Око Силы. Вторая трилогия. 1937–1938 годы - Андрей Валентинов

– Требуется, – кивнул в свою очередь Пустельга. – Михаил, займетесь! Уж больно все аккуратно получается…

После работы Сергей съездил в общежитие и уложил свой старый фанерный чемодан. Можно было переезжать. Мелькнула мысль, что следует заехать в Камерный, подождать конца спектакля и увидеть, наконец, Лапину. Но Пустельга рассудил, что этим вечером он занят. Переезд на новую квартиру – более уважительной причины, пожалуй, не бывает…

Дома, ибо теперь здесь, на Бронной, был его дом, он поставил чемодан посреди комнаты, повесил в шкаф свой штатский костюм и отнес на кухню купленный накануне чайник. Для начала Сергей решил прилечь на кровать и перечитать взятую в библиотеке книгу Виктора Гюго, дабы успокоить совесть. Одолей он своевременно книгу, разговор о Лантенаке мог бы кончиться не столь бесплодно…

Первую главу Пустельга одолел быстро, а затем начал просто перелистывать, вспоминая знакомые эпизоды. Фрегат «Клеймор» везет Лантенака во Францию, нищий спасает беглого маркиза, бывший аббат Симурден обещает расстрелять того, кто проявит слабость…

Кое-что в перечитанном сразу насторожило. «Вандея» – название было удачным. Подпольщики словно приглашали перечитать Гюго. Но зачем? Вандея – гражданская война. Тот, кто назвал так организацию, словно намекал: готовьтесь! Лантенак и Кадудаль, Фротто и Рошжаклен выйдут из подполья – и «белые» вновь пойдут на Столицу…

А что на деле? Беглецы, прячущиеся в тайном убежище, антисоветские публикации… Может, в Большом Доме не замечают главного? Пока ищут бежавших «красных профессоров» и комсомольских активистов, где-то незаметно зреет мятеж, и эти спрятанные нужны, чтобы придать будущей власти оттенок преемственности, когда в кабинеты наркомов, сядут не эмигранты, а бывшие бухаринцы и рютинцы?..

Пустельга помотал головой, отгоняя нелепые фантазии. Спешить не следовало, спешить просто опасно…

Он вновь взялся за книгу. Итак, фрегат «Клеймор», английский корабль с экипажем из французов-эмигрантов готовится выйти из гавани…

Внезапно потух свет. Пустельга вздохнул и аккуратно закрыл роман. В Ташкенте он привык к подобному, электричество в городе то и дело пропадало. Странно, что такое бывает и в Столице. Может, просто выбило пробки?

Сергей подошел к двери и выглянул. В подъезде света тоже не было. Решив лечь спать, он направился на кухню, чтобы глотнуть холодного чаю и вдруг остановился. В дверь стучали.

…Вначале показалось, что это просто капли дождя бьют по стеклу. Потом подумалось, что сосед по площадке явился с предложением ремонтировать распределительный щит…

Пустельга подошел к двери и уже хотел было открыть замок, как вдруг откуда-то из неведомых глубин вынырнул страх. Ночь, пустая квартира, темнота. Он откроет…

В дверь вновь постучали, Сергей вздохнул, решив, что распределительный щит чинить не будет, и щелкнул замком.

– Сергей Павлович? Товарищ Пустельга?

Голос был женский. От неожиданности Сергей отшатнулся, успев подумать о соседке, столь же заинтересованной в починке освещения.

…Девушка, невысокая, в расстегнутом легком плаще. От нее пахло дождем и, почему-то, бензином. Голос внезапно показался знакомым…

– Д-да. Это я…

– Я Вера… Вера Лапина. Мне надо с вами… Можно войти?

На тебе! На миг стало жарко – и снова вернулся страх.

– Можно зайти? – растерянно повторила девушка, заметив, что Пустельга молчит. – Я промокла. Там так холодно!..

Сергей, наконец, опомнился. В любом случае гостью, к тому же промокшую и замерзшую, держать на лестничной площадке не полагалось.

– Заходите. Прямо по коридору, вторая дверь направо. Я сейчас…

Он поспешил в комнату и быстро накинул пиджак. Вернувшись, запер дверь и провел гостью к себе. Случайно прикоснувшись к ее руке, Пустельга почувствовал ледяной холод, как будто Вера пришла с лютого мороза.

– Я сейчас заварю чай…

– Не надо…

Лапина бессильно опустилась на край кровати (больше садиться было некуда) и помотала головой.

– Если можно – полотенце. У меня волосы промокли.

Чай Сергей все-таки поставил. В одной из вчерашних бутылок оставался еще глоток коньяку. Вера между тем тщательно вытирала волосы, они оказались длинными, по пояс. Тусклый свет падал из окон, и Пустельга смог разглядеть ее лицо. В полумрака черты лица странно заострились, кожа казалась бледной, какой-то пепельной…

– Спасибо, – Вера глотнула коньяк. – Мне некуда было идти, Сергей Павлович…

– Просто: Сергей, – предложил Пустельга. – А вас…

– Да, конечно, – на губах промелькнула улыбка. – Зовите по имени, Сергей. Давайте все-таки познакомимся…

Маленькая ладонь обожгла холодом, и Пустельга пожалел, что коньяка осталось так мало.

