Спектр - Сергей Лукьяненко

Мартин пил чай и наслаждался жизнью.

Через десять минут он собирался позвонить Эрнесто Полушкину и договориться о встрече.

Через десять минут Мартина ждал долгий и тяжёлый разговор, который надолго испортит ему настроение. Он был к этому готов.

Но пока Мартин пил чай, с лёгкой сентиментальностью наблюдая за молодой мамашей — коляску уже окружили любопытные малыши, и женщина что-то им вдохновенно рассказывала.

До звонка было ещё десять минут.

1

Каждый раз, приходя с подобными визитами, Мартин чувствовал себя виноватым. Его напрягали истерики и слезы, бессмысленные и несправедливые обвинения, но более всего — собственная беспомощность. Невозможно утешить человека, когда он узнает о потере родных и близких.

Поэтому Мартин пришёл к Эрнесто Полушкину с каменным, но не печальным лицом, говорил очень сухо и чётко, а новость о семикратном копировании Ирины изложил самой первой.

Бизнесмен выслушал его историю стоически — лишь глаз начал подёргиваться, когда Мартин скупо описал первую смерть его дочери.

По ходу рассказа Мартин доставал туристические жетоны и выкладывал их на стол. Каждый жетон был снабжён бирочкой: «Библиотека», «Прерия», «Аранк»… Уже заканчивая рассказ, Мартин понял, что это был не совсем удачный ход — из его поведения Полушкин мог заключить, что в карманах Мартина прячутся все семь жетонов. Но бизнесмен не возмущался, не орал, не пытался прибить детектива, а слушал, слушал и слушал…

— Где остальные четыре… — наконец задал он вопрос, замялся, но всё-таки закончил: — Ирины?

— Не знаю. — Мартин покачал головой. — Я не знаю, Эрнесто Семёнович. Простите. И я не могу обшарить все планеты в галактике.

Полушкин молчал. Крутил в руках жетоны. Снова и снова проглядывал короткую записку от Ирины с Прерии-2, хмурился — будто что-то в письме его смущало. Потом спросил:

— Итак, вы отказываетесь от дальнейших поисков?

— Это дело вышло далеко за пределы первоначальных договорённостей, — осторожно сказал Мартин. — К тому же им заинтересовалась госбезопасность.

У Эрнесто Семёновича вновь дёрнулся глаз. Он неохотно проронил:

— Знаю.

Мартин подождал, но просьбы рассказать про госбезопасность не последовало. Очень сдержанный человек Эрнесто Полушкин.

— Вы утаили от меня часть информации, — осмелев, сказал Мартин. — Очень важную часть. В руки вашей дочери каким-то образом попал служебный документ госбеза, в котором перечислялись известные человечеству загадки галактики. Именно поэтому Ирина убежала из дома…

Полушкин посмотрел на Мартина — и детектив готов был поклясться, что заметил в его глазах презрение. Однако голос Полушкина остался ровным и вежливым.

— Я не имею к вам претензий, Мартин. И прошу прощения за то, что умолчал о досье. Я не был уверен, что Ирина его читала. А о таких документах лучше не говорить… лишний раз. Прошу прощения.

Мартин растерялся. Пожал плечами:

— Хорошо, я понимаю. Прошу прощения, что не смог… спасти девочек.

— Вы отказываетесь работать дальше? — ещё раз спросил Полушкин.

Мартин кивнул.

— Каким образом хотите получить свой гонорар? Чек, наличные, перевести на счёт?

— Наличные, само собой, — ответил Мартин.

— Рубли, доллары, евро?

— Лучше евро. Или рубли.

— Минутку.

Загородив широкой спиной вмурованный в стену кабинета сейф, Эрнесто Семёнович открыл толстую металлическую дверку. Пошуршал деньгами.

Пачка, оказавшаяся на столе перед Мартином, была ощутимо толще, чем он предполагал. Мартин вопросительно поднял глаза на Полушкина.

— Здесь втрое больше оговорённого, — сухо сказал Полушкин. — Вы же проделали тройную работу.

— Спасибо. — Мартин мгновение подумал, но решил, что деньги эти он всё-таки честно заработал.

— Удачи вам.

В полном душевном раздрае Мартин вышел из кабинета. Полушкин остался там, лишь крикнул в коридор:

— Лариса, проводите гостя!

Мгновенно появившаяся на зов пожилая и строгая домработница повела Мартина к двери. Квартира у Полушкина вполне отвечала его статусу, метров триста площади и два уровня, так что от помощи Мартин отказываться не стал. Видно было, что домработница знает, кто он такой, и судьба Ирины её волнует, но она не проронила ни слова. Вышколенная дамочка…

У дверей Мартина встретила грустная мальтийская овчарка. Очень тщательно принюхалась. Может быть, от него ещё шёл едва уловимый запах Ирочки?

