Правда о Советском Союзе. Какую страну мы потеряли? - Игорь Прокопенко

Отец-основатель группы Павел Слободкин, который, несомненно, был лучшим советским музыкальным продюсером, правда, тогда он и сам не знал, что его можно так называть, совершает самую настоящую революцию в советской эстраде.

Через жернова фабрики «Веселых ребят» прошли практически все советские музыканты, кроме, разве что, Лещенко, Хиля, Толкуновой и Кобзона. Пела в «Ребятах» и Пугачева, но примадонна почему-то не любит об этом говорить.

Остальные же с удовольствием сегодня рассказывают веселые и невеселые истории из жизни «Веселых…».

Вспоминает композитор и певец Вячеслав Малежик:

«Моя жена, которая меня в первый раз в «Веселых ребятах» увидела на концерте в городе Донецке, говорила, что когда «Веселые ребята» того разлива выходили на сцену, все девчонки обмирали. И я думаю, что Павел Яковлевич Слободкин был первым, кто сделал такой «Спайз бойз» на нашей территории. Во всяком случае, когда я прослушивался в «Веселых ребятах», он послушал, как я умею петь по-русски и по-английски, поставил меня на стул, и они со своей женой Татьяной где-то около получаса рассматривали меня. Как потом он мне объяснил, они смотрели, гожусь ли я, чтобы быть фронтменом, буду ли я нравиться девушкам, которые приходят в первые ряды, платят основные деньги за концерт».

Павел Слободкин лично участвовал не только в формировании репертуара, но и подборе сценических костюмов, и даже лично гримировал и подкрашивал реснички. Чего только не наслушались о себе музыканты: что затребовали катер проституток из Одессы в Николаев, что их будет встречать «голубая» делегация. Повод был: при коммунистах мальчики с накрашенными ресницами — что-то тут не не так.

Благодаря активной гастрольной деятельности за границей в доме Виктора Чайки появились не только йогурты и «Адидас», но и то, о чем обычный советский гражданин и мечтать-то боялся, — видеомагнитофон. В 1982 году в Германии уже появились первые компакт-диски, а в СССР — видеокассеты: «Греческая смоковница», «Эммануэль», Брюс Ли, и, главное — теперь «Битлз», «Роллинг Стоунз», «Скорпионз», «Дип Перпл» можно было не только услышать, но и увидеть. Это, впрочем, интересовало и милицию.

В отличие от Виктора Чайки, таким советским шоуменам, как Бари Алибасов, очень долго заграница была «заказана». Недаром Семен Альтов однажды заметил: «Заграница — это местность, где проявляются лучшие качества человека. Как в разведке!»

Вспоминает продюсер Бари Алибасов:

«Я впервые в жизни оказался за границей, и это была первая примета того, что что-то поменялось. Меня, как абсолютного ернического диссидента, который постоянно испытывал Советский Союз на крепость рок-н-роллом с помощью «Интеграла», самыми страшными порочными образами влекла Европа. Я очень хорошо помню, как мы приехали в Прагу. Я потерял голову, у меня ничего не сходилось в уме. Я не верил своим глазам, ушам, чувствам. В витринах было сортов тридцать сыра, колбасы разные, еда. Везде пиво, пей сколько хочешь!»

Артистам вся страна тихо завидует. Ведь они становятся первыми проводниками в мир «загнивающего» Запада, который, как оказалось, вполне даже хорошо себя чувствовал, и пах хорошо, и по вкусу был приятным.

Рассказам партийных боссов, которые рассказывают о том, как плохо живется ТАМ и как хорошо живется в родной Стране Советов, верят все меньше и меньше. Даже совсем не диссидентствующие слои советского населения понимают, что каждый человек имеет право не биться в очереди за колбасу или сапоги, а просто прийти в магазин и спокойно это выбрать. Как говорил Семен Альтов, «человек и жить хочет, и красиво при этом выглядеть. Так не бывает. А у крыс полная гармония: какова жизнь, так они и выглядят».

В то время пока советские музыканты открывали для себя Дикий Запад, закрыли в тюрьме самого популярного подпольного советского автора и исполнителя блатных песен Александра Новикова. Это случилось 5 октября 1984 года.

Его «Извозчик» произвел в СССР эффект разорвавшейся бомбы. Но в 1984 году антисоветский альбом почти сразу же сделал Александра Новикова заключенным. Следствие было недолгим, Александру просто припомнили все — как наотрез отказался вступать в члены ВЛКСМ, как критиковал советский режим и как Свердловск убежденно величал только Екатеринбургом.

