Сага - Тонино Бенаквиста

– Да.

– И мой секретарь не организовал нашу встречу?

– Вы были очень заняты рекламой фильма.

– Ба-ба-ба… Все нужно делать самому. Примите мои извинения, месье Совегрэн.

Они снова обмениваются рукопожатием, на этот раз более теплым.

– Мои сценаристы закончили работу над «Борцом со смертью-2», надеюсь, он вам понравится. Съемки начнутся через месяц. Калькутта, Лос-Анджелес и, может быть, сцена с Леди Либерти.

– В Нью-Йорке?

– Мы подумываем над одним трюком – прыжок с… как вы ее называете во Франции?

– Статуя Свободы.

– Вот будет забавно, не правда ли? С контрактом все в порядке? Вам заплатили?

– Сейчас мой агент занимается этим.

– Вы правильно сделали, что продали нам эксклюзивные права на использование вашего замысла. Так ситуация более определенна. В последующем вы будете получать четыре процента от прибыли как создатель персонажа. Не думаю, что мы станем снимать «Борца со смертью-3», но кто знает, лучше все предусмотреть. Хотелось бы, чтобы вы оценили состав актеров, вам обязательно следует придать статус консультанта. В конце концов, это ведь ваш персонаж?

– Конечно…

Множество мыслей в считанные секунды проносятся в голове Совегрэна.

– Вот увидите, второй фильм станет сильнее первого.

Секретарь стучит в дверь, приоткрывает ее, но не входит.

– Стивен…

– Уже?

Сталлоне выглядит смущенным, не зная, что делать.

– Попроси его подождать минутку.

Совегрэн успевает разглядеть через приоткрытую дверь силуэт посетителя.

– Стивен Спилберг?

– Он предложил снять фильм о моей жизни! О жалком итальянском актеришке, игравшем второстепенные роли и неожиданно написавшем сценарий о боксе! Пока я сам отказываюсь в это верить!

– Но почему, если это правда?

– Да я уже не помню, каким был двадцать лет назад!

В его глазах мелькает странный блеск, что Совегрэн принимает за ностальгию.

– Нам нельзя заставлять ждать месье Спилберга, – говорит Совегрэн вставая.

– Сидите. Я должен кое-что уточнить. Ерунда, конечно, но это начинает действовать мне на нервы. Будет лучше, если мы займемся этим сейчас.

Тон его голоса незаметно меняется. Совегрэн послушно садится.

– Имя Жерома Дюрьеца вам что-нибудь говорит?

Кровь приливает к лицу Совегрэна, тело охватывает внутренний жар.

– Жером … Дюрьец? Нет, я…

– Это французский сценарист, утверждающий, что именно он придумал Мстителя. Он осаждает мое бюро и моих финансовых партнеров. Мне совершенно не нравятся подобные истории.

Совегрэн краснеет и вытирает вспотевший лоб.

– Кроме того, его имя приобретает у нас известность благодаря какой-то комедии, права на которую приобрела NBC.

Совегрэн откашливается и нервно вертится в кресле.

– Послушайте, месье Совегрэн, в «Борца со смертью-2» мы собираемся вложить девяносто миллионов долларов, и подобная шумиха вокруг фильма никому не нужна. Мне плевать, чей это замысел: ваш, его или первого попавшегося кретина, понимаете?

– Да, я…

– У нас есть два выхода: если он лжет – я втопчу его в грязь. Если это правда, мы решаем проблему иначе. Но мне нужно знать истину – рано или поздно она все равно выплывет на поверхность, я это знаю по опыту. Слишком большие деньги поставлены на карту, вы меня понимаете?

– Но…

– Отвечайте, чей это замысел!

– Я…

Голос Сталлоне звучит необычайно твердо. Он старается поймать взгляд Совегрэна, но тот не осмеливается посмотреть ему в лицо.

– Вы заставляете меня повторяться, а я ненавижу повторяться: чей это замысел?

– А нельзя ли… договориться?

– Договориться? Я правильно понял?

– Это он, месье Совегрэн?

– Скажем, я реализовал одну идею…

– Это он?

– Да.

– Вы правильно поступили, сказав мне правду.

– Мне остается надеяться, что он согласится держать язык за зубами за деньги, которые мы вычтем из вашей доли. Иначе…

– Иначе?..

– Я знаю таких типов. Они мечтают, чтобы о них говорили, чтобы их имя было в титрах, они требуют огромных сумм в качестве возмещения ущерба. Скажите, вам это нужно?

– Что вы собираетесь делать?

– Месье Совегрэн, вернитесь на землю. Вы взломали двери Голливуда, и они распахнулись перед вами, как двадцать лет назад распахнулись передо мной. Вы теперь в когорте великих, разве вы не этого добивались? Главное – зрелище, то, что весь мир видит на экране. А о том, что происходит за кулисами, никто не обязан знать, понимаете?

