Затерянная Динотопия - Алан Фостер

Снова раздались смешки.

Для бедняги португальца насмешки были куда страшнее, чем боль в укушенном месте. Он с большей охотой принял бы на себя удар меча, чем выносить подтрунивание своих товарищей, хотя в глубине души Гимараеш понимал, что шутят над ним не со зла. Португалец относился к тому разряду людей, для которых боль — старая знакомая. Мочку его правого уха оторвало пулей — память о торговом судне, которое пираты взяли на абордаж в Южно-Китайском море. Внушительный шрам, перечеркнувший его грудь, был подарком одного ныне покойного моряка с датского корабля.

Он гордился этими боевыми отметинами. Но разве можно гордиться шрамом на ягодице? Конечно, увидеть-то никто его не увидит. Но сам-то Гимараеш никогда не забудет о позорной ране.

И его товарищи по оружию тоже. Чем громче становился их смех, тем больше ожесточался португалец, тем сильнее распалялся от гнева.

Этой ночью спать ему не пришлось, наступила его очередь дежурить. На небе светила полная луна, но ее свет затемняли бесчисленные облака, затянувшие небо.

Света было достаточно, чтобы найти дорогу к дальнему краю лагеря, где пленники были привязаны к крепким деревьям. Четверо гибких птицеподобных динозавров спали, сидя на корточках и запрокинув головы, что делало их похожими на куриц, спящих на насестах. Они даже не проснулись при его приближении. Сравнение с курами пришло ему в голову совершенно неожиданно, но кто он такой, чтобы судить о привычках этих животных?

Он с ненавистью посмотрел на зверя, ставшего причиной его бесчестья. Дракон — так называл его китаец. Динозавр — объяснял им помощник капитана. А португалец придумывал пленнику разные имена.

— Привет, маленький дьяволенок. Ты не спишь? — Голос его звучал обманчиво мягко и нежно. — А-а, очень хорошо.

Один желтый глаз открылся, пристально следя за противником. Хотя животное было связано еще туже и надежнее, чем прежде, португалец, наученный горьким опытом, соблюдал дистанцию. «Один раз уже обжегся», — думал он с горечью… Для большей надежности пираты обмотали мощные челюсти еще несколькими витками веревок. Теперь зверь был совсем беспомощен. Человек может делать все, что ему вздумается, все, что его душе угодно, никакое сопротивление невозможно.

Но сейчас Гимараеш не стал рисковать. Он прекрасно знал, что, если хоть пальцем дотронется или тем более испортит эту мерзкую, но драгоценную шкуру, Блэкстрап сразу его самого освежует, разрубит на куски и скормит первому встречному монстру. Да, жажда мести разрывает его сердце на части, но он поступит мудро, он будет ждать, и его час настанет.

А пока он будет строить планы мести и временами навещать своего обидчика.

— Как спится? Хорошо? — Зверь молчал. Да он и не мог отвечать с крепко связанной пастью. Но смотреть на человека он мог. — Ненавидишь меня, так ведь? Это хорошо. Это очень хорошо. Мы отлично понимаем друг друга. Однажды ночью я приду за тобой, и у меня не будет ни сожаления, ни раскаяния.

Рана под повязкой ныла, но она не причиняла португальцу столько неприятностей, сколько насмешки приятелей. При ходьбе рана болела еще сильнее, и из-за этого португалец прихрамывал. Каждый шаг напоминал ему о случившемся, с каждым шагом в нем разгорался огонь ненависти. Каждая новая шутка укрепляла его намерение отомстить.

«Еще немного, — говорил он себе. — Надо только дождаться удобного случая. И тогда…»

— Думаешь, ты хитрый? Так смирно взял у меня кусок мяса и подождал, пока я отвернусь. Ну и каково тебе со связанными лапами и с заткнутой пастью? Ничего не жмет?

Он едва сдерживал волнение в голосе, вертя перед мордой тираннозавра дулом пистолета.

Из пасти пленника раздалось злобное шипение.

— Да, давай шипи на меня. Тебе, небось, сейчас до смерти хочется отхватить от меня еще кусочек, правда?

Он насмешливо шлепал зверя по нижней челюсти. Тот даже не тратил силы, чтобы дать отпор, — видно, сам понимал, что ничего не может сделать.

Снова португалец приставил пистолет к морде тираннозавра:

— Видишь это, маленький гаденыш? Это мой зуб, и он крепко кусается. В следующий раз я не буду поворачиваться к тебе спиной. В следующий раз я сам тебя укушу.

Гимараеш приблизился совсем вплотную, глядя хищнику прямо в глаза. Пленник рванулся вперед, пытаясь боднуть мучителя. На этот раз Гимараеш был готов к нападению и отскочил назад. По лицу его расплылась широкая ухмылка.