— Не грусти, Гомер, — вспомнив записку Ирины, сказал Мартин. Больше для домработницы, чем для собаки, конечно же. — Вернётся ещё твоя хозяйка и даст тебе вкусную косточку.

— Его зовут Барт, а не Гомер, — потрепав пса по загривку, сказала женщина.

Посмотрела на Мартина с лёгкой благодарностью. По крайней мере детектив дал ей понять, что шансы на возвращение Ирины есть, — и женщина это оценила.

— Барт, говорите? — пробормотал Мартин, обуваясь. В квартире Полушкиных, вопреки прижившейся европейской моде, гостей заставляли переобуваться. Да и правильно делали — далеко ещё московским улицам до чистеньких европейских мостовых… — До свидания.

Домработница снова кивнула, замыкаясь в своей чопорности. Пёс тоскливо гавкнул ему вслед.

— Барт, — сказал Мартин, когда за ним закрылись двери лифта. — Ха! А великий слепец-то тут ни при чём.

Мартин любил американский мультсериал «Симпсоны», считая его признаком появляющейся у американцев рефлексии и подспудным протестом против политкорректности и ханжества. Так что происхождение собачьей клички он понял.

Труднее было понять, как могла ошибиться Ирина, назвав в письме свою собаку именем старшего, а не младшего Симпсона.

А Эрнесто Полушкин? Неужели он забыл, как зовут собаку?

Или пса окликают и тем, и другим именем?

Или же в невинном письме был заключён смысл, понятный лишь посвящённым?

— Мой контракт закончен, — похлопывая карман пиджака с толстой пачкой ассигнаций, сказал Мартин. — Хоть Гомер, хоть Барт, хоть Лиза.

Лифт остановился на первом этаже.

Консьерж, плечистый мужчина средних лет с глазами профессионального убийцы, пристально осмотрел Мартина. Мартин кивнул — как и на входе в дом. Получил в ответ лёгкий, едва заметный кивок. Бывший спецназовец, а может быть, и боец «Альфы» — в таком доме ничему не стоило удивляться — счёл его не слишком опасным, но всё-таки достойным некоторого уважения.

На улице Мартин некоторое время постоял под козырьком, печально размышляя об оставленном дома зонте. За время разговора с Эрнесто Семёновичем на город обрушился дождь. Да ещё какой… тротуары пузырились лужами, небо стало непроглядно серым, где-то вдали, пока ещё беззвучно, посверкивали молнии. Прохожих на улицах не осталось.

Мартину тоже не хотелось под дождь, но что делать-то? Пытаться вызвать такси по мобильнику? Долго придётся ждать, не один он такой умный, а народ нынче полюбил кататься на машинах…

— Возьмите, — сухо сказали Мартину со спины.

Двери тут открывались очень тихо.

Мартин с благодарностью взял из рук консьержа симпатичный мужской зонтик — с большим куполом, полированной деревянной ручкой, спицами из углепластика. У самого Мартина зонт был куда хуже… Он спросил:

— Как вернуть?

Охранник махнул рукой.

— Да как угодно. Можете себе оставить. Его с год назад в лифте забыли.

Мартин вздохнул, представив себе людей, не удосуживающихся вернуться за таким качественным зонтом. Впрочем, есть ещё такая болезнь — склероз.

— Спасибо. А то зарядило часа на два.

Охранник покосился на небо. Подумал и сказал:

— На полтора. Не больше. Но как льёт… собаку из дома не выгонишь.

Мартин усмехнулся. Спросил, чувствуя себя последней скотиной:

— Скажите, вы ведь в собаках так же хорошо разбираетесь, как в погоде?

Консьерж немного напрягся:

— С чего вы взяли?

— Вы когда на меня смотрели, держали руку в кармане. Я услышал щелчок… у вас ведь кликер вместо брелока?

Удивительно, как преображает самых суровых людей улыбка!

— Верно! — Охранник продемонстрировал кликер. — У меня три пса. Тоже дрессируешь по Карен Прайор?

— Дрессировал. Умер пёс… — сказал Мартин, умолчав о том, что мирный и добродушный ретривер, принадлежавший ещё его родителям и никакой дрессировке упрямо не поддававшийся, скончался от старости ещё пять лет назад. — Заходил тут к людям… — Он кивнул на подъезд. — Славный пёс у них, подумал, может, завести такого…

— Мальтиец? — усмехнулся охранник. Похоже, с мониторов в его конуре просматривалось не только крыльцо перед подъездом, но и все этажи. — Барт — славная псина, но возни с мальтийцем много. Экзотика — это все пустое. Заводи кавказца, если трудностей не боишься. Всяко прямее порода.