Око Силы. Вторая трилогия. 1937–1938 годы - Андрей Валентинов

О деле он решил больше не говорить. Девушку, конечно, заагентурили, иначе откуда ей знать адрес на Бронной? Бедная Вера! К тому же агент из нее никакой, такие держатся недолго, срываются, их очень легко перевербовать…

– Вы ляжете здесь, – Пустельга кивнул на кровать. – Простыней и одеял, увы, нет. Я вам дам шинель…

– Сергей! Вы мне не верите? Ну что же мне делать, помогите! Я попала в какую-то западню…

Холодные ладони легли на плечи. Ее глаза оказались рядом, широко раскрытые, испуганные. И все-таки она играла – играла прекрасно, профессионально. Пустельге внезапно стало невыносимо жаль молодую актрису. Да, она попала в западню. Наверное, тому, кто звонил по телефону, хватило серьезных аргументов.

– Я вам верю, не надо, – Сергей осторожно отстранился, заставив себя улыбнуться. – Бояться вам нечего, никакого преступления я не совершал. Эти мерзавцы просто лгут! Поспите, а утром поговорим конкретно…

В ее глазах мелькнуло что-то похожее на облегчение. Но затем – снова страх, и Пустельга еще раз убедился, что девушка рассказала далеко не все.

– Правда? Но почему они… Господи, что же мне делать?

– Пока – отдыхать. Не волнуйтесь, все будет в порядке…

В последнем Сергей, был, конечно, не уверен. Но что-то сделать придется. В конце концов, за подобные вещи положено крепко бить по рукам. Да и Веру жалко. Запутали девушку, сволочи!..

Он укрыл Лапину шинелью и начал устраиваться у двери, прикидывая, что можно постелить на паркет. Внезапно Вера подняла голову:

– Сергей! Вы что, собираетесь спать на полу? Прекратите немедленно! На этой кровати можно уложить пятерых! Можете положить между нами пистолет вместо меча…

– Как в «Тристане и Изольде»?

«Тристана» Пустельга видел в Харькове в исполнении разъездной труппы.

– Мы как раз собираемся ставить «Тристана». – Вера пододвинулась к самому краю, и Пустельга, не испытывавший воодушевления при мысли о ночевке на паркете, неуверенно присел на кровать. – Я, честно говоря, очень хотела сыграть Изольду, но в последний момент роль дали, как всегда, Алисе, жене нашего главного…

Сергей вздохнул и устроился с другого края кровати, накрывшись с головой извлеченным из чемодана старым пальто. Интересно, что они от него хотят? Уже засыпая, Пустельга вдруг подумал, что подсылать агента стоило лишь в одном случае – если требуется подготовить убийство. Он не женат, а, значит, «бытовуху» шить бесполезно. Но только какой из Веры агент-ликвидатор? Разве что Рыскуль решил отомстить. Да и то вряд ли – побоится, сволочь! А если не Рыскуль, то кто тогда?

Ночью он почувствовал резкий холод. Открыв глаза, Сергей сообразил, что девушка совсем рядом, ее рука лежит поверх пальто, лицо чуть касается его затылка. Холодно, очень холодно! Сергей отодвинулся на самый край. Вера глубоко вздохнула во сне, по лицу пробежала быстрая судорога…

…Будильник зазвенел, как всегда, неожиданно. Пустельга дернулся, и, не открывая глаз, сел на постели. Будильник все звенел. Сергей разлепил веки – и обомлел. Кровать была пуста, шинель лежала поверх пальто, и он понял, почему под утро ему стало теплее…

Входная дверь оказалась запертой. Пустельга нажал кнопку выключателя – лампочка вспыхнула как ни в чем не бывало…

По пути на работу, шагая по оживленной, полной спешащими людьми, улице Горького, Сергей, перебрав события прошлой ночи, отметил одну странность. Допустим, у неудачливого агента не выдержали нервы. Вера встала с кровати, накинула плащ, вышла, заперла дверь. Ключи у нее, конечно же, имелись… Стоп! На двери, ведущей на лестничную площадку, не просто замок! Там еще и задвижка, которую можно закрыть лишь изнутри. Когда сегодня он открывал дверь, задвижка была… на месте! Получалась форменная чушь. Не могла же Вера задвинуть ее с той стороны!

Ахилло и Прохор уже были на месте, занимаясь каждый своим делом. Карабаев ползал по расстеленной на полу огромной карте Столицы, старательно отмечая местожительство беглецов, Михаил же вырисовывал на бумаге какую-то затейливую схему. Сергей молча сел за картотеку…

День прошел без всяких происшествий, вечером тоже ничего не случилось, и Сергей испытал нечто вроде разочарования. Последующие дни были столь же скучны и обыденны. Пустельга привез кое-что из мебели, выписав самое необходимое в хозуправлении и прикупил всякие полезные мелочи, в том числе посуду и красивую настольную лампу. Теперь у Пустельги имелся письменный стол, кресло и даже небольшой вентилятор. Быт получался непритязательным, но пока хватало и этого. Домой Сергей приходил только ночевать – дел было слишком много. Операция «Ковчег» продолжала медленно, но неуклонно обрастать новыми, чрезвычайно любопытными деталями.