— Ты очень быстрый. Чертовски быстрый. Твоя мамаша, наверное, кобра, а папаша — тигр. Знаешь, в Индии я повидал и тех, и других. Они смертоносны, но индусы все равно их убивают. Они так же быстро умирают от ножа и пули, как и любая утка или фазан. — Тут его улыбка превратилась в омерзительную гримасу. — Интересно, каков ты на вкус? Что ты скажешь, когда я попробую от тебя кусочек?

Звук шаркающих шагов заставил его быстро вскочить. Он знал, что это не может быть капитан. Если Блэкстрап спит, его и пушкой не разбудишь. Наверняка это чертов непоседа Смиггенс, везде сует свой длинный нос, куда его не просят. Дело в том, что помощник капитана был проницателен и хитер не только на вид. Если он увидит португальца сидящим так близко к их драгоценному пленнику, он наверняка разгадает планы португальца. Затаив дыхание, Гимараеш выждал еще несколько долгих минут и расслабился только тогда, когда убедился, что рядом никого нет. Потом он в последний раз обернулся к пленнику:

— Ты свой ход сделал. Очень скоро я сделаю свой. Ты увидишь. Придет время, когда никого не будет вокруг, никто ничего не увидит. Будем только ты и я. И тогда случайная пуля, а может, и не одна, попадет тебе в голову. — Он опять приблизился. — Посмотри на меня, ты, мерзавец. Смотри на меня хорошенько. Потому что тебе не долго осталось жить.

Он ткнул маленькую самку тираннозавра в шею дулом пистолета, и та с шипением отпрянула, насколько возможно. Гадко ухмыляющийся человек с удовлетворением зашагал назад к своему посту.

Грызуня даже обрадовалась такому повороту событий. Это же настоящий вызов! И от кого — от человека. Хотя она не поняла ни слова, не оставалось сомнений в его намерениях. Вызов от жалкого существа под названием «человек» взрослому тираннозавру показался бы смехотворным, это было бы всего лишь неплохое развлечение. Да, но этот был размером с нее. И он настроен решительно. Она приняла его вызов и ответила бы соответственно, не будь у нее связаны челюсти.

Тыканье длинной трубой только укрепило ее в этом решении. Обычно она бросала вызов только динозаврам своего племени, а также любым молодым хищникам. Такие столкновения случались часто, но они не противоречили древним соглашениям. Природный темперамент соперников порой заставлял их ранить друг друга, но редко когда спор заканчивался смертельным исходом. Интересно посмотреть, что сможет сделать человек. Родители рассказывали ей, что люди, будучи очень слабыми, обладают невероятной хитростью. Они часто используют искусственные устройства, чтобы восполнить недостаток силы и маленький рост.

Пусть будет так. Она готова и даже с нетерпением жаждет схватки, которую, кажется, обещает этот странный человек. Это станет для нее испытанием на прочность. Это будет куда интереснее, чем обмениваться пустыми словами с людьми. Если только ей удастся освободить хотя бы одну лапу или челюсти, она сразу перережет когтями все веревки и примется за этого дерзкого человека.

Она заметила, что молодой стратиомимус смотрит на нее, и свирепо обернулась. Тот быстро отвел глаза и притворился спящим. Какая жалость, что хитроумные люди навязали такие узлы. Ей не удастся освободиться.

Человек, кажется, решил подождать удобного случая, чтобы выполнить свое решение. Неужели она ничего не сделает? Устроившись поудобнее, она закрыла глаза и попыталась заснуть. А в лесу дождь пел свою привычную нестройную песню…

На следующее утро команда пиратов снова тронулась в путь. Неожиданно Мкузи остановился, указывая вперед:

— Странно, однако. Паруса!

— Паруса! — с криком рванулся вперед Анбайя. — Лодки, люди!

— Подожди-ка, приятель! — Смиггенс хотел его остановить, но маленький выходец с Молукков оказался проворнее.

Сквозь деревья на поверхности большого озера виднелись паруса — тонкие, дугообразные, они медленно раскачивались на ветру. Они были похожи на треугольники из грубого коричневого льна, приводившие в движение арабские фелюги. Но все же таких необычных парусов пираты еще никогда не видели.

Вскоре до их ушей донесся странный звук, за которым последовал короткий вскрик. Это могло означать только, что не все так просто, как кажется на первый взгляд, — в этой неведомой стране они уже привыкли к любым неожиданностям.

Анбайя стремглав примчался назад. Пираты столпились вокруг смуглого молукканца, который с трудом переводил дыхание.