Йеллоуфейс - Ребекка Ф. Куанг

Я усмехаюсь — свернувшись в кровати и натянув до подбородка покрывало. Благослови вас господь, милые Edenʹs Angels! Где-то в глубинах интернет-помойки обрастают лайками бредни Дианы, множась среди ликующих хейтеров Джунипер Сонг; ну а я с удовольствием внимаю тому, как портфолио Дианы вольно обгаживают Джен с Марни.

Марни: «Что-то в меня эти перформансы никак не входят».

Джен: «Хотя на этом видео она просто делает себе стрижку».

Марни: «Стрижка „я у мамы дурочка“».

Марни: «А еще меня воротит от ее уродливого кольца в носу».

Джен: «С каких это пор психотические срывы стали называться визуальным искусством? Эта куколка нуждается в помощи».

Марни: «Боже, и это ты называешь куколкой? Ржу-ни-ма-гу =)))»

Я фыркаю и переключаю экран обратно на сайт Дианы Цю, где на своей последней инсталляции «Мукбанг»[54] она тринадцать минут подряд пожирает сваренные вкрутую яйца, раскрашенные под азиатские лица, и не мигая, с мрачной невозмутимостью смотрит в объектив камеры.

Edenʹs Angels правы. Глядя на физиономию Дианы — ее плоские злые глаза, кусочки желтка, стекающие с тонкогубого рта, — я не могу поверить, что позволила этой мелкой, гнусной твари с ее жеманным самолюбованием меня унизить. Она завидует. Они все мне просто завидуют; вот откуда этот ревнивый сарказм. Да, я, возможно, получила несколько ударов, но я не позволю этим невменяемым, злобным подражателям интернет-знаменитостей губить мою карьеру.

13

В те выходные я на метро выбираюсь в Александрию, где моя сестра с мужем устраивают небольшое барбекю.

Мы с Рори живем не сказать чтоб душа в душу, но сохраняем непринужденную близость двух сестер, давно уже махнувших друг на дружку рукой в плане понять, что уж такого привлекательного в образе жизни, который каждая из нас избрала для себя. Рори считает, что я не приспособленное к жизни перекати-поле, диплом Лиги Плюща у меня пылится понапрасну, а я все гоняюсь, как молодая, за своими грезами о писательской славе вместо того, чтобы наконец бросить якоря и повести размеренную жизнь со стабильной зарплатой, а затем с пенсией. Ну а я считаю, что у Рори, бухучетчицы в Остине, занявшей свое место сразу после университета, жизнь настолько монотонна и предсказуема, что я лучше сгорю, чем вывихну от скуки челюсть в бухгалтерской конторе.

Со своим мужем она познакомилась еще в колледже — Том, айтишник, всегда поражающий меня своим видом и индивидуальностью квашни. В литературе, а уж тем более в издательском деле, ни он, ни она не смыслят от слова «совсем». Как говорит Рори, они «не книжники». Хотя могут спросить в магазине, скажем, аэропорта «свежего» Гришэма в мягкой обложке, а Рори иной раз прихватывает с собой в отпуск книжку Джоди Пиколт из их местной библиотеки, но в целом оба понятия не имеют о превратностях моего мира и не горят желанием что-нибудь о нем узнать. У Рори, вполне возможно, нет даже аккаунта в Twitter.

Сегодняшний вечерок просто упоение.

Рори и Том живут в пригороде на удаленности достаточной, чтобы располагать просторным задним двором с террасой, где в последнюю субботу каждого месяца устраивают семейное барбекю. Погода стоит идеальная: жарко и влажновато, но при этом с ветерком, так что овевает и не досаждает. Рори печет кукурузный хлеб, такой ароматный, что на этой неделе я, пожалуй, впервые угощаюсь от души, и меня не тянет на нервной почве вытошнить съеденное обратно.

Прибывая, я застаю их во внутреннем дворике за какой-то перепалкой — оказывается, насчет того, справедливо ли кадровики сделали смежнице Рори выговор за ее похвалу коллеги словами, что ее волосы выглядят сегодня «роскошно».

— Просто я не считаю, что можно вот так подлезать к людям без их разрешения, — гнет линию Том. — Это же вопрос как бы этикета, а не расы.

— Ой-й! — сердито реагирует сестра. — Можно подумать, что она на нее типа набросилась и давай наяривать. Это же был просто комплимент. А называть Челси расисткой — ну это просто безумие. В смысле, она же демократка и вся из себя за Обаму… О! Привет, милая!

Рори на подходе обнимает меня сбоку. Обычно такое сестринское изъявление чувств меня малость коробит (мне оно всегда кажется слегка фальшивым; как бы компенсацией за недостаток внимания в наши молодые годы), но сегодня я охотно к ней припадаю.

— На-ка вот пивка для рывка, с дорожки. А я пойду проведаю духовку.

— Ну что, как житье-мутье? — спрашивает Том, указывая на скамейки вокруг стола для пикника.

Я усаживаюсь напротив. Том нынче отращивает бороду. Длина уже в пару пальцев — а что, ему идет: эдакий солидный, невозмутимый эстет-лесоруб. Каждый раз при виде Тома я задаюсь вопросом, каково это — катиться по жизни с легким самодовольством каменного валуна.

— Да как обычно, — отвечаю я, беря баночку «короны». — Стремиться еще есть к чему.

— Рори говорит, ты опубликовала еще одну книгу? Поздравляю.

Я пожимаю плечами. Надеюсь, они меня последнее время не гуглили.

— Да ладно. Спасибо.

— А о чем? — интересуется он.

— Да так, о Первой мировой. Типа повесть о тружениках фронта.

Мне всегда неловко рассказывать о Китайском трудовом корпусе людям, которые совсем не в теме, потому что за рассказом неизбежно следует приподнимание бровей и неловкое «А я и не знал, что китайцы вообще участвовали в Первой мировой» или «Хм, а почему именно китайцы?»

— Там повествование подобно мозаике, примерно как в фильме «Дюнкерк». Более широкая история, подаваемая за счет объединения историй помельче.

— Круто, — кивает Том. — Отличная тема для романа. А то все книги и фильмы о войне будто повернуты только на Второй мировой. Например, «Капитан Америка» или все эти фильмы о Холокосте. А материалов о Первой реально не хватает.

— «Чудо-женщина» как раз о Первой! — кричит нам с кухни Рори. — В смысле, фильм!

— Да, но это всего лишь «Чудо-женщина», а не серьезная литература. Верно? — оборачивается ко мне Том за поддержкой.

«Господи Иисусе». Вот почему я обхожу с семьей разговоры о книгоиздании.

— Как там Элли? — меняю я тему.

Элли — моя восьмилетняя племяшка. По всему двору разбросана пластиковая фауна, но больше никаких следов ураганной энергии нет, так что, похоже, на этот вечер от обязанностей тетушки я свободна. Теоретически я не против детей, но Элли, пожалуй, нравилась бы мне больше, если б была застенчивой, любящей книги тихоней, которую можно водить с собой по книжным магазинам, а не привязанной к айфону, помешанной на TikTok стервочкой-акселераткой.

— Элли неизменна. Сегодня, слава богу, с ночевкой у друзей. На уроке они читали «Паутину Шарлотты», а значит, этот месяц она у нас веганка. Никакого мяса, только веганские бургеры.

— Понятно.