Око Силы. Вторая трилогия. 1937–1938 годы - Андрей Валентинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Легкий шелест – и возле костра их вновь было двое.
– Гипноз… Эх, Юрий, ученый ты человек! Ну вспомни! Ты же должен знать – дхары не люди. Понимаешь? Мы другие, совсем другие…
…Они были как свет. Они были всегда – сколько существует Высокое Небо. Когда возникла земля, они научились принимать видимый облик – человека и зверя… Когда-то эти слова, прочитанные в книге, лишь удивили. Теперь, услышанные у гаснущего костра – вселили страх…
– У нас мало времени, Юрий! – Крапивин начал сворачивать новую самокрутку, и Орловский мельком подумал, где осажденные берут табак. – Надо собрать Й'хасу – Совет. Поэтому я – коротко, а ты хочешь верь, хочешь нет… В общем, мы не люди. Если тебя пугает такая формулировка, то скажем так: дхары – народ, обладающий редкими природными способностями, не известными другим людям. Разницы нет… Истинный Лик ты уже видел. Кажется, товарищи красноармейцы принимают нас за ручных медведей. Между прочим, действует впечатляюще… Этой способностью обладают не все, только потомки «серых». Помнишь, у дхаров было три племени? В подобном виде мы не можем говорить, как люди, зато способны общаться без слов – нечто вроде столь осмеянной наукой телепатии. Мы называем это «голосом племени»… Ладно, это ты видел своими глазами, убеждать не буду. Теперь о заклинаниях…
Крапивин глубоко затянулся и заговорил еще быстрее – кажется, кна-гэгхэн действительно очень спешил:
– Боевые заклинания – не та мелочь, что я показывал, а настоящие – не применялись сотни лет. Даже у Гхела не было такой возможности. Почему – не знаю. Но я уверен, что они действуют, необходимо лишь «Заклинание-Ключ». А теперь представь, если такое попадает к Усатому или к твоему Иванову. Представил?
Орловский кивнул. Что могут сделать боевые заклинания, он помнил.
– Поэтому я рад, что не знаю «мэви-идхэ». Нет соблазна отдать его – и получить большевистскую амнистию. Но даже не это главное, Юрий! Если мы узнаем «Ключ», то появится соблазн. Понимаешь, какой?
– Нет… еще нет…
Что может быть страшнее большевиков, вооруженных, к примеру, «Горячим Ветром», Орловский вообразить не мог.
– А ведь это просто! – на лице Анха мелькнула горькая улыбка. – Мы сидим в осаде семь лет. Мы смертники. И тут – такое!.. Мы можем не удержаться – даже я. Все это воинство, что пришло сюда, можно сжечь за полчаса – вместе с их пушками. Полностью – без следа! На Столицу мне потребуется час, от силы два. Сталина не спасет даже Коминтерн – и та нечисть, что ему помогает! Ты понял? Мы можем сделать то, чего Колчак не смог – всего за несколько дней!
Орловский помотал головой. Услышанное было слишком невероятно. Но ведь увиденное – еще невероятнее!..
– Погибнут миллионы. Огонь сжигает всех – и виновных, и невинных. Я не хочу такой победы. Пока не хочу. Но если у меня будет заклинание – не знаю… В общем, все… Я предложу Совету все же начать переговоры. Вдруг удастся договориться? Если нет – постараемся прорваться. Конечно, уйдут не все… С нами не останешься?
Юрий вспомнил о револьвере. Бесполезная игрушка! Что он сможет сделать, когда ТБ-3 повиснут над лесом?
– Не могу, Андрей. Если я не вернусь, они не начнут переговоров. Не знаю почему. Я же говорил…
Андрей кивнул:
– Усатый просчитал все ходы… Ладно, пошли поспишь, а на рассвете тебя переправят. И последнее… Утром попытайся ни с кем не разговаривать. Может, я свяжусь с тобой и скажу, чем закончились переговоры. Тебя вряд ли будут информировать. Ничего не делай, просто сиди спокойно и жди…
Крапивин затоптал догорающие угли, и поляна погрузилась во мрак. Через минуту Юрий вновь шагал по узкой тропе. Шли недолго. Почти рядом оказалась хорошо замаскированная землянка, возле которой Крапивин коротко попрощался, оставив Орловского одного.
