Вчера - Олег Зоин

И вот итог. Пять миллионов фронтовиков плюс два миллиона тыловиков давали семь миллионов мужчин на 32 миллиона женщин соответствующих им возрастов. То есть практически один к пяти. И в этой ситуации я помешал маме выйти замуж! Повторилась история 42‑го года, когда я не разрешил отцу остаться для важного разговора с мамой. Если бы мама читала Фрейда, она знала бы мою позицию, не спрашивая меня. Теперь–то я знаю, что говорить в подобных случаях. Никогда не спрашивайте у детей совета, как вам устроить свою взрослую жизнь. Стройте и проживайте её сами. И потерпите. Оценку детей узнаете не сразу, а в конце жизни. А может быть, и не успеете узнать. Но если ваши действия были здравыми и рациональными, то не сомневайтесь, что дети вас не осудят, они будут гордиться вами…

В январе 48‑го мама получила свою первую за двадцать лет работы комнату в коммунальной квартире водников в районе Большого Базара по ул. Анголенко, д.7, кв.8, 2‑й этаж В связи с невозможностью дальнейшего содержания продает корову (кажется, за 2,5 тыс. руб.). Комната хорошая, большая, почти 14 квадратных метров. Дом замечательный, кирпичный, двухэтажный, бывшая аптека Рихтера (ещё сохранилась надпись по фасаду). Потолки непривычно высокие, более трёх метров…

Начинаю в свободное от учёбы время исследовать окрестности. Неподалёку, там, где трамвай сворачивает на мост (бывший Шёнвизский) через Московку и грохочет дальше в сторону Южного вокзала, есть интересная аптека. Там часто вижу фронтовиков на костылях, без ног, а то и без руки. Стучат костылями в витражи, требуют суку–заведующую, суют ей под нос рецепты с круглыми печатями, требуют внеочередной выдачи ампул с морфием. Им, ставшим наркоманами в госпиталях, положено два–три (?) раза в месяц по рецепту получить дозу. Им не хватает, а заведующая ведёт учет рецептов и не выдает раньше обозначенного срока.

— Мы за вас кровь проливали, а вы, крысы тыловые, блядовали… Какие ещё там сроки выдумываешь, шалава…

В конце февраля (в воздухе обалденно пахнет весной) забредаю, сбежав с уроков, на Южный вокзал, и там на меня обрушиваются вороньи крики паровозов, их щекочащие в носу дымы и клубы горячего пара. Плотная непроталкиваемость смердючего вокзального люда, карта Советского Союза с сеткой железных дорог на высокой стене действуют, как наркотик.

Не в силах сопротивляться, бегу домой, краду из платяного шкафа 1700 рублей, оставшиеся из вырученных за проданную недавно корову, одеваюсь потеплее, собираю давно приготовленный для путешествий рюкзачок, не забываю сунуть в него и недавно купленный «Справочник по туризму» и несусь снова на вокзал, чтобы через час умчаться первым же проходящим поездом в Москву…

Через сутки я уже внимательно изучаю Площадь Трёх Вокзалов, безбожно, часами катаюсь на метро и гуляю в центре столицы у стен древнего Кремля. С непривычки тяжела первая ночь на Курском вокзале. Она проходит практически без сна. Мало того, что непрерывно ходят по рядам эмпээсовских скамеек милицейские патрули и проверяют документы, так ещё в три часа ночи всех выгоняют на улицу по случаю уборки залов, а запускают в четыре часа по билетам. На следующий опять до измора шляюсь по Москве, истерзанные ноги гудят, без сил добираюсь до гостепреимного Белорусского вокзала. Вновь проблема ночи. Я решаю ее относительно просто, — бегом к кассе и где–то в час ночи беру билет до Орши. Хотел, конечно, до Бреста, а там через Европу в Африку — Австралию, но туда нельзя, там граница и нужен какой–то вызов. А до Орши, — пожалуйста!

Через полчаса уютно устраиваюсь в общем вагоне на третьей полке, там тепло и никто не претендует спихнуть застенчивого мальчика. Неумытый и простенько одетый, я не вызываю никаких подозрений насчет того, что у меня во внутреннем кармане пиджачка заначена огромная сумма денег. А тогда за рваный рубль могли без сожаления оторвать голову…

Через сутки или двое, не помню, вечером подъезжаем к Орше. За полчаса до выгрузки наблюдаю сказочный закат солнца в золотые вековые сосны… В моей жизни будет мало таких волшебных мгновений.

Вокзал в Орше маленький и холодный. Неподалеку памятник Константину Заслонову. Ядрёная, с морозцем, ночь. Настроение пробиваться в Африку через негостеприимную Европу улетучивается с приближением полночи. Сижу на казенной скамье и думаю о новых маршрутах. Если взять билет сразу до Владивостока, то можно попробовать устроиться юнгой на торговый корабль и сплавиться в тропики морским путем. Новая Каледония, Суматра и Борнео, Австралия и Новая Зеландия, чем плохо?..