Карабаев завершил работу с картой. Для пущей наглядности лейтенант обозначил места, где жили беглецы, пустыми гильзами от мелкокалиберной винтовки, предварительно смазав их клеем, дабы не падали. Ахилло рассудил, что это символично, после чего все трое принялись изучать Столицу с птичьего полета.

Гильзы стояли внешне без всякого порядка. Беглецы жили в самых разных концах города, однако Сергей сразу же заметил странные скопления. В некоторых местах гильзы стояли густо, впритык, кое-где – по две-три, а местами – по десять, а то и по пятнадцать. Возле самой реки, рассекавшей город на две части, они выстроились целой батареей.

– Которые по две, по три, – старательно разъяснял Прохор, – это семьи. Которые помногу, те из одного дома…

– Ведомственные дома, – сообразил Ахилло. – Ну, конечно! Дом старых большевиков, дом инженеров авиации…

Он нагнулся над картой, внимательно изучая гильзовый пейзаж и время от времени произнося нечто вроде «Ага!» Сергей, слабо знавший Столицу, был вынужден прибегнуть к помощи Карабаева. Особенно заинтересовало Пустельгу скопление гильз у реки.

– Шестьдесят три штуки, – довольно пояснил лейтенант. – Это Дом Правительства…

Сергей понимающе кивнул. Конечно, там могло проживать немало тех, кому грозил арест. Но количество гильз все же удивило.

– Так называемый Дом на Набережной, – Михаил легко коснулся пальцем карты. – Архитектор Иофан, дом построен в конце 20-х для семей работников центральных учреждений. Домина огромный – подъездов сто…

– Сто? – Пустельга покачал головой.

– Ну, не сто, но много. Кстати, уникальное место для еще одного – секретного…

– Там и без того секретов полно, – пожал плечами Прохор. – Ход подземный к Главной Крепости, подвалы, даже радиостанция собственная. Вражинам не укрыться: наши пасут все время…

– И все-таки шестьдесят три! – недоуменно хмыкнул Сергей. – Треть!.. Ладно, что мы имеем?

– Строго говоря, ничего, – развел руками Ахилло. – Я уже говорил: опасней всего – совпадения… Прохор, у вас нет сушеных тараканов?

Пустельга от неожиданности рассмеялся. Карабаев невозмутимо покачал головой.

– Михаил, у меня, кажется, обнаружились клопы, – отсмеявшись, предложил Сергей. – Можем устроить охоту…

– Клоп – он мелкий. Нужны тараканы! Надо положить по таракану возле тех домов, где была черная машина…

Пустельга затаил дыхание. Ну конечно! Какой все-таки Михаил молодец!..

– А пуговицы годятся? – поинтересовался практичный Прохор. – Зайду завтра в «Детский мир», благо рядом…

Михаил между тем продолжал исчерчивать лист за листом, создавая нечто, напоминающее генеалогическое древо. Многие линии утыкались в пустоту, но закономерность просматривалась и здесь. Те, что бежали первыми, тянули за собой родственников, соседей, сослуживцев. Случайных людей было мало, версия о «семейной конторе» начинала получать подтверждение…

…Роман Гюго был прочитан. Первое впечатление осталось: книга прежде всего о гражданской войне. «Вандея» должна иметь прицел на что-то подобное, иначе название лишалось смысла. Значит, где-то рядом ведется невидимая работа, копится оружие, намечаются объекты для атаки? В конце концов Пустельга решил поделиться своими сомнениями. Скептика Прохора он предпочел не волновать, а побеседовать с Михаилом.

Случилось это под вечер, в самом начале октября. Карабаев отпросился с работы чуть раньше, сославшись на визит дальних родственников, и Пустельга со своим сотрудником остались в кабинете одни.

– Бог весть, – рассудил Микаэль, выслушав соображения начальства. – Сергей! Я хоть и несостоявшийся актер, но все-таки работник органов, а эта профессия приучает к реализму. Как говаривал Станиславский: «Не верю!»

– Почему? – Пустельга даже обиделся. – Мы же читали о процессе Зиновьева, о процессе Пятакова!.. Вас не убедило?

– Угу… Очень убедило! Ведь что выходит? Те, кого вы назвали, еще совсем недавно пользовались огромным влиянием. У них была связь с Троцким, с иностранными спецслужбами. Их люди были во всех республиках, в центральных наркоматах, у нас, в армии. И что? Убили Кирова? Еще двоих-троих? Гора родила мышь – и то полудохлую… Теперь с другой стороны…