– Вера, у вас руки ледяные!

– Да… Весь день ходила по улицам, пыталась ездить в метро, чтобы согреться, но потом мелочь кончилась, а кошелек я забыла. Сергей, давайте я расскажу все сразу…

Вера говорила тихо, голос был растерянный и какой-то безнадежный, словно она заранее знала, что ей не поверят.

– Вы знаете, я попала в плохую историю. Переписывалась с одним человеком. Военным… Потом его арестовали, мои письма и фотографии оказались у Рыскуля. Дальнейшее вы знаете, Сергей… Это было страшно, мне впервые в жизни захотелось умереть…

Она замолчала, но Пустельга не торопил. Он уже пришел в себя и теперь слушал девушку не только с сочувствием, но и с профессиональным интересом. До сих пор она говорила правду.

– Потом… Я попросила кое-кого из знакомых… Мне обещали помочь, но затем сказали, что это безнадежно. И тут пришел Микаэль…

– А кто такой Микаэль? – как можно равнодушнее поинтересовался Пустельга. Девушка явно удивилась:

– Миша? Его у нас все знают! Он сын Александра Ахилло, очень симпатичный молодой человек, такой общительный!… Он зашел ко мне и отдал документы. Я так и не поняла, откуда они у Миши…

Сергей кивнул. Вера, по-прежнему, не лгала. Он постарался сосредоточиться. Сейчас начнется главное, и надо понять, где правда, а где – нет…

– Я так обрадовалась! Вы, конечно, понимаете… – Лапина вновь покачала головой, мокрые волосы упали на лицо. – В то утро мне казалось, что есть все-таки Бог на небе! Но в тот же вечер мне позвонили. Голос мужской, незнакомый… Сказали, что документы достали вы, назвали вашу фамилию и номер телефона. Вначале я ничего не сообразила и позвонила вам сказать спасибо…

Девушка не лгала, но Сергей ощутил, что каждое слово дается ей с трудом. Она, похоже, колебалась, рассказывать ли дальше.

– Потом… Потом еще звонок, тот же голос… Он сказал, что вы совершили должностное преступление, добывая документы. Что есть свидетели, а значит, я соучастница. И если я не хочу попасть в камеру, а потом в лагерь, то должна выполнять то, что мне скажут…

Пустельга почувствовал в ее тоне легкую странность. Что-то было не совсем так. Вера явно не договаривала…

– Они хотели… Вначале я думала, что этот, неизвестный, хочет того, что и Рыскуль…

Внезапно девушка уткнулась лицом в ладони. Узкие плечи вздрагивали – Вера плакала, без звука, словно ей что-то сдавило горло. Наконец, медленно подняла голову:

– Извините… Это было так омерзительно! Рыскуль – животное… Дайте мне платок или полотенце…

Чистого платка у Пустельги не оказалось. К счастью, полотенце было рядом.

– Он сказал, что я должна познакомиться с вами. Что это будет легко: вы человек молодой, симпатичный… – Вера горько усмехнулась. – И даже посредственной актрисе это вполне по плечу, а мне так и бог велел. Он, кажется, видел мои спектакли: назвал несколько ролей… Я должна стать вашей знакомой, другом и выполнять их указания…

– Какие именно?

История была самой элементарной. Вербовка, простая и не очень грамотная. Страх и угрозы – стимул не особенно надежный, особенно в длительной перспективе.

– Они не сказали. Я должна вначале войти к вам в доверие…

Стоп! Сергей сдержал усмешку. Вера лгала! Лгала очень убедительно, но Пустельга кожей почувствовал неправду. Ей сказали, это точно…

– Я поняла из его намеков, что должна узнавать от вас какие-то служебные тайны. Вы ведете важное расследование…

Тоже ложь! Тут не требовались даже отмеченные в его служебной характеристике «особые способности». Только человек, далекий от спецслужб, мог допустить, что сотрудник Большого Дома будет поверять служебные тайны своим знакомым…

– Я отказалась, но мне угрожали… Вчера я заметила у дома каких-то подозрительных типов, сегодня утром тоже. Я не пошла в театр, весь день бродила по городу, а потом решила идти к вам… Что мне делать, Сергей?

– Сейчас? Успокоиться и лечь спать.

Пустельга встал, прикидывая, куда уложит гостью. Жаль, что он не успел обзавестись хотя бы раскладушкой!

О деле он решил больше не говорить. Девушку, конечно, заагентурили, иначе откуда ей знать адрес на Бронной? Бедная Вера! К тому же агент из нее никакой, такие держатся недолго, срываются, их очень легко перевербовать…