Однако тётка в кассе портит настроение. До Владивостока билеты только по вызовам, после Иркутска — погранзона… Прощай, Австралия?.. Беру вынужденно билет до Новосибирска с пересадкой в Москве, рассчитывая дальше чего–нибудь придумать. Слава Богу, есть какой–то поезд на Москву и опять через минут сорок я уже храплю на третьей полке и несусь к столице нашей Родины.

Ночь–день–ночь и вот уже дымное небо Москвы и гомон Белорусского вокзала. День шляюсь по Красной площади и по улице Горького, а к ночи перебираюсь на Казанский вокзал, где долгие часы парюсь в жаркой, смердючей, проматюженной очереди в кассы, чтобы прокомпостировать билет на ближайший сибирский поезд до Новосибирска. К счастью, таковой находится, и к середине ночи я вновь прочно заселяю третью полку в общем вагоне и чувствую себя Ермаком, собравшимся покорить Сибирь…

Больше недели мчусь сквозь заснеженные леса и болота на восток. Казань, Свердловск, Омск… За вагонным окном бесконечные березняки, ельники, сосняки. На станциях бабы выносят к вагонам домашние пироги, вареную картоху, солёные огурцы и грибы. Жить можно, и я упиваюсь неограниченной свободой…

Наконец, выгружаюсь в Новосибирске. В нём я осваиваю огромный вокзал, в котором ночую на казённых скамьях. Не обременённый поклажей, днём брожу по городу, прохожу пешком с десяток километров по Красному проспекту и соседним с ним улицам, забредаю на огромный толкучий рынок. Купил часы карманные на цепочке, чтобы как–то определяться с временем. Ещё на рынке купил толстый песенник, в котором сотни старинных и тогдашних новейших песен.

Через несколько дней меня вычисляет цыганская стая, базирующаяся на вокзале. Их человек сорок. Куда–то срочно едут. Слово по слову, и я вливаюсь в спаянный коллектив генетических романтиков. Главное, они не усекли, что у меня за пазухой такая огромная сумма денег. Я здорово исхудал за истёкший месяц и сердобольные цыганки стали меня потихоньку подкармливать. С ними я прокантовался ещё пару недель. Но затем, отдохнув и освоившись с нехитрым вокзальным бытом, я решил все–таки пробираться дальше на восток. Конечно, я мог шутя взять билет до Иркутска, но, говорят, там при выходе из вагона требуют документы и вызов в погранзону, которая начинается сразу за Иркутском и через Тихий океан, Сан — Франциско, Нью — Йорк, Атлантику, Лондон, Берлин и Варшаву простирается до самой Орши, где я уже побывал…

Пока я крутился у касс, изучая расписание, меня зацепил какой–то вокзальный жучок и вызвал–таки на откровение. Я признался ему, что не знаю, как взять билет до Владика, не имея вызова. Он убедил меня, что у него знакомая кассирша, которая «по блату» даст билет без вызова. Делов–то всего на пятьдесят рублей… Хорошо, что он не загнул рублей двести, я бы и их, вероятно, выложил. Мы вышли из вокзала и для конспирации зашли в какую–то подворотню. К счастью, я по пути незаметно вытащил из своего тайника пятидесятирублевку и смял её в кармане пальтишка, как самую кровную и последнюю. Прохиндей взял банкноту и велел мне подождать минут десять, пока он слетает на вокзал и решит дело с кассиршей… Понятно, что я протоптался битых полтора–два часа, пока с горечью осознал, что меня элементарно кинул профессионал.

Я так разозлился, что решил изменить маршрут и достичь Борнео или Австралии через Кавказ. Сказано — сделано! Я вернулся на вокзал и через несколько часов стояния в очереди стал обладателем билета до Дзауджикау, как тогда назывался Владикавказ (он же Орджоникидзе), столица Северной Осетии. Простившись с милыми цыганами, я вскоре загрузился в поезд, который повёз меня вспять на Москву… Дело в том, что до Тбилиси, Баку или до Еревана билета я взять не мог по той же причине, так как везде требовались вызовы в погранзоны. Но что стоит перевалить Кавказский хребет опытному путешественнику, что ему вообще границы?..

В мае я оказался опять в Москве, столице нашей Родины… Побродил пару дней, измучился вконец без сна на строгих московских вокзалах, плюнул и закомпостировал билет до намеченного в планах Дзауджикау. Сел в поезд и укатил на юг с Курского вокзала. Через три дня я вышел утром уже на Кавказе.