Сага - Тонино Бенаквиста

– Ты смеешься, Луи. Я не заметил ничего подобного.

– Именно этого они и добиваются, но я считал вас более проницательными. Только не говорите, что вы не оценили по достоинству типа, окончившего Институт политических наук.

Совершенно не представляю, о чем он говорит.

– Вначале я даже не понял, зачем они его ввели, но потом догадался, что его значение будет постепенно расти. За три серии из него сделали ответственного руководителя – амбициозного, но в то же время бескорыстного. Всего за три серии! И обыграли это настолько талантливо, что я позавидовал. Он обладает и чувством юмора, и небольшими недостатками, делающими его человечным, и моральными принципами – в общем, отличным парнем. Если этот персонаж был создан не для того, чтобы примирять массы с политикой властей, то остается только пожалеть об этом.

– Бред! Бред-бред-бред-бред!

Я тоже хотел бы присоединиться к Жерому и сказать, что это бред, но в примерах Луи есть что-то тревожащее. То, каким образом Сегюре пытается отобрать у нас «Сагу», не имеет ничего общего с рейтингом или большими деньгами. Давно известно, что телевидение – главное оружие власти, и нет ничего удивительного в том, что государство вмешивается в творческий процесс, когда политика уже давно никого не интересует.

– Можете считать меня параноиком, но я уверен, что на роль бывшего студента они возьмут актера, чья внешность соответствует представлению об идеальном кандидате в президенты.

Поскольку Жером продолжает считать, что Луи несет чушь, тот безжалостно наносит ему последний удар:

– Если мне скажут, что сценарий 81-й серии был написан во время последнего заседания Совета министров, я ничуть не удивлюсь.

Жером хватается за грудь, словно его пронзили стрелой, и падает навзничь на диван. Я не совсем понимаю, что ему так не нравится в доводах Луи, если не считать вполне естественных преувеличений, как у любого человека, чье воображение слишком разыгралось.

– Девятнадцать миллионов зрителей, дети мои, девятнадцать миллионов!

– С тобой мы уже ничему не удивляемся, Луи, однако слышать от тебя о государственной пропаганде, сказках Биг Бразера и телевизионном оболванивании – это уже слишком! Прямо политический триллер пятидесятых годов!

– Я понял этот текст именно так и никому не навязываю свое мнение. Очевидно одно: мы породили чудовище. А будет ли оно служить теперешней власти, торговцам ванилью или спровоцирует новый кризис, не имеет значения. Из этого дерьма нам уже не выбраться.

Молчание.

Матильда, стараясь не привлекать к себе внимания, закуривает сигариллу. Взглядом она спрашивает меня, что я об этом думаю, и я гримасой отвечаю, что ничего не понимаю.

Тристан по-прежнему смотрит телевизор. Жером интересуется, что же теперь делать.

Вопрос повисает в воздухе. Нам остается только что-то придумать, поскольку это наша профессия.

Все принимаются ломать голову, словно речь идет о решающем эпизоде «Саги».

– Если у кого-нибудь есть идея…

Идея, черт возьми! Единственная идея, чтобы помочь нам выбраться из ловушки, в которую мы сами себя загнали. Идея, чтобы показать, кто на борту хозяин.

– Я кое-что придумал, – не разжимая губ, произносит Луи.

Делая вид, что ничего не случилось, мы покорно принялись за работу. Ален Сегюре, с каждым днем становящийся все доброжелательнее, попросил нас особенно тщательно сделать пять последних серий. Он хочет, чтобы конец сериала произвел фурор и навсегда остался в памяти народа. «Сага» умрет естественной смертью, но эта смерть будет достойной!» – сказал он. И добавил, что квоты на французские постановки перевыполнены, цель достигнута и дело закрыто. Он восхищает меня своим потрясающим апломбом, своей великолепно скрываемой двурушностью. У него даже хватило наглости заявить, что если у кого-либо из нас есть предложения по поводу нового сериала, то он с удовольствием рассмотрит их во время отпуска. Думаю, следует воздать должное его скрытности: продолжение «Саги» почти готово, но узнать эту тайну намного сложнее, чем ограбить Французский банк. Даже если порой Сегюре и ведет себя как домохозяйка из Вара, он никогда не забывает о блестящем будущем, обещанном ему в Национальной школе администрации.

Чтобы удовлетворить его желания и показать, что тоже заботимся о качестве, мы изменили свой стиль работы, максимально пользуясь массой средств и временем, предоставленным в наше распоряжение. Мы исписываем в два раза больше страниц, чем нам нужно для каждой серии. Любой эпизод разрабатывается в трех-четырех вариантах, и все они снимаются, чтобы было что выбрать при монтаже.

