Правда о Советском Союзе. Какую страну мы потеряли? - Игорь Прокопенко

Выделяться своим положением сын Табакова начал с первого класса. Не оттого, правда, что папа — известный актер: тот еще не был в зените своей славы — а тем, что семья получила трехкомнатную хрущевку, когда почти все вокруг жили в коммуналках. Как и полагается мальчику из глубоко приличной семьи, Антона отдали в престижную спецшколу с изучением языков. Но, увы, между словами «приличный» и «прилежный», как он понял, необязательно ставить знак равенства: учился парень плохо, учителей своим появлением на уроках не баловал. Правда, и отца просьбами денег на карманные расходы и развлечения особо не напрягал: они с другом Денисом Евстигнеевым, сыном Галины Волчек, нашли источник дохода, причем не выходя из дома — они воровали из дома книги, сдавали в комиссионную скупку столовое серебро. По словам Антона, сейчас у его детей больше возможностей, и им не приходится заниматься подобными вещами.

Понимая, что аттестат с двойками практически бесполезен, Антон со скандалом забрал документы и перевелся в школу рабочей молодежи. Правда, работу молодежь в этой школе к своим хобби не причисляла: там учились дети академиков, писателей, актеров и режиссеров.

«Тогда мы, правда, не осознавали, что мы — «золотая молодежь», но тем не менее были звучные фамилии, и вели себя вызывающе и иногда нагло, иногда… Ну, по-разному, конечно, для нас это была какая-то эйфория. Нам было разрешено больше, чем всем остальным».

Учителя, как выражается Антон, с пониманием относились к умственным способностям своих подопечных, то есть не спрашивали больше того, что ученик был готов ответить с первого раза. Потому те могли сдать контрольную, а могли и не сдать, могли прийти на экзамен, а могли и не прийти. В аттестате Антона о среднем образовании пятерки и четверки: то ли его знания так сильно изменились, то ли учителя не хотели расстраивать учеников плохими оценками.

Можно было после окончания школы при выдаче аттестатов поднять руку и сказать: как это, у Ленки есть грамота за отличное поведение, а у меня — нет. На это был ответ: ой, сейчас, мы забыли.

С выбором профессии Табаков-младший определился быстро. Вернее, и выбора-то никакого не было: Антон, как он считает, абсолютно без всякого на то влияния папы с шести лет уже снимался в кино, а к концу школы он даже стал уже популярен. Это не было связано ни с фамилией, ни с родителями: просто так получилось. В 1975 году он сыграл в культовой телевизионной картине под названием «Тимур и его команда», и, к удивлению Антона, режиссеры по каким-то причинам просмотрели в нем Квакина и определили на роль Тимура.

Антону казалось, что в актерской профессии уже знает все и ему будет легко и просто учиться, играть и жить. Но, снявшись в более чем сорока фильмах, отыграв 15 лет на театральной сцене разных театров, от «Современника» до папиной «Табакерки», он все же ушел. Говорит, потому что в определенный момент понял, что актер — профессия, которой нужно быть одержимым, ради которой нужно отказываться от многих вещей.

Ресторатор Антон Табаков вспоминает о тех временах: «Я был довольно эгоистичен и абсолютно не хотел ни от чего отказываться, и тем более ради чего, и не считал это правильным. А ведь надо было играть, репетировать, выходить 31 декабря или 1 января на сцену в 12 часов дня и играть там два спектакля подряд. Мне казалось все это очень обременительным».

Видимо, вспомнив про опыт продажи семейного серебра и раритетных книг, Антон занялся бизнесом — и на этом этапе папина популярность сыграла свою роль.

Фамилия была громкая: чиновники шли на контакт, не надо было унижаться и ползать на брюхе. Антон нашел друзей, которые готовы были помогать, появилась возможность арендовать помещение.

Сегодня у Антона несколько своих ресторанов, двое детей, несколько браков за спиной и ощущение, что «золотой» является на самом деле вся молодежь — просто по праву молодости. А что по праву рождения у кого-то больше возможностей, а у кого-то — меньше, так это просто жизнь, а не кино. Их по-разному называют: мажоры, везунчики, детки, но чаще всего — «золотая молодежь». И их жизнь и будущее в основном устраивают влиятельные и высокопоставленные родители, но никто не может за них эту жизнь прожить, судьбу не вынесет из подсобки, и счастье никому не выдадут по блату. И будут ли избранные по рождению избраны по жизни, зависит только от них самих.

