Сильная. Желанная. Ничья - Елена Левашова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вацлав, я кое-что вспомнила. Про Зорина. — Уточняет она, обнимая себя за плечи.
Глава 36
Тамила
Глаза… Испуганные, жалкие, лихорадочно блестящие от страха. Я уже видела этот взгляд. Красная комната, стены, обитые бордовым бархатом, и… склонившийся перед кем-то Зорин. Именно так он смотрел на Вацлава… Тем взглядом. На кого он мог так смотреть? И что делал в красной комнате?
— Я видела Зорина в красной комнате. — Произношу, когда Вац пристегивает Карину ремнями безопасности и закрывает дверь машины.
— Тами, ты только успокойся, — он нежно сжимает мои плечи и смотрит прямо в глаза. — Что натолкнуло тебя на воспоминание? Это как-то связано с Басовым?
— Нет, — качаю головой. — Его взгляд, Вацлав. Я узнала его. Он так смотрел на кого-то… там — в красной комнате. Смотрел так, как на тебя — испуганно и жалко.
— Хм.
— Вацлав, я хочу обратиться к психотерапевту. — Произношу решительно.
— Уверена? Может, оставим это на потом? Тами, я планировал заняться твоим здоровьем. Ты ослаблена после всей этой «терапии»… Будь она неладна. — Цедит сквозь зубы Вацлав. — Поедем в санаторий или к морю? С Сонечкой? Как ты на это смотришь?
— Отрицательно. Не забывай, у нас теперь есть другие обязательства, — перевожу взгляд на машину.
— Карина. Понимаю. Поедем, Тами. По дороге заедем в клинику, сделаю эти… чертовы тесты ДНК.
Вацлав открывает передо мной дверь и помогает устроиться. Никак не привыкну к его заботе и джентльменским жестам — очень уж они диковинные. И жизнь — новая, наполненная до краев вниманием и заботой, непривычна. И оттого страшна. Кажется, это лишь сладкий сон или иллюзия, утренний туман или цветной сценический дым — взмахнешь руками, и он развеется… И его любовь — внезапная, горячая, как утренний кофе, исчезнет, оставив после себя ноющий, болезненный ожог.
— О чем ты думаешь?
Вацлав крепко сжимает кожаный руль. Смотрит на дорогу и молчит. Я знаю, как выглядит мой мужчина, когда грустит или думает. Его губы сжимаются в плотную линию, взгляд тяжелеет и заостряется. Он весь словно концентрируется на своих мыслях, забывая обо всем. Я знаю его… Узнаю. Позволяю душе раскрываться, словно бутону, и впускать в себя незнакомые, волнующие чувства.
— Размышляю о Зорине. Не знаю, как нам лучше поступить… — со вздохом отвечает он. — Тами, может, стоит обратиться в полицию?
— Позвони Синельникову. — Предлагаю я.
— Ты права, иволга. Все время забываю, что должен доверять ему полностью. Но… ничего не могу с собой поделать — я привык все контролировать сам. — Вацлав паркуется возле медицинского центра. — Пожалуй, позвоню ему сам. Странно, что Андрей Борисович до сих пор не позвонил.
Я отстегиваю Каришу и встречаю ее настороженный взгляд. Она любопытно смотрит на здание клиники, не понимая, для чего мы сюда приехали?
— Тетя Тамила, мы пойдем к маме? — спрашивает она.
— Нет, солнышко. Тебе нужно сдать анализ, но ты не бойся — это совсем не больно. — Поправляю шапочку на ее голове.
— Кто хочет мороженого? — улыбается Вацлав и садится перед Кариной на корточки.
— Я! — смеется она в ответ.
— Тогда, чур, не плакать и не вредничать, идет? Дядя доктор возьмет капельку слюны из твоего ротика.
— И все? — недоумевает Карина, а я невольно замечаю, как они похожи. Улыбка, карие, как вишни, глаза, темные, как горький шоколад, волосы.
Все происходит, как сказал Вац: врач берет образец слюны и объясняет, сколько времени потребуется, чтобы получить результат. Улыбается и неудачно шутит о внешней схожести Вацлава и Карины. Я занимаю позицию стороннего наблюдателя и просто смотрю… Сжимаю в руках верхнюю одежду и глуповато улыбаюсь, пряча за маской спокойствия душевную бурю. Боюсь, что этот тест изменит нашу жизнь навсегда. Не из-за девочки, нет. Стелла не оставит попыток добиться внимания Вацлава. Он мужчина, которого хотят женщины — она была права… Высокий, сильный и мужественный. Потрясающий. Мой. Я знаю, как темнеют глаза мужа, когда он меня хочет. Как садится его голос и учащается дыхание, напрягаются мышцы и твердеет плоть… И много других женщин тоже знают…
— Тами, ты с нами? — голос мужа вырывает меня из забытья.
— Задумалась, — отвечаю встревоженно.
— О чем?
— О тебе.
— Иволга, я весь твой. С потрохами. Мое отцовство ничего не изменит между нами, слышишь? — хрипловато произносит он и обнимает меня. — Не думай о Стелле. Мне она не нужна.
— Я… просто только привыкла и теперь… Боюсь, Вац. Боюсь, что все закончится. — Голос звучит слабо и бесцветно.
— Я люблю тебя, Там. И у нас все только начинается. Поняла?
— Да.
Вацлав помогает Карине одеться. Аккуратно завязывает шарфик на груди малышки, надевает шапочку. А когда мы идем к машине, звонит Синельников.
— Слушаю, Андрей Борисович. Я уж подумал, преступники обнаружили слежку и ликвидировали вас. — Шутит Вац неудачно.
Я не слышу ответа, но могу предположить, что частный сыщик говорит что-то ободряющее. Ну, или неопределенное. Вацлав сухо прощается и отбивает вызов.
— Сука, так я и знал!
— Что случилось? Успокойся, Вац, с нами же Карина…
— Прости, иволга. Я так и знал, что Зорин все понял. И заранее предположил, что будет слежка. Он никому не звонил, Тами! И не ездил никуда. Сидит в больнице и спокойненько ведет прием.
— И что придумал Синельников? — спрашиваю с надеждой в голосе. Ну не может оно все так закончиться… Бездарно.
— За врачом-убийцей будут следить. Тем более, когда ты вспомнила, что видела его в красной комнате… Он причастен к преступлению, совершенному там. И знает, что ты видела его! И вспомнишь обо всем когда-то. Кстати, персик, Ярик
