Хелена - Мария Хлодвиг

Судя по словам Миарка, метаморфозы основ мироздания начались гораздо раньше, чем я думала — не со смертью Создателя, а с началом его агонии.

"Долгой агонии".

— Прощай, Алетия. Прощай, и прости за всё.

Читая невысказанные мысли друга, я приготовилась использовать магию. Лишь она могла уничтожить древний артефакт.

— Вырвись из темницы разума, жар моей горечи. Наполни мои руки силой десяти солнц. Подари покой измученному сердцу через разрушение.

Я коснулась кончиками пальцев стекла, и оно оплавилось.

Оказалось достаточно маленького отверстия, чтобы хрупкое равновесие, тысячелетия сохранявшееся внутри прозрачной гробницы и сохранявшее тело девушки нетленной, исчезло. За считанные мгновения время взяло своё. Прекрасное тело обратилось в прах, и лишь голый череп зловеще скалился, глядя на нас пустыми глазницами.

— Сожги её, — попросил Миарк. Нехорошее выражение — безумное выражение — появилось в его глазах. — Пусть не останется ничего!

Я кивнула. Беснующаяся внутри меня сила с радостью согласилась на предложение эйанца.

— Пусть пламя примет ту, что не нашла покоя на земле.

Юноша отвернулся от вызванного моим заклинанием погребального костра, да и я не стала смотреть. Некоторые зрелища не нуждаются в зрителях.

— Прощай, Алетия, — со слезами на глазах проговорил мой друг. — Я не любил, но Творец видел — хотел для тебя лишь счастья.

Обнявшись, мы покинули гробницу.

Приходит время, и каждый понимает — наступила пора порвать с частью прошлого. Иногда это больно, но всегда — необходимо.

Пройдя сквозь очищающее пламя расставания, обновлённые, мы готовы вступить в новый день.

Пусть впереди Миарка ждут лучшие дни.

"И меня тоже".

— 9-

Пятьсот два. Пятьсот три.

Пятьсот четыре.

Ещё немного — и я на вершине.

Пятьсот пять.

— Когда-то отсюда открывался изумительный вид, — с грустью сказал Миарк. — В детстве я часто сбегал с занятий и часами просиживал здесь, наблюдая за жизнью города. Люди — ты не поверишь! — казались не больше муравьёв.

"Почему же? Охотно верю".

Мы стояли на небольшой смотровой площадке. За нашими спинами высился купол из зеркального стекла и металла. Он защищал главное сокровище Гирэ Нор — механизм управляющий временем в Пустом мире.

Я подошла к краю площадки и посмотрела вниз. Голова тут же закружилась.

"Высоко. Мы забрались слишком высоко".

— Осторожно, — предупредил Миарк. — Здесь легко оступиться.

Я послушно шагнула назад.

"Почему эйанцы променяли лежащую на берегу тёплого моря солнечную страну на унылые равнины Ортано Косом?"

— Каково было жить здесь?

— Жить? Принцесса, я не жаловался. Помню, как в двенадцать впервые побывал в Эйане. Его стены сияли золотом, а дома походили на сказочные дворцы. Да, тот город поражал. Но знаешь, — печально улыбнулся юноша, — красоты столицы не вытеснили из моего сердца Гирэ Нор. Я любил его всей душой.

— Понимаю.

Из моего сердца ничем не выжечь Тэйрес с его сонной тишиной и развалинами Папоротникового замка на холме. Он часть меня.

— В детстве этот город казался вечным, а сейчас я стою на вершине башни Повелителя Времени и смотрю на его руины, зная, что и Эйана больше нет. Забавно — жалкий человек пережил города, страну и даже своего бога.

Мне хотелось успокоить друга, сказать, что теперь он полностью свободен от прошлого… но я понимала — это ложь. Пройдёт ещё много дней, прежде чем Миарк сможет встретиться лицо к лицу с настоящим.

Как странно… И Миарк, и Лионель — пришельцы из прошлого, вольно или невольно обманувшие само время. Неужели мне суждено стать их проводником из тьмы к свету?

"Эту ли судьбу избрали для меня?"

— Довольно предаваться воспоминаниям, — с какой-то больной оживлённостью проговорил Миарк. — Хелена, ты хотела остановить время? Я помогу тебе!

Он резким движением распахнул ведущие к древней машине двери. Они подались на удивление легко — само здание будто одобряло наше вторжение в святую святых города.

"Один крошечный шаг для Элен…"

Моим глазам открылась небольшая комната без углов. По её стенам, полу и потолку вилась металлическая лоза. И листья, и даже крохотные цветы выглядели совсем как настоящие.

"Их ковал не эйанский мастер. Они выросли сами".

В центре залы стоял трон. Гроздья вяло пульсирующих лиловых и сиреневых кристаллов и прямоугольные белые панели по периметру залы освещали лицо восседающего на нём человека.

Миарк засмеялся. Жутко, хрипло, безумно.

— Здравствуй, отец. Вот мы и снова встретились.

Я застыла, не в силах проронить ни звука.

"Вот он, истинный владыка времени Ортано Косом. На его власть я дерзко решила покуситься".

— Не беспокойся, — небрежно бросил юноша. — Он не причинит тебе зла. Ларан мёртв уже тысячи лет.

— Это склеп?

— И да, и нет. Последней волей отца было найти упокоении здесь, возле главного сокровища нашей семьи. Хотя подозреваю, что ему хотелось оставить напоминание Белой о пределе её возможностей. Как ты уже знаешь, силы её велики, но не беспредельны. Есть места, где она слабее смертного, есть вещи, которые ей не по зубам. В Гирэ Нор Королева обладает большой властью: рядом находится сосредоточение её могущества. В часе пути от городских стен, на берегу солёного озера, в боли и муках она получила второе рождение. О, стоит ей только захотеть, и все здешние мертвецы оживут, чтобы восславить новую госпожу. Все… кроме моего отца. Его душа вне её достижимости, и умирая, он прекрасно об этом знал.

— Белая пыталась…

— Не один раз, — Миарк ответил на мой вопрос, даже не выслушав его до конца. — Все попытки были тщетны. Он не отвечал на её зов. Моей хозяйке пришлось ограничиться консервацией тела — думаю, она никогда не оставит надежду на его возвращение.

Человек на троне выглядел как живой. Высокий, напоминавший сложением больше воина, нежели учёного, с суровыми, словно выточенными из камня чертами лица… Рядом с ним Миарк выглядел мальчишкой. Да, между ними определённо прослеживалось сходство, но вряд ли даже спустя годы мой друг станет копией отца.

Чело мёртвого украшала массивная корона с крупным рубином; облачён он был в пурпурное одеяние, похожее на церемониальные одежды правителей Эйана — я видела их однажды на гравюре. Правая рука Ларана лежала на подлокотнике трона, а левая покоилась на фолианте в тёмной коже.

"Записи его исследования?"

Миарк уставился на книгу жадным мутным взглядом.