– Да.

– Этот Дюрьец живет в Париже? – Да.

– Тогда я советую вам ближайшие несколько недель провести где-нибудь на другом конце света. Ликвидировать человека – значит ликвидировать и проблему. Я понятно выражаюсь?

Совегрэн больше не размышляет.

– Поступайте, как считаете нужным.

Неожиданно Сталлоне застывает на месте, глядя на зеркало.

Молчание.

Он на мгновение закрывает глаза и задерживает дыхание.

Из соседней комнаты доносится «Стоп!», и Сталлоне издает победный клич, как на спортивном чемпионате.

Совегрэн слышит какие-то голоса за перегородкой.

Из комнаты выбегают Жером и Лина и бросаются с поздравлениями к актеру.

– Я знала, что он будет великолепен! – восклицает Лина. – Как правило, двойники не умеют играть, но Джереми занимался на актерских курсах.

Жером с глубочайшей признательностью пожимает руку Джереми.

– Знаете, в какой-то момент я даже поверил, что все происходит на самом деле!

– Вы очень любезны, однако преувеличиваете…

– Ни капли! Особенно, когда вы произносили эту фразу «Вернитесь на землю… Вернитесь на землю…». Прямо, как в «Рэмбо».

– Вы обратили на это внимание? Я долго над ней работал.

– Кроме того, мне очень понравилось, как вы играете с очками. Где вы позаимствовали этот жест?

– В «Танго и Кэш».

– О да, конечно!

Совегрэну кажется, что все это происходит не с ним. Оператор и звукорежиссер тоже выходят из соседней комнаты. Лина приглашает зайти артистов, сыгравших роли секретаря и Спилберга, чтобы поздравить их с успехом.

– У меня было двенадцать Сталлоне, но чтобы найти Спилберга, понадобилась уйма времени. К счастью, я встретила Стюарта.

В номер заходит официант, катя перед собой тележку с шампанским. Через две минуты торжество в разгаре.

Совегрэну протягивают бокал, но он отказывается.

Никто не обращает на него внимания.

Все обращают на него внимание.

Совегрэн пытается поймать взгляд Жерома, и тот наконец подходит к нему.

– Есть одна вещь, Совегрэн, которую я не понимаю. Как вы могли клюнуть на фразу: «Главное – зрелище, то, что весь мир видит на экране. А о том, что происходит за кулисами, никто не обязан знать…». Вы действительно поверили в этот идиотизм?

Совегрэн изо всех сил старается сохранить спокойствие.

– Это так же бездарно, как самый бездарный гангстерский фильм. Вы самый бездарный сценарист в мире, который ничего не соображает в логике положений. Неужели такая звезда, как Сталлоне, опустится до уровня Аль Капоне? Даже в тридцатые годы это бы не прошло. Голливуд этим не занимается. Ключи от королевства всегда находятся в руках адвокатов.

– Тем более, что Слай действительно отличный парень и не впутывается в подобные делишки, можете спросить у Джереми.

– Что вы хотите?

– Я получил пленку, доказывающую, что вы украли у меня «Борца со смертью», не говоря уже о том, что дали согласие на мое убийство. И это могут подтвердить перед любым судом, от Парижа до Лос-Анджелеса, шесть свидетелей.

– Я спрашиваю, что вы хотите.

– Не больше, чем граф Монте-Кристо в книжке Дюма. Я хочу, чтобы на мое имя были переписаны все контракты и чтобы мне были возвращены все выплаченные вам гонорары. Я хочу, чтобы вы во всем сознались перед продюсерами и Сталлоне. Я хочу, чтобы вы полностью возместили мне затраты по этой постановке, – кстати, чудовищная сумма для пятиминутного фильма. Наверняка, самая дорогая в мире короткометражка. Но она того стоила. Представьте, сколько раз я буду прокручивать этот маленький шедевр!

Совегрэну хотелось бы сказать что-нибудь. Ухмыльнуться. Принять высокомерный вид. Уйти, сохранив достоинство, но ему это не удается.

Жером смотрит ему вслед.

– Шампанское можете отнести на мой счет.

2. Матильда

Матильда на мгновение задерживается перед зеркалом, в последний раз окидывая себя взглядом. Никогда еще она не казалась себе такой красивой.

Едва она входит в офис, как Виктор бросается к ней, берет за руку и прижимает к своей груди. Потом целует кончики ее пальцев.

– Перестань, а то это напомнит мне мои восемнадцать лет.

Он усаживает Матильду в кресло, но сам продолжает стоять возле нее.

– Почему ты так долго не отвечала на мои звонки? Я боялся, что ты на меня злишься.

– Мне казалось, я заслуживаю большего, чем сообщения на автоответчике. Если бы ты написал мне письмо, я бы наверняка отозвалась быстрее.