…Юрий лежал на грубо сбитых нарах, стараясь успокоиться. Даже если то, что он увидел, не гипноз и не обман зрения, то по поводу всего остального Крапивин скорее всего ошибается. Боевые заклинания, скорее всего, сказка, в которую очень хочется поверить обреченным дхарам. Но отдавать «Заклинание-Ключ» Орловский не мог. Это не его тайна, и если Анх, дхарский вождь, считает, что «мэви-идхэ» не должно достаться врагам, Юрий должен молчать. Но ведь это – война! И он, Орфей, бессилен…
Юрий думал повидаться с Анхом утром, но перед рассветом за ним пришли все те же молчаливые проводники, вновь завязали глаза и повели лесными тропинками к опушке. Там его ждал вчерашний проводник, который явно обрадовался, увидев Орловского живым и здоровым. Снова долгий путь – по вешкам через минное поле, по мосткам через «колючку»…
Комбриг Миронов встретил Юрия возле штабного домика. С ним было еще трое, все с ромбами в петлицах. Орловский поздоровался и коротко сообщил, что дхары согласны на переговоры. Вопросов не было, комбриг лишь заметил, что правительственная делегация уже прибыла. Кажется, товарищ Иванов, и тот, с усами, спешили!
Но дальнейшее Юрия уже не касалось. Его отвели в пустой домик, где он уже был вчера, посоветовав не выходить наружу. «Совет» прозвучал весьма убедительно, вдобавок к крыльцу приставили караульного.
Значит, все… ЗК Орловский выполнил приказ своих врагов, и теперь они попытаются вырвать тайну у предводителя осажденных. Анх ничего им не скажет – и ТБ-3 поднимутся в воздух…
Глава 10. Вера Лапина
Утром, придя на работу, Пустельга позвонил в Камерный театр, рассчитывая, что Лапина будет на репетиции. Действительно, Вера должна была присутствовать на «прогоне» нового спектакля, но она почему-то не пришла. Сергей положил трубку с некоторым облегчением. Ему не хотелось говорить с неизвестной девушкой. И вовсе не потому, что ему претили благодарности или не устраивало знакомство с актрисой Камерного. Пустельга научился не верить в случайности. То, что Вера узнала о нем, свидетельствовало, что об этой истории проведал кто-то посторонний. А вот это уже крайне плохо…
Надо было работать. Еще вчера, перед сном, Пустельга битый час анализировал причины неудач. Для начала нужен был хотя бы самый общий план поиска проклятой «Вандеи», но для этого требовалась какая-то зацепка, маленькая кочка в непроходимой трясине. Такой зацепкой мог оказаться взрыватель, но почти верное дело сорвалось…
Чуть припоздавшие на службу Ахилло и Прохор застали своего начальника за странным занятием: старший лейтенант рисовал чертиков. Точнее, это были не чертики, а крокодилы, один другого зубастей. Михаил-Микаэль попытался пошутить, но Сергей так цыкнул на подчиненного, что даже толстокожий Прохор сообразил, что командиру лучше не мешать.
Крокодилы выстраивались ровными рядами на казенной бумаге, а Сергей думал. Со взрывателем не вышло, Иностранный отдел не смог разыскать Тургула, бригады в провинции утонули в расследовании предполагаемых диверсий на заводах, Корфа следовало оставить в покое… Оставалось то, что и советовал таинственный ночной собеседник – операция «Ковчег», таинственное исчезновение будущих «клиентов» Большого Дома. Этим он покуда не занимался, а, похоже, зря…
Последний, двенадцатый, крокодил остался недорисованным. Сергей послал Карабаева за всеми данными по поводу сгинувших беглецов. Надо было собрать все: адреса, места работы, подробности побега. Вскоре на столе возвышался миниатюрный Эверест из папок, скоросшивателей и отдельных бумаг. Ахилло присвистнул, но Пустельга уже знал, что делать, и отправил Михаила за библиотечными карточками. Требовалась картотека. Этот метод Сергей всегда применял, работая с вражеской агентурой. Из всей информации выделялось главное: фамилия, адрес, место работы, время исчезновения. Сообразивший в чем дело Ахилло предложил добавить еще графу – про таинственную черную машину. За работу усадили Карабаева, который воспринял приказ безропотно, даже с некоторым удовлетворением. На стол одна за другой ложились карточки – первая, третья, десятая…
Вторую идею подал Михаил, предложив обозначить на плане Столицы места, где жили пропавшие. Мысль понравилась, и старшего лейтенанта отправили в спецотдел, где хранились подобные карты, давно уже перешедшие в категорию секретных. Вслед за этим Сергей усадил Ахилло за бумаги, велев еще раз их просмотреть и хорошенько подумать.
Работа казалась неподъемной. Всего исчезло сто восемьдесят три человека, в том числе сорок три женщины и тридцать детей. Однако Сергей чувствовал, что сеть закинута широко, но верно. Теперь следовало, не спеша, извлекать улов. Что-то явно было там, в непроницаемой глубине…
К вечеру от бумаг рябило в глазах. Сергей настолько устал, что напрочь забыл о Вере Лапиной. Вспомнил о ней уже ночью, засыпая, решив поутру перезвонить в театр. Но назавтра он тоже не позвонил. День начался необычно. Пустельгу вызвали в хозяйственное управление и вручили долгожданный ордер. Квартира оказалась неподалеку, на Большой Бронной, в огромном новом доме, построенном для молодых специалистов. Конечно, коммунальная, зато ему выделили целых две комнаты.