Сильная. Желанная. Ничья - Елена Левашова

не требуется заправить? — вкрадчиво спрашивает Добровольская.

— Нужно. Я смотрю на точку, где находится мой муж и прикидываю, на какой заправке остановиться? Еду по Ленина, сворачиваю на проспект Шолохова, затем паркуюсь на заправке Лукойл.

— Где находится эта заправка?

— Южный обход. Выезд из города. Я заправляю машину, покупаю на кассе жевательную резинку и бутылку воды. Еду по трассе из города.

— Куда вы заезжаете?

— Странное место. Снаружи выглядит непрезентабельно. Вывески нет. Я прохожу через ворота. Миную будку с собакой. Она хрипло лает и рвется с цепи. Мне страшно. Возле ворот припаркованы дорогие машины — в основном, джипы, но есть и седаны.

— Сколько их? Может, вы смотрите на номер машины? Какого они цвета?

— Темно. Я не разглядываю номера. Машины черного и серого цвета. Один седан выделяется из ряда — он бежевый.

— Вы звоните мужу?

— Нет, он запретил звонить. Я пишу ему, что приехала. Он просит подойти через пять минут, к торцу здания, но я пренебрегаю запретом. Под ногами шуршит гравий, звучит собачий лай, пахнет…

— Чем пахнет? Оглядитесь — что вы видите?

— Пахнет алкоголем и кальяном. Приглушенно звучит музыка. Я приближаюсь, протягиваю ладонь к двери и прохожу внутрь. Узкий коридор, обитый красным бархатом. Пахнет… чем-то неприятным. Как будто потом и сладкими духами, немного пылью. Я иду на шум голосов. Оглядываюсь. Никого нет. Застываю, прижавшись к стене. Провожу по ней ладонью — бархат.

— Вывески нет? Может, от вашего внимания не ускользают какие-то надписи или афиши?

— Нет. Ничего.

— Что вы делаете дальше?

— Слушаю. Мой муж скулит и почти плачет. «Мы убили ее… Убили. Игорь, проверь пульс еще раз! Пожалуйста?». Он кого-то просит, а я заглядываю в тонкую дверную щель. Вижу девушку, лежащую на полу. Она… у нее…

— Вздохните и погладьте кресло, Тамила Аркадьевна. Расслабьтесь. Почувствуйте, что вы лежите в горячей ванне с пеной. А потом продолжайте. Что вы видите?

— У девушки длинные спутанные волосы. Она брюнетка, тоненькая. Одета в черный лиф, чулки, пояс, подвязки. На груди татуировка василька. Она не дышит, ее глаза, они открыты и… выглядят мертвыми. Возле нее я вижу знакомого мне человека. Это Игорь Зорин — мой кардиолог. Справа от него мой муж Олег Нестеров. Рубашка на его груди небрежно застегнута, пуговицы оторваны, на лице царапина… Зорин тоже выглядит так, будто оделся только что. Наспех. В комнате есть еще один человек… Он высокий, с широким разворотом плеч, но он стоит спиной к двери. Я его не вижу. Но на него испуганно смотрит Зорин.

— В комнате пахнет кровью? Вы видите орудия убийства, ножи или…

— Нет. Крови нет. На шее девушки удавка.

— Что происходит потом? Вы убегаете?

— Да. Смотрю еще немного, а потом пячусь назад. В комнате начинается драка. Высокий молчит. Лупит по лицам Зорина и Нестерова. Те просят прощение, умоляют скрыть следы. Высокий мычит, как будто не может вымолвить ни слова… Что-то бормочет так тихо, что я не слышу. Я устремляюсь прочь. Бегу на улицу. Меня замечает Нестеров. Касается моего плеча и называет цифры…

— Назовите их. Это номер счета?

— Не знаю. Он говорит, что денег у него очень много. И мне хватит выкупить его из тюрьмы и помочь убежать за границу.

— Вас еще кто-то видел? Кроме мужа?

— Да. Издалека. Нестеров говорит со мной тихо. Убеждает запомнить цифры и уезжать. На нас смотрит Зорин.

— Муж не поехал с вами?

— Нет. Олег говорит, что ему надо закончить все здесь.

— Назовите цифры, Тамила.

— Семь, три, двадцать один… Не помню.

— Вы идете по шуршащему гравию, приближаетесь к машине…

— Вижу человека за рулем черного джипа. Он производит впечатление водителя — натирает тряпкой руль и панели. Свет в салоне включён, я вижу его.

— Как он выглядит?

— Похож на бандита. Бритоголовый, крепкий. На меня он не обращает внимания.

— Сколько времени вы едете домой? Что видите? Опишите здания, магазины, заправки.

— Еду недолго. Ночная трасса свободная. Вижу Ленту и заправку. Я уже останавливалась на ней.

— Лента на Южном обходе?

— Да.

— Цифры, Тамила. О чем все-таки говорил ваш муж?

— Счет. Оффшорный счет или… Не помню, — слышу свой голос как бы со стороны. Он дрожит, как провода на ветру.

— Вы подъезжаете к дому, Тамила. Заглушаете двигатель, открываете калитку. Вы загоняете машину в гараж?

— Да.

— Заходите домой, Тамила. Возвращайтесь.

— Дома тихо. Сонечка спит в обнимку с Евой. Я чувствую умиротворение. Я… ничего не помню. Не могу понять, куда я ездила и зачем.

— Тами, коснитесь ладонями кресла. Приподнимите спину, напрягите бедра.

— Да…

— Просыпайтесь, Тами!

Вздрагиваю, как от удара плетью. Из носа сочится струйка крови, затылок пульсирует. Голова болит. Я морщусь и сдавливаю виски. Добровольская протягивает мне бумажную салфетку и ободряюще кивает.

— Умница, Тамила. Я набросала маршрут. Взгляните, — Нина Алексеевна протягивает листок. — Уверена, если вы покажете его следователю, местоположение подпольного клуба установят.

Я благодарю Добровольскую и назначаю дату следующего сеанса. Поднимаюсь, слегка пошатываясь от переполняющих меня чувств, и выхожу в коридор. Сталкиваюсь со взволнованным взглядом Вацлава — он вскакивает с места, едва завидев меня.

— Тами, нужно срочно ехать. Синельников, наконец, добился слива информации.

— Поехали, Вац! Мне тоже есть о чем рассказать.

Глава 38

Тамила

— Тамила Аркадьевна, душа моя, вся надежда на вашу память!

Никогда не видела Синельникова таким возбужденным. Что же такого он узнал?

Вацлав хмурится, Андрей Борисович суетится возле стола с документами. Мы молча присаживаемся на диван, наблюдая за метаниями Синельникова.

— Черт, где же оно? — он шуршит бумагами и что-то ищет на столе, обостряя нетерпение до максимума. — Нашел! Пропавшую без вести девушку звали… или зовут Василиса Симонова. Ей двадцать пять лет, работает кассиром в «Пятёрочке» на Суворовском