В то время были филофонисты, музыканты их называли «писатели». Они копировали дома катушки, которые рассылали по разным городам, по студиям звукозаписи. Были такие студии звукозаписи, где полуподпольно тиражировали кассеты и даже какую-то зарубежную музыку.

Одна из таких звукозаписей была и у самого Новикова. Называлась она громко и совсем не по-советски — «Новик рекордс». Но главный заработок Новикову приносила электромузыкальная аппаратура, которую Александр со своими друзьми и будущими подельниками варганили прямо у него в гараже. Аналоги западной техники «Маршал» и «Пивэй», подогнанные под отечественные радиодетали, пользовались большим спросом.

Знаменитый документ «Экспертиза по песням А. Новикова» содержал, как водится, много всяких обвинений — в распространении аморализма, пошлости, насилия, пропаганде проституции, наркомании и так далее. Но самыми действенными для прокурора оказались обвинения в спекуляции электромагнитной аппаратурой.

Ему вменили даже попытку спекуляции на том основании, что при обыске нашли два одинаковых мохеровых шарфа — в одном певец ходил, а второй, точно такой же, был запечатан в полиэтиленовом мешке.

Великое тело Страны Советов уже разваливалось, но некоторые внутренние органы продолжали работать слаженно. Поэтому приговор Александру был, что называется, на всю катушку — 10 лет лагерей и полная конфискация имущества.

В первый же день после ареста один полковник сказал Новикову: получишь 10 лет, вариантов у тебя никаких нет, поэтому мой тебе совет: держись достойно.

В середине восьмидесятых Новиков садится за решетку, но страна продолжает втихую переписывать на редких двухкассетных магнитофонах его песни. Новиков официально не запрещен, но участковый милиционер может фиксировать прослушивание его песен.

В то же время, как раз примерно в 1984–1985 годах, на свободу вырывается альтернативная официальной советской другая музыка, с «ненашенским» названием «рок». И если секса в стране все еще нет, то рок, оказывается, все-таки есть! Просто он долго прятался.

К мысли о том, что рок использовать можно, если осторожно, советские спецслужбы, оказывается, пришли в 1980 году, сразу после Олимпиады. В 1981-м в Ленинграде открывают первый рок-клуб. Появляются такие группы, как «Кино», «Алиса», «Аквариум». Конечно же, в каждом клубе есть свои засланные кэгэбэшные казачки, но зато можно выступать и давать концерты. Органы активно используют рок в борьбе с религиозным опиумом, закрывая глаза на опиум реальный и приурочивая рок-концерты к церковным праздникам.

В 1980 году младший научный сотрудник НИИ социологии Борис Гребенщиков был уволен с работы, а группа «Аквариум» официально запрещена, однако БГ не склонен связывать рок с философией протеста, как это обычно происходит у музыкальных критиков. Понятно, что есть ложь, есть наглая ложь, а есть — социология.

Комментирует лидер группы «Аквариум» Борис Гребенщиков:

«У меня твердое ощущение, что понятие протеста придумано комсомольскими писателями для оправдания статей про так называемый рок-н-ролл. Тигр в гитаре, рок-музыка протеста. Какого протеста? Против чего? Просто был мир, который, как и сейчас, живет не по натуральным законам, а есть люди, которые пытаются жить по-человечески. Вот и все. И тогдашнее время не так уж сильно отличается от настоящего. Просто тогда была КПСС, а теперь Куршавель. Разница небольшая».

В 1983 году Борис Гребенщиков объявил: «Рок-н-ролл мертв, а я еще нет».

Весть о том, что рок почил, осталась как-то незамечена на московских квартирниках, где продолжала кипеть жизнь, куда стекались молодые рок-музыканты и исполнители авторской песни, пропитываясь дымом сигарет и нового времени. Там начинал давать свои первые концерты лидер «Крематория» Армен Григорян.

Однажды Армен и его соратники решились на революционный шаг — поставить на квартире первую рок-оперу «Душа проститутки». Социально-острая тема, и, конечно же, в апогее — сцена с полным обнажением как осмысленная политическая метафора. Остановить эту волну рока тогда смогла только роковая случайность.

Автор песен и бессменный лидер группы «Крематорий» Армен Григорян так вспоминает об этом эпизоде:

«В самый кульминационный момент, когда она уже вышла в большой зал квартиры нашего приятеля, сейчас не буду называть его фамилию, она слишком громкая, чтобы ее произносить, вдруг вдалеке, но это услышали все, — ключ в дверях чик-чик. Родители вернулись с дачи в самый неприятный момент. Я помню, когда мы ехали в лифте, главная героиня там надевала все свои одежды, а я нашел барабан на крыше булочной, куда он попал из окна десятого этажа».