Кабинет доктора Ленга - Чайлд Линкольн

Д’Агоста уселся за стол.

– Тогда приступаем к работе.

Колдмун пододвинул к себе журнал посещений, открыл и начал просматривать страницы. По структуре журнал напоминал конторскую книгу: дата, имя посетителя, подпись, учреждение, время прихода и ухода. Справа был еще один столбец с инициалами ответственного хранителя. Колдмун быстро определил подпись Мэнкоу – буквы ЮСМ с завитушкой на конце – и вернулся к первой странице. Записи начинались с первого января. Колдмун положил на стол записную книжку и принялся переносить туда каждую строчку с подписью ЮСМ. Через минуту он остановился.

– А что, если я буду называть вслух имена и учреждения, пока записываю их, а ты тем временем станешь разыскивать в папках их документы? – предложил Колдмун.

– Отличная идея, – ответил д’Агоста без особого энтузиазма.

Работа пошла быстрее. Папки были разложены по порядку, да и инициалы ЮСМ встречались не очень часто. Меньше чем за час они составили список за время от первого января до даты убийства Мэнкоу. Колдмун пересчитал записи – двадцать шесть.

– Теперь проверим сами учреждения, – сказал он. – Нужно погуглить каждое из них, найти сайт с именами сотрудников и проверить, работают ли там эти люди. Если ничего не найдем, будем обзванивать. Это поможет определить человека, указавшего ненастоящее имя или место работы.

– А если он назвал настоящее имя, но не свое, а чужое? – спросил д’Агоста.

– Если это не сработает, перейдем к следующему шагу.

Д’Агоста кивнул:

– Правильно мыслишь. Я начну с нижней строчки, а ты с верхней. Каждому достанется по тринадцать.

Колдмун принялся за работу. Первым в списке стояло имя того, кто, вероятно, был последним человеком, видевшим коллекцию перед смертью Мэнкоу: Григор Попеску, профессор антропологии из университета Бабеш-Бойяи в Румынии. Колдмун зашел на сайт университета, и имя профессора тут же высветилось. Проверено.

Следующим посетителем был Ганс Нахтнебель, профессор антропологии из Гейдельбергского университета. Его имя тоже подтвердилось.

Третьим оказался профессор Джордж Смит, университет Центральной Флориды. Его имя Колдмун тоже отыскал: Джордж Смит, доктор философии, адъюнкт-профессор, отделение социальных наук.

Он уже собирался перейти к следующему, но вдруг засомневался. «Джордж Смит». Слишком распространенное сочетание. Настоящий Джордж Смит, по крайней мере, добавил бы второе имя, чтобы выделиться среди прочих.

Колдмун заглянул на сайт Центральной Флориды. Университет подавал себя как одно из крупнейших учебных заведений страны. Более шестидесяти тысяч студентов и двенадцать тысяч преподавателей. Имя, которое невозможно нагуглить, затерянное в списках огромного университета. Колдмуну это не понравилось.

Он нашел в папке телефон Джорджа Смита и позвонил.

– Социальные науки, – ответил резкий голос.

– Могу я поговорить с профессором Смитом?

– Которым? У нас их трое.

«Ну конечно же!» – подумал Колдмун с еще большим подозрением.

– Джорджем Смитом.

Долгая пауза.

– Он адъюнкт. С ним нельзя связаться по телефону кафедры.

– Не могли бы вы дать мне координаты?

– Нам не разрешено это делать.

– Простите, что не представился. Я специальный агент Колдмун из Федерального бюро расследований. Я звоню по официальному делу и рассчитываю на вашу помощь, мисс…

Молчание.

– Простите, но откуда мне знать, кто вы такой? Подайте письменный запрос на официальном бланке.

– Ваше имя, пожалуйста?

– Филлис.

– Просто Филлис?

– Я не собираюсь называть вам свою фамилию. Может, вы вообще не из ФБР. Я же сказала, изложите вопрос в письменном виде. У нас здесь и так дел хватает.

Она повесила трубку.

Колдмун сидел, закипая от ярости. Он поднял голову, и его взгляд встретился с оценивающим взглядом д’Агосты.

– Что ты скажешь об этом имени – Джордж Смит? – спросил Колдмун.

