как офицер поправился и съехал от нас, я и брат узнали, что он не был совсем уж нам чужим. В жилах бравого воина текла благородная кровь Лерьэнов, но в отличие от папы, его, как говорят в высшем свете, "зачали в правильной постели". Отец раскрыл наше родство одной-единственной незатейливой фразой: "Дети, надеюсь, вы не сильно донимали дядюшку Вильнара?"

Мирные дни притупили мой интерес к духовной литературе. Мама пыталась учить меня рукоделию и изящным искусствам, папа — наукам, а брат обеспечивал головную боль и родителям, и мне. И только в Особый День мы вспоминали имена погибших друзей.

Вторая война оставила после себя куда больше воспоминаний, чем предшественница. В первые годы обучения в Храмовой Школе я даже просила Жиюнну даровать мне забвение — так тяжёла была ноша некоторых из них. Но мои молитвы — не знаю, к счастью или горю — остались без ответа.

В самые тяжкий месяц той, последней, войны я начала смотреть на истории в "Золотой легенде" другими глазами. Странные сказки превратились в истории о реальных мужчинах и женщинах, обрётших высшую цель.

В те дни я умирала от страха. Мне безумно хотелось получить хоть капельку мужества героев старины. История Лионеля вновь увлекла меня с новой силой… Она толкнула Элен-девочку стать жрицей-Хеленой.

"Теперь мы вместе".

Решение пойти к Королеве далось мне с трудом, но умирающий от жажды не обладает роскошью выбирать, от кого принять воду.

Когда я переступила порог тронного зала, правительница изучала развешанные по стенам портреты юных девушек. Иногда она морщилась, иногда — одобрительно кивала, но чаще презрительно фыркала и властным жестом показывала Слугам убрать изображение не угодившей девицы. Голову сотворённой богини украшал венок из живых цветов — но каких! Её венчали синие розы, секрет взращивания которых был потерян после падения Империи Эйана.

— Как мило, что ты зашла, — неожиданно ласково обратилась Владычица ко мне.

"Смелее, Хелена. Ты сможешь…"

— У меня есть просьба…

— О нет, погоди! — погрозила пальцем правительница Пустого мира. — Сначала ты должна сделать кое-что для меня, а уже потом я решу, наградить тебя или нет. В моём доме есть определённые правила. Чтобы заслужить мою милость, ты должна их соблюдать, кроха-волшебница.

Я тяжело вздохнула.

"Это ради всех нас".

— Что я должна сделать?

— Мне по нраву твой боевой настрой, милая, — с довольной улыбкой проговорила Королева. — Ты начинаешь понимать свои обязанности.

"Смирение относится к добродетелям, особо ценимым богами. Всеми из них".

— Когда мой сын проснётся — а это будет совсем скоро, уверяю тебя — он не должен быть один. Я думаю подыскать ему хорошую девушку.

"Понятное для матери желание, но какая роль отведена в её плане мне?"

— Она должна быть красива, в меру умна, скромна и по рождению принадлежать Эмьвио Косом, — перечислила достоинства предполагаемой невесты Королева, загибая холёные белые пальцы, унизанные кольцами. — Благородное происхождение обязательно. Я не хочу отдавать своего мальчика в руки девице из простонародья. Он достоин самого лучшего.

— Я не слишком разбираюсь в сортах знати, — меня задело пренебрежительное высказывание "хозяйки" о людях, которым не посчастливилось родиться с дворянской фамилией. Какой абсурд — делить людей по происхождению! Как будто аристократ обязательно умнее или честнее крестьянина.

— Как мило, девочка, — холодно — очень холодно — сказала Владычица Ортано Косом. — Ты почти открыто перечишь мне. Но не тебе защищать простых людей. Вспомни, кто твои предки и не дерзи мне более.

Я сжала кулаки. Она знает про Лерьэнов, чья проклятая кровь текла по моим жилам. Так уж вышло, что любовь богов ставила их ненамного ниже представителей королевских фамилий Старого и Нового Света.

— Я Хелена Альноэн. Ни больше и не меньше.

У меня есть собственное родовое имя. У меня, мамы, отца и моего беспутного братца. Мы ничем не связаны с Дерзкими. У нас своя жизнь.

— Называй себя как хочешь, девочка-волшебница. Но знай: придёт день, и тебе придётся признать очевидное.

"Ещё посмотрим. Я не сдамся без боя".

— Успокойся, ты не подходишь в невесты моему сыну. Тебе не хватает скромности, к тому же твоё сердце всецело занято тем рыцарем — и я не стану тебя осуждать. Он настоящий красавчик.

Я даже не попыталась скрыть облегчения.

— Так что же мне сделать, госпожа?

— О, я скажу, когда решу, что именно, — усмехнулась королева. — Но ты должна дать обещание, что непременно выполнишь мою просьбу. Согласна? Мне не хотелось бы принуждать тебя силой — люди от такого ломаются, а в каком-то смысле ты теперь родня моему мальчику.

— Я согласна.

Хуже уже быть не может. Я в плену, демон-Талиан вырвался на свободу, мой любимый угасает с каждым часом. Мне нужна божественная помощь.

— Вот и славно. Хорошая, умная девочка. Ну, что ты хотела у меня попросить?

Мой злейший враг — время. Оно убивает Лионеля, и оно же играет на стороне демона. Мне отчаянно не хватает пары десятков дней, чтобы найти выход из моей запертой комнаты. Но я чувствовала — здесь, в Ортано Косом, у времени нет такой власти, как в моём родном мире.

— Останови ход дней в своих владениях.

Королева бросила на меня насмешливый взгляд.

— А ты, как я погляжу, не скромна в желаниях. Что же, это мне под силу. Даже больше — гордые граждане Эйана думали как ты. Над руинами города Гирэ Нор до сих пор возвышается башня механизма, некогда созданного лучшими мужами Империи. Не хватает лишь ключа… По счастью, мне известно, у кого он. Эй, Слуги! Приведите-ка ко мне первого раба!

Пока голубоглазые женщины искали Миарка, я гадала, почему сотворённая богиня не захотела воспользоваться своей собственной силой для остановки времени. Либо она не желала заниматься этим лично, либо… хотела преподать мне некий урок.

"Я нуждаюсь в подобной наставнице".

К тому моменту, когда беловолосые големы ввели понурого эйанца, я отчаялась разгадать замысел правительницы Пустого мира.

— Госпожа желала меня видеть? — тихо спросил юноша. В его голосе не было и капли достоинства.

Мне было больно видеть его таким — унижающимся и жалким. За время нашего недолгого знакомства я начала ценить его редкие проявления отваги и благородства. В них он показывал себя истинным представителем Древней Империи, в остальном же… что-то тщательно скрываемое от меня в прошлом Миарка заставляло его пресмыкаться перед Королевой.