Год гражданской войны - Иван Бочарников

А ещё недавно в газете была заметка о том, что на острове Итуруп родилась девочка. Там как раз недавно поселилась молодая супружеская пара. Муж – военный. Про жену мало написано. Министерство обороны выделило им двухкомнатную квартиру. Девочку назвали Элла.

Однажды утром я как обычно шел на работу и увидел на здании музея за стеклом афишу. Я остановился возле неё и остолбенел на секунду. На афише была изображена церковь села Черново. Информация на плакате гласила, что на следующей неделе в художественном музее открывается выставка фотографа Ильи Жукова. В течение следующей недели я каждое утро проходил мимо этой афиши. Эта выставка не выходила у меня из головы. Я до последнего отрицал, что хочу на неё пойти, но потом признался себе, что хочу. Я решил не идти на открытие выставки, зная, что там будет её автор.

Мне, конечно, хотелось увидеть Илью, но в то же время не хотелось бередить старые раны и вести неловкие разговоры. Всё общее, о чем мы могли бы поговорить, было засекречено. Мне хватало того, что с ним было всё в порядке. Даже больше – он преуспел в жизни, стал известным фотографом.

Вместо этого я пошел на выставку как-то рано утром, когда людей в музее почти не было. Меня пропустила туда Тамара Анатольевна, научный сотрудник и куратор музея. Ей самой выставка очень понравилась.

– Я даже пообщалась с фотографом, такой милый молодой человек. Он сказал, что никогда не бывал в Нижнем Новгороде, но у него здесь есть друзья.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж. Она показала мне зал, где была экспозиция, и ушла по делам, готовить какие-то отчетные цифры для департамента культуры и статистики.

Выставка называлась «Разрушенные храмы Сибири. Время террора» и проходила при поддержке церкви. На фотографиях были изображены разрушенные бомбами храмы, уничтоженные советским правительством, взорванные и оскверненные. На снимках были дырки от пуль в куполах, руины, поломанные кресты, бродячие собаки и стаи ворон. Илья все таки получил свою выставку, не зря фотографировал. Кажется, никто даже не обратил внимания на то, что некоторые из разрушенных церквей были построены в конце 20-го – начале 21-го веков. Какая разница, ведь их разрушила война.

Я постоял там в тишине, наедине с собой и этими работами. Единственным звуком вокруг меня были мои шаги. Меня охватило странное чувство, будто я соскучился по всему этому. Возможно, какая-то ностальгия работала против меня, но я отказывался признавать это маленькое чувство. Вскоре оно прошло.

Я все ещё надеюсь, что Юра открыл свою школу журналистики в Томске, Валерия счастлива и здорова, Илья всё так же добродушен и увлечен. Но однажды я увидел на своем телефоне пропущенный вызов. Видимо, я был за рулем. Я перезвонил обратно и услышал женский голос. Это была Лена.

– Привет, привет. Я не ожидал, что ты позвонишь, – удивился я.

– Да, я хотела сказать, что я сейчас в Ухте, у двоюродной сестры. А потом вот думаю заехать в Нижний. Ты вроде бы приглашал…

– Да, точно. Я тебя встречу, ты только скажи, когда приедешь, и я встречу.

– Здорово, я как куплю билет, сразу тебе напишу.

– Это твой телефон?

– Да, это мой. Можешь сохранить.

– Обязательно. Как у тебя дела?

– Все хорошо. Главное – могу ехать, куда хочу.

Я посмеялся. И почему-то подумал о том, что надо бы убраться в квартире. Закончив разговор, я вписал её номер в свой телефон и с глупой ухмылкой откинулся на кресле. Это было старое кресло, которое в детстве служило мне ещё и кроватью. Я даже не знаю, делают ли сейчас кресла-кровати, но это было ещё ничего. Его заметно подрали кошки, а его составные части держались только за счет гравитации, но оно все ещё было очень удобным. Чтобы на нём сидеть, но не спать.

Я расслабился, сделал себе кофе 3 в 1, взял шоколадку и включил телевизор. Не то, чтобы я часто его смотрел, но там бывало показывали интересные фильмы по ночам. Но сейчас показывали большой вечерний выпуск новостей. Журналистка в белой блузке сообщила, что в России теперь действуют новые, улучшенные правила оформления недвижимости, включая возможность не вносить в реестр настоящего имени владельца, а использовать псевдонимы. Потом она ещё долго объясняла, как эта и другие возможности помогут простым гражданам, а затем включила комментарий какого-то важного человека из Росреестра. Я смотрел на всё это не очень внимательно, но краем глаза вдруг заметил рядом с ним на пресс-конференции знакомое мне лицо. Кажется, это был Аркадий. У него на табличке было написано «пресс-секретарь». Его показали всего на секунду, но я почти уверен, что это был он.

Затем начался другой сюжет. Молодой журналисты в белой рубашке с коротким рукавом рассказывал о перестановках в правительстве, а конкретно о назначении нового министра образования. Он описывал его биографию, достижения и личные качества. Затем на экране появились двери, из которых вышел новый министр образования. Это был лысоватый мужчина с усами. Он прошел к своим коллегам, пожал кому-то руки, улыбнулся, отошел в сторону и встал в углу, чтобы позировать фотографам и операторам на фоне российского герба. Слева от него был флаг России, а справа какой-то странный, непонятный мне синий флаг с изображением зародыша.