Сегюре и Старик, трудясь рука об руку, целыми днями просиживают у Вильяма, обсуждая каждый кадр и стараясь отобрать лучший. Сегюре, удивленный тем, что вновь контролирует «Сагу», в конце концов пристрастился к творчеству. Как настоящий сценарист он теперь умеет обосновать, почему выбирает ту или иную из предлагаемых ситуаций. Например, Фред разработал новое изобретение, которое способно:

1. Спасти мир.

2. Низвергнуть его в хаос.

Сегюре склоняется к первому варианту, объясняя, что апофеоз вовсе не означает Апокалипсис. Первая ситуация приводит нас к новой альтернативе.

Чтобы спасти мир, Фред должен:

1. Пожертвовать дорогим ему существом.

2. Заключить союз с оккультной силой, которая предоставит ему необходимые средства для исследований.

Сегюре возмущен. Пожертвовать дорогим существом? Об этом не может быть и речи! Никто бы не поступил так, чтобы спасти миллиарды неизвестных людей. Несмотря на риск, принимается вариант 2. Оккультная сила, это:

1. Сверхмогущественная политическая организация, стремящаяся усилить противоречия между Севером и Югом.

2. Секта милленаристов, которая хочет во что бы то ни стало подготовить человечество к великому хаосу 2000 года.

3. Сказочно богатый Мордекай, пытающийся придать смысл своей жизни.

4. Лобби защитников Высшей Мудрости, которое хочет навести ужас на местную власть.

5. Экономическое сообщество, тоскующее по холодной войне.

6. Объединение фанов ролевых игр, считающих Землю театральной сценой.

Во имя домохозяйки из Вара, рыбака из Кемпера и безработного из Рубе единственным приемлемым вариантом признается 3, и именно он затем снимается. Так же тщательно Сегюре проверяет и другие интриги, считая теперь, что нам повезло заниматься таким интересным делом.

76-я серия побила все рекорды по рейтингу, установленные на французском телевидении даже в те времена, когда зритель смотрел всего один канал. В эпоху, когда все превращается в культ и миф, «Сага» тоже не избежала подобных ярлыков. Еще до того, как была показана последняя серия, уже появилась книга о сериале. В ней рассказывается о нашей четверке, и хотя там нет ни слова правды, такое внимание показалось нам лестным. Помимо исторического экскурса и портретов каждого действующего лица, в книге есть глава, посвященная анализу типичного Человека «Саги». По мнению автора, благодаря «Саге» возникли «новый характер», «образ жизни» и «отношение к миру». Человек «Саги» близок всем, поэтому у него нет идеалов, и однако все его мысли могут быть выражены одной фразой: кто был ничем, тот станет всем. Он ищет в любой ситуации юмор, и это, пожалуй, лучше всего его характеризует, поскольку драмы и проблемы пробуждают в нем стремление к убийству. Однако он не переносит циников. В повседневной жизни часто исповедует сюрреалистические идеи, которые мы слишком быстро похоронили. Человек «Саги» убежден, что в конце этого века подлинно революционным может быть только счастье. Он не сторонник моногамии. Пьет много чая и умеет готовить прекрасные овощные блюда. И, разумеется, пользуется духами с запахом ванили.

Я не мог не испытывать волнения при чтении этих страниц, но не представлял, стоит ли нам гордиться, что мы породили подобное детище. Возможно, в этом есть доля правды, но я всегда захожу в тупик, когда мне нужно что-нибудь анализировать или синтезировать. Так было и в детстве – на уроках французского я всегда получал 18 баллов за сочинение и 2 балла за анализ текста. Что касается «Саги», то я один из четырех типов, находящихся в самом невыгодном положении, чтобы ее оценивать.

Недели проносятся с бешеной скоростью, серии 77, 78 и 79 прошли одна за другой, и я даже не обратил на это внимания. В ожидании освобождения, которое должно наступить двадцать первого июня, я безропотно подчинил себя «Саге», начиная с того, что забыл о своей личной жизни Шарлотта так и не откликнулась на мой призыв, хотя я не знаю, услышала ли она его? Может, она сейчас далеко, в стране, где нет телевидения, спутниковых антенн, телефона, или там, где жизнь похожа на ту, которую показывают в рекламе. Совсем недавно я даже начал молиться, чтобы она вернулась. А потом задумался, почему я так поступил? Мне показалось, что после того, как Бог стал одним из моих главных героев, у меня с ним возникла некоторая близость (я ведь очень старался, когда писал для него диалоги – Бог не может говорить лишь бы что). Я попросил его вернуть мне Шарлотту или указать путь к ней, взамен я пообещал сделать его элегантным, изящным и исключительно современным в глазах всех девятнадцати миллионов зрителей. Он бы от этого только выиграл: разве можно сравнить число его поклонников, посещающих воскресную церковь, и число моих, смотрящих сериал вечером по четвергам.