Глава 11. Ампула смеха

Американские ученые сделали сенсационное открытие: нейрологи — врачи, изучающие человеческий мозг, заявили, что смех — это наркотик. Они обнаружили, что при смехе у человека активизируются те же самые участки мозга, которые возбуждаются при употреблении кокаина. Допамин — так называется химическое вещество, которое вызывает у человека хохот. Пока это вещество вырабатывает сам человеческий организм, но означает ли это, что совсем скоро ампулу допамина можно будет купить в аптеке и, сделав себе укол, вдоволь насмеяться.

Непотопляемая Россия находит поводы для смеха даже в самые суровые времена. Почти 70 лет граждане Страны Советов строят светлое будущее. Уже смешно. Как говорилось в выступлении юмориста: «Товарищи, кто-нибудь может толком сказать, в каком трамвае я еду?» И чем больше нас убеждают в том, что мы идем верной дорогой, тем охотнее мы смеемся. Во время правления Брежнева хохочут до слез. До этого ни один государственный лидер не получал бо́льшего количества страстных поцелуев и высоких наград.

Дефицит — еще один повод для шуток. Талонная система воодушевляет юмористов. Вспомним выступление Карцева: «Что мне нужно? Мне нужно… что у вас есть? Мне нужно все!»

Все произведения юмористического толка подвергаются жесткой цензуре. Но сатирикам все же удается обходить запреты и выдавать достойный продукт. Правда, далеко не все шутки могут оценить секретари обкомов и члены Политбюро.

Вспоминает Роман Карцев, заслуженный артист РСФСР:

«Есть люди, которые рвались выступать на правительственных концертах 8 Марта, 7 Ноября. А мы прятались, потому что это несчастье — все миниатюры, которые мы играли на правительственных концертах, шли в гробовой тишине — «Ликеро-водочный завод», «Авас», который мы играли в Барвихе на Новый год».

В связи с этим вспоминается миниатюра Карцева, в которой были такие слова: «Чувство юмора — прекрасное чувство. Оно необходимо каждому человеку. И как жаль, когда у некоторых его нет».

Сатирические издания времен застоя — пристанище интеллектуалов. Эзопов язык, понятный миллионам, проходит почти без купюр. В журнале «Крокодил» упорным трудом борется с тунеядцами мастер советской карикатуры Борис Ефимов. На 16‑й полосе «Литературной газеты» публикуются молодые писатели-сатирики — Лион Измайлов, Александр Иванов, Аркадий Арканов.

30 лет назад чтение являлось, может быть, единственной отдушиной для наших людей, они любили чтение, и это было прекрасно. Была литература, которую люди читали глазами, где авторы работали над словом, над сюжетом, над формой, где понятие «реприза» как таковое практически отсутствовало.

Вот пример из выступления Аркадия Арканова: «Он был большим охотником до женского пола. “Здесь, говорят, неподалеку проходит женский кросс, — хитро шепнул он мне как-то. — Может, порезвимся, если ветра не будет?”»

Юмор в чистом виде существует, пожалуй, только для детей. Молодое поколение строителей коммунизма взахлеб читает «Веселые картинки» и смотрит рисованные мультики.

Процветает отечественное кино. Комедии Рязанова и Гайдая цитирует вся страна, вот, например, запомнившиеся на десятилетия слова из «Кавказской пленницы»:

«Жить, как говорится, хорошо. — А хорошо жить — еще лучше. — Точно».

Купить билеты в Театр Сатиры можно только по блату. А попасть на концерт Райкина считается великой удачей. Со сцены в его выступлении можно было услышать и такое: «Вот я слушал вас всех долго, терпеливо, внимательно и, наконец, понял — ну и дураки же вы все!»

Правда, кроме причесанного юмора, есть и его обратная сторона — то, что недозволено говорить и показывать публично, остается на кухне. На катушечных магнитофонах слушают переписанные по сотне раз песни Галича и Высоцкого. Ни одно застолье не обходится без свежего политического анекдота, они передаются из уст в уста, и оттого, что находятся под негласным грифом «запретно», становятся еще смешнее. В советское время было много смешного и острого, но это запрещали, вырезали, купировали. Многих потрясала, например, такая фраза из фильма «Гараж»: «Я за машину Родину продал. — Попрошу факт продажи Родины зафиксировать в протоколе».

Но, по словам Эльдара Рязанова, «деятели культуры, кто инстинктивно, так сказать, кто подспудно, кто сознательно, они все воевали со строем, все воевали с режимом».