– По-моему, чушь собачья. – Д’Агоста пододвинул к себе папку, где указывались данные Смита, его научные интересы и причина визита. – Ну-ка, посмотрим… Мэнкоу пригласил Смита взглянуть на коллекцию хункпапа в одном из хранилищ. Что это еще за хункпапа и с чем ее едят? – спросил он, подняв взгляд от бумаг.

– Хункпапа – это племя Сидящего Быка.

– Ах, даже так? Давай-ка позовем Арчера.

Д’Агоста вышел и через пару минут вернулся в компании Арчера.

– Чем я могу вам помочь? – поинтересовался тот с нервной улыбкой.

Сейчас он походил скорее на maître d’[75], чем на начальника службы безопасности.

– У вас есть камера слежения в хранилище хункпапа? – задал вопрос д’Агоста.

– Хункпапа?

– Это племя из народа лакота.

– Ах да. Есть. Очень ценная коллекция.

Колдмун заглянул в журнал посещений.

– Мы хотели бы просмотреть записи с этой камеры за шестнадцатое апреля, между полуднем и двумя часами дня.

– Никаких проблем. Я раздобуду их через двадцать минут.

«Двадцать минут?» – впечатлился Колдмун.

– Мы поставили принципиально новую систему видеоконтроля, – гордо заявил Арчер, заметив его удивление, – с возможностью поиска по базе данных и объемом памяти в целый петабайт. Просто вводишь дату, место, временной интервал – раз, и запись получена.

– Прекрасно, – ответил Колдмун. – Мы будем очень благодарны.

Арчер удалился с куда большим сознанием собственной значимости, чем при входе в комнату. Колдмун и д’Агоста продолжили изучать список, но ни одно имя в нем не выделялось настолько, как «Джордж Смит». Прошло двадцать минут, затем тридцать, сорок. Наконец появился Арчер с глубоким разочарованием на лице.

– Ничего не понимаю, – сказал он. – Запись словно бы испарилась.

У Колдмуна кольнуло в затылке.

– Как?

– Не знаю. Система повышенной степени безопасности, автономная, с автоматическим дублированием записей. Похоже на сбой в программе.

«Похоже», – мысленно повторил Колдмун.

– Мне бы хотелось взглянуть на это хранилище.

Арчер, видимо, не ожидал такого поворота.

– То есть посетить его? Когда?

Колдмун посмотрел на д’Агосту, потом снова на Арчера:

– Прямо сейчас.

Арчер совсем растерялся:

– Простите, но я не могу это устроить. Хранилище находится в зоне усиленной охраны. Войти туда можно только с разрешения заведующего отделом антропологии.

– И кто же он такой?

– Доктор Бритли.

Колдмун переглянулся с д’Агостой.

– Мы его еще не опрашивали?

– Он есть в списке, но его никак не отловить.

– Раз так, давай убьем двух зайцев сразу.

40

12 декабря 1880 года, среда

– Значит… мы можем рассчитывать на удовольствие видеть вас, ваша светлость?

Миссис Кэбот-Флинт сидела на краешке стула, насколько позволяли ее комплекция и необходимость хранить подобающее достоинство. Оба ее подбородка слегка подрагивали в ожидании ответа.

Констанс наклонила голову:

– Вы так любезны. На этот вечер у меня не назначено никаких встреч. Я с радостью приму ваше приглашение.

Хозяйка особняка сложила ладони, сверкнув разноцветными камнями на пальцах.

– Превосходно! Превосходно! – Она приняла чуть более расслабленную позу. – Так я попрошу Генриетту налить вам еще чаю.

– Сделайте одолжение.

Герцогиня Иглабронз в последний раз изящно пригубила из чашки и поставила ее на фарфоровое блюдце.

Горничная бросилась заново наполнять чашку, а Констанс с тайным удовлетворением подумала о переменах, произошедших за последние дни. Сначала она обрядила беднягу Мёрфи в пышную кучерскую ливрею и велела сделать так, чтобы они едва не столкнулись с экипажем пожилой женщины прямо на Пятой авеню. Возможно, это был грубоватый способ знакомства, но Констанс не сомневалась в успехе. Стоит только почтенной матроне понять, что Констанс – загадочная аристократка, о которой внезапно заговорил весь город, и эта женщина станет мягкой, податливой игрушкой в ее руках. Так и вышло. Сначала обмен визитными карточками с записками, а затем и приглашение на утренний чай в исполинском, по-мещански безвкусном donjon[76] на той же Пятой авеню, несколькими кварталами дальше.