Думаешь бьётся? (СИ) - Заозерная Марта

Захожу на нашу рабочую кухню, помещение большое, светлое. Естественного освещения явная нехватка, его заменяют огромные потолочные лампы. Такое чувство, что половина коллектива собралась. Мой Толя стоит в стороне, рядом с единственным окном, пьет кофе из кружки бездонной. Созерцает. Он не самый общительный парень, при этом любит наблюдать за коллегами в непринужденной обстановке. Вообще этот процесс очень информативный.

Разом громко со всеми здороваюсь и иду к любимчику своему. Глаза у него блестят так, что сразу понятно, сейчас что — то будет. Давай, милый, жги. Все смотрят, всем интересно, даже притихли слегка.

Толя снисходительно ко мне наклоняется, хотя я и так бы достала, мы с ним здороваемся привычным чмоком в щеку. Сегодня выходит звонко. Засранец.

— Угадай, что у меня для тебя есть, — произносит интригующе, быстро подняв и опустив брови.

Отстраняюсь. Одна его рука спрятана за спиной, черти в глазах его родео устроили.

Кончиками пальцев изображаю беззвучные хлопки. Та — да — да — дам.

— Держи, обезьянка моя, — подмигивает мне и протягивает здоровенный, просто гигантский банан.

Плечи дергаются, давлю истерический смешок.

— Мой завтрак любимый! — с энтузиазмом подхватываю, забираю презент, — Ты всегда чувствуешь, что мне необходимо, — начинаю чистить. Я стою спиной к собравшимся, но уши дико горят. Девчонки ждут, что я в один… прием справлюсь? — Чудесная профилактика появления носогубных складок, опадания овала лица и гравитационного птоза. Всем всегда советую, — добавляю чуть громче. — Лучший тренажер для мышц челюстно — лицевого отдела.

— И на кожу полезло, — Толя абсолютно серьезен. — Масочки делать.

— И внутрь, — откусываю большой кусок и не слишком хорошо разжевав глотаю. — Чистый белок, — после этой фразы слышу, как за спиной у кого — то на пол падает ложка. Дошла ассоциация.

Толяш тут же лицом в кружку ныряет свою, глаза прикрывая, в них уже слезы от смеха сдавливаемого виднеются. Так и стоим с ним, смотрим друг на друга. Боже, что бы я без него делала?

Также легко и рабочий день у нас проходит, шутим, отвлеченно общаемся. До тех пор, пока к нам в лабораторию заместитель руководителя не приходит, молодой перспективны и, что важно, с головой дружащий. Самый новый член в коллективе — Максим.

— Ребята, привет.

Оборачиваемся с Толей синхронно. Здороваемся так же.

— Пахнет у вас чем — то приятным, — принюхивается, по сторонам смотрит. — Алён, ты как? Как самочувствие? — его воспитание и природная скромность не дают в лоб спросить.

Толя уже сообщил, дословно «Змеюки ещё вчера рассылку информационную произвели». Неприятно, но пережить можно.

— Ты с какой целью интересуешься?

После моего вопроса Макс теряется, словно мог обидеть.

— Я хотел сказать, что всё хорошо. Ты большая молодец, что не обращаешь внимания на провокации.

— Спасибо, — говорю спокойно, стягивая перчатки. — Что ты нам принес? — в руках его замечаю две тонкие папки.

— Подарки вам, — прижимает их плотнее к себе. — Передали нам соседи с района. На выбор, подросток суицид и отравление изотопами радия. Радиационный фон превышен, поэтому в карцере вскрытие проводить и в костюме биохимзащиты, — скафандры используем редко, работать в них неудобно и душно, зато очень надежные, каждая порция воздуха проходит несколько уровней защиты.

— Да ну ладно! — Толя на меня пораженно смотрит. — Давай подростка возьмешь? Алён, опасно.

Я его уже не слушаю. Беру телефон в руки и быстро набираю Косте сообщение, без раздумий, хотя и не хотела первой писать.

«Вечером не смогу заехать. И завтра утром тоже. Сделаешь сам? Если надо будет, завтра вечером постараюсь».

Если результаты анализов и исследований в норме будут. Не могу себе позволить с Петей увидеться сразу после контакта опасного, но и не попрощаться с мальчиком тоже не могу.

