Теория Большого взрыва. Самая полная история создания культового сериала - Джессика Рэдлофф

и сказал: «Наверное, получив сценарий, вы проводите массу времени, перечитывая его и выделяя реплики?» Она ответила: «Не-а, я их вообще заранее не читаю». Я сильно удивился: «Минуточку, вы что, читаете без подготовки?» А она: «Ну да, есть такое». Вы бы видели Кейли Куоко на читках! Клянусь, она была идеальна, и тайминг у нее был безупречный.

Джонни Галэки. Блядь, как же это бесило! Однажды сценаристы на спор написали ей монолог на страницу со всякими научными терминами. И Кейли запросто зачитала его. Саймон говорил, что она даже не открывает сценарий, она просто кладет на него руку и впитывает весь текст как губка. Потрясающе. Когда я приходил к ней домой, видел у ворот штабеля сценариев, которые ей месяцами присылали продакшен-ассистенты. Она ни разу не открывала их! Прикиньте, у нее на лужайке валялись сценарии за несколько месяцев! Свои реплики она всегда знала наизусть. А я столько времени тратил на зубрежку! Уж не знаю, какой там у нее творческий процесс был или не был, но она совершенно точно и абсолютно инстинктивно знала, как правильно подать реплику. Кейли – это какая-то аномалия.

Кейли Куоко. Я говорила Чаку, что никогда не готовлюсь к читке, но он до сих пор мне не верит. Как-то раз спросила его: «Прости, пожалуйста, но ты и правда думаешь, что я после съемок во вторник бегу домой разучивать сценарий на среду?» А он: «Конечно, я так думаю!» И я в ответ: «Сейчас я тебя расстрою, но это не так!»

Несмотря на то что у Куоко была эйдетическая (фотографическая) память, благодаря которой она относительно легко запоминала материал, какая-то подготовка к творческому процессу все же присутствовала.

Кейли Куоко. С момента, когда мы получали сценарии, и до выхода на съемочную площадку текст мог измениться раз сто. Мы репетировали всю неделю, потом была генеральная в понедельник, и за это время я успевала все запомнить. Ну и я так изучила Пенни, что представляла ее реплики еще до прочтения сценария. Я сама была Пенни, а Пенни была частью меня. А еще я в чем-то подражала Дженнифер Энистон! (Смеется.) Смотрела «Друзей» и думала: «О! Надо будет такой же взгляд изобразить или вот так же волосы поправить». Так что у Пенни есть вайбы Рэйчел Грин / Дженнифер Энистон. Прическа Рэйчел стала знаковой, и я тоже хотела знаковую прическу для Пенни. А прикиды! Назовите мне любую сцену Рэйчел Грин, и я скажу, что было надето на Джен. Я знаю все ее выражения лица в этом сериале. Я боготворила ее и, наверное, многое от нее позаимствовала. Я не пыталась копировать, потому что научить такому невозможно. Это идет от сердца. То, как она смотрит, как двигается, – нет таких курсов, где бы этому обучали.

Питер Чакос. Кейли часто произносила реплики так, что я поворачивался к своей ассистентке со словами: «Это же Дженнифер Энистон». Она очень точно ее имитировала.

Кейли Куоко. На некоторые реплики Пенни Марк Сендровски реагировал так: «Вот тут попробуй номер сорок два. А тут номер двести два». Мы оба так ржали! Он прикидывался, будто у меня есть тысяча способов подачи текста. Марк даже сейчас после некоторых серий «Бортпроводницы» пишет мне: «У тебя так классно получилось закатывание глаз номер сорок три!» (Смеется.)

Чак Лорри. Кейли особенная. Бывают люди везучие, но она настоящий профессионал, собственно, как и все остальные в актерском составе. Каждый работал усердно и всегда был наготове работать еще усерднее. Спасибо Никки и Кену, что подобрали нам таких великолепных актеров.

Саймон Хелберг – Говард Воловиц

Кейли Куоко. Каждый вторник перед началом записи Саймон обязательно с диким криком пробегал по квартирной лестнице. У всех нас были какие-то ритуалы. Я вот ходила с фотоаппаратом и вечно все снимала. А Саймон бегал и орал перед каждой записью! Но публика уже бушевала от восторга, так что вопли Саймона никто не слышал.

Джим Парсонс. Сомневаюсь, что Саймон пробегал всю лестницу. Он наклонялся с клетки четвертого этажа и орал вниз. Наверное, этот ритуал можно назвать традицией, предрассудком, ну, или придурью. Но это знают только Саймон и его врачи. Я утверждать не могу. (Смеется.) А если серьезно, то нас с Саймоном кое-что крепко связывает: борьба с тревожностью, которую мы ведем всю жизнь.

Саймон Хелберг. Как правило, я всегда сильно напряжен, когда дело касается актерской игры и обычной жизни. И я очень сильно нервничал по поводу примерно всего в сериале. Со временем мне стало лучше, но даже в состоянии покоя уровень моей тревожности и нервозности сильно повышен.

Кунал Нэйэр. До начала записи я обычно ложился вздремнуть минут на пятнадцать-двадцать, но никогда не ставил будильник, потому что по соседству со мной была гримерка Саймона и еще до его пробежки по лестнице он очень громко разминался: рычал и кричал, как животное. Тут-то я и просыпался! (Смеется.)

Саймон Хелберг. Я всегда так делал до записи и зачастую на предварительных съемках. И до сих пор продолжаю. Бывает стыдненько, но потом думаю: «Да не так уж все и страшно». Моя разминка еще и хорошая лакмусовая бумажка для ответа на вопрос, пустят ли эти люди меня в свою жизнь или пошлют в дурку. И меня впустили. Может, с годами я даже сбавил пару децибел. Но, честно говоря, мне нравится разминаться. Когда я узнал, что мои крики будят Кунала, то даже загордился этим! (Смеется.) Лестница… Не знаю даже, когда это началось и в какой момент превратилось в традицию. Но я не бегал по ней вверх-вниз, тут Джим прав.

И если у Парсонса были сложные диалоги, то Хелбергу зачастую приходилось говорить на разных языках – от русского до французского, а также выучить язык жестов.

Саймон Хелберг. Пришлось учить иностранные языки для сериала. Я там даже на клингонском говорю. Чак немного знал русский, так что помогал мне с ним. Сложнее всего был северокитайский, но мне он понравился. Новые для тебя языки звучат так мелодично! Мне иногда казалось, будто они выкатывали ящик на сцену, открывали его и такие: посмотрим, что у нас сегодня будет делать Говард… Говорить на других языках? Показывать фокусы? Пародировать? Кого? Обезьянку? Животных?

Кунал Нэйэр – Раджеш Кутраппали

Кунал Нэйэр. Поначалу я очень серьезно относился к творческому процессу – всегда носил с собой сценарий, в котором подчеркивал реплики. Но это большой напряг, и в таком темпе не получается расслабиться и положиться на