Поднимаю голову, Толя нервно выдергивает свою папку из рук.

— Аленка, ну как так — то? Только ведь поговорили. Это что за сила мысли такая?

— Вы о чём? — Максим смотрит на нас поочередно, не понимает, чем Толя возмущен.

— Мы с этой ведьмой только что говорили. Василич сказала, что начнет в сторону докторской двигаться, как только радиоактивный объект попадётся, — поясняет. — Ты знала? Сама мужика отравила? — снова ко мне обращается.

— Естественно, двести двадцать шестым изотопом. По классике. В зубную пасту добавляла.

Толя цокает.

— Ну чего ты, зря по — твоему поперву им лечились? От морщин до бесплодия. С любым недугом справлялся, — беззаботно плечом его задеваю, мол, давай — улыбнись.

— У мертвых все недуги в прошлом, — подначивает.

Когда тянусь у Макса забрать документы, он папку слегка поднимает, увеличивая расстояние до моей руки.

— Ален, точно нормально? Могу кого — то другого поставить, — на живот мой косится. О, видимо я не полным набором сплетен владею.

— Макс, при всём моем огромном уважении к Склодовской — Кюри, я её ошибок повторять не стала бы, — таки забираю имеющиеся наработки. Всего несколько листов, не густо.

— Ты о чём? — спрашивает Максим.

— Беременной бы дел с радием не имела. Наука не самое главное в жизни.

Толя смеется с нас.

— Беги пока не поздно, — обращается к Максу.

— Ребят, вы курили? Ну — ка голову на свет подними, — Макс тянется к моему лицу, приходится наклониться и его по ладони хлопнуть несильно.

— Макс, ты просто не в теме. Алёнка у нас почитательница трудов польской ученой.

— Она удивительная. Великая женщина. Весь научный мир перестроила, — говорю, не отрывая взгляд от документов, снимки рассматриваю с места, пробегаюсь глазами по результатам проведенных исследований.

— Блесни! — с придыханием произносит, ему весело, часто надо мной так шутит.

— Имя при рождении — Мария. Первая женщина лауреат Нобелевской премии, оставалась единственной, пока её дочь тоже не получила, по химии. Первая в истории — дважды лауреат Нобелевской премии, и единственная кто получал её в двух разных науках, премия мира не в счет, — больше десяти лет назад её биографию читала. — Первая женщина преподаватель Сорбонны. На международных научных конгрессах своего времени была единственной женщиной участником, — тараторю с набором скорости речи. — Одна из первооткрывателей радия и полония. Последний был назван ею в честь Польши, её родины. Изотопы перечислять? — демонстративно склоняю голову на бок.

— Десять секунд, — Толя отрывает взгляд от своих наручных часов. — Понятное дело, почему ты не замужем, — сначала ко мне обращается. — Она так про каждого первооткрывателя химических элементов может, — затем к Максу.

Я глаза к потолку возвожу, рукой делаю жест, мол, ты пропащий.

— Заточка, — летит на это от друга.

— Дубина.

Он знает, что я шучу. Я точно так же.

Макс немного с нас в шоке, стоит потерянный. Его дерзость между мной и Толей смущает, обычно мы шутим иначе.

— А мне интересно послушать, — Макс пристраивается на краешке рабочего стола, руки на груди скрещивает. — Толян, ты просто зажрался. Будешь в паре со злючками работать, а я твое место займу. Устал уже про лифтинги да массажи слушать.

Поворачиваюсь к Толе и язык показываю, мол, понял?

Глава 49

Для ощущения счастья достаточно «сбытья» одной единственной мечты. Много лет назад, прочитав книгу, которую младшая дочь Марии Склодовской — Кюри написала о матери, я так заинтересовалась последствиями воздействия радиации на организм, что мечтала узнать, как же выглядят органы после долгого облучения, впоследствии — поучаствовать во вскрытии. Вот сбылось.

По коридору просто плыву. Улыбаюсь. Непривычное для меня состояние легкости. Видеть рада каждого из коллег.

Захожу в зону отдыха.

— Всем доброго утра! — выходит даже звонче, чем планировала.

Коллеги в ответ здороваются.

— Не говори, что только закончила?! — Толя головой пораженно качает, дескать, я так и знал.

— Нет, но дома ещё не была, — смена хоть и не моя была, но прерваться я не могла.