Кто оставил «варяжский след» в истории Руси? Разгадки вековых тайн - Николай Крюков

В перерывах вспышек пандемии чумы продолжаются локальные военные столкновения. Борьба за власть на пиру смерти не прекращалась. О них средневековые хронисты пишут больше. По их мнению, в толчее у трона и перераспределении графств и провинций делается история. Они как-то вскользь упоминают о голодных бунтах и каннибализме в человеческом обществе. А между тем голодные бунты против растерявшейся власти приобретают массовый характер. В этой классовой борьбе рождаются новые экономические отношения. Власть пробует иные формы эксплуатации, снижает бремя налогов. В условиях неспособности контролировать миграционные потоки ослабевает давление на крестьянское население.

Определенные требования предъявляет общество к религии, как единственному идеологическому институту, призванному успокаивать и приучать к терпению, не бояться смерти и верить в спасение. От нее ждут объяснения причин напастей на род человеческий. Религия, предложившая в качестве спасения веру в единого Бога – Небесного Спасителя и веру в Небесное Царство, проложила себе дорогу в умах людей в VI в. Тогда христианство утверждало конституционно самое себя. Теперь же, в XIV в., от нее требовалось подтверждение своей доминирующей роли в умах людей. Но она оказалась бессильной в сражении с силами природы. Черный след чумы распространяется стремительно, и его остановить никакими молитвами не удается. На этом фоне в обществе возникают сомнения в правильности веры, появляются новые толкования евангелистских основ вероучения. Вместе с ними объявляются новые колдуны и волхователи, экстрасенсы и гадатели, новые мошеннические схемы обмана обывателей – вечные спутники кризиса общественного сознания. Кара за грехи и слабоверие на волне всеобщего страха казалась естественной и доступной для понимания причиной постоянных невзгод и болезней.

Идея искупления грехов становится главным поведенческим мотивом и практикой в деятельности церковных служителей. Добрые дела у римских католиков объявляются обязательным условием спасения. Под добрыми делами особо подразумевались пожертвования нуждающимся, нищим и проч., а также Римской церкви. Признанные церковные святые и высокие иерархи, по их собственному мнению, имели доступ к некой духовной сокровищнице (хранительнице) сверхдолжных заслуг и потому могли отпускать грехи за пожертвования продуктами, вещами и прочим или в заранее оговоренных денежных суммах. Грехи отпускались за деньги с подтверждением в виде грамот с печатями – индульгенций. Это явление приобретает неслыханные масштабы. Индульгенции продают на рынках вперемежку с овощами, так сказать в нагрузку, все, у кого хватает совести. Пожертвования становятся обязательным и специфическим способом налогообложения.

В народе зреет возмущение и недовольство. Возникают протестные выступления. Падает авторитет Римской церкви. Мартин Лютер, обращаясь с письмом к императору и христианскому дворянству немецкой нации в 1520 г., призывает отказаться от выплаты, превратившейся за сто лет в узаконенную обязательную подать, половины от суммы доходов в первые шесть месяцев службы каждого нового епископа. «Пора вообще немецким дворянам перестать давать деньги, – пишет Мартин Лютер, – чтобы не выглядеть непроходимыми дураками, для якобы борьбы с турками. В Риме для сбора денег снаряжают множество посланцев, придумывают много званий и должностей, но ни одного геллера от сборов податей или от продажи индульгенций на борьбу с турками не идет. Все ссыпается в бездонный мешок!» А между тем «… итальянские земли превратились едва ли не в пустыню: монастыри разрушены, епископства растранжирены, доходы прелата и всех церквей растаскиваются Римом, города пришли в упадок, страна и люди – на грани погибели, богослужение и проповедь – в полном забвении»109.

Состояние упадка городов и богослужебной деятельности, о которой говорил Мартин Лютер, свидетельствовало о глубочайшем кризисе, в каком пребывала вся европейская цивилизация в тот период. Римская католическая церковь тому пример: с 1378 г. по середину XIV титул наместника божьего делят двое, а то и трое пап. Кроме письма к императору Мартин Лютер выступает с тезисами против индульгенций. Начинается раскол Латинской церкви на приверженцев сложившихся порядков и сторонников Мартина Лютера. Его обращение к христианскому дворянству получает отклик не столько у социально обеспеченных слоев населения, сколько в среде обнищавшего народа. Голодные бунты против сытых бюргеров и папских кардиналов, призыв к скромности и воздержанности получает свое оформление в новом направлении религиозной мысли – веры по Евангелию и отказа от признания авторитета римских пап, считающих себя выше ангелов небесных, по словам М. Лютера. Первыми на призыв Мартина Лютера откликнулись, конечно же, жители Саксонии. Они объявили себя сторонниками новой религии. И их понять можно. Именно с серебряных промыслов Саксонии уходили в Рим самые значительные суммы сборов. За ними последовали остальные немецкие земли, потом Скандинавия и Прибалтика. Из церквей станут выносить мощи святых, иконы, купели и все остальное, что напоминало бы о роскоши во внутреннем убранстве. Протестное выступление М. Лютера получает государственное признание на всем пространстве севернее Альп. Таким образом, в христианстве оформляется новое течение – протестантизм, получившее широкое распространение в восточных регионах Европы, кроме Московской Руси.

Но тот же кризис переживала и церковь Восточная – православная. С падением Константинополя в 1453 г. для христиан на землях бывшей Византийской империи наступают тяжелые времена. Многие церковные здания, большие по объему и своему назначению, перестраиваются под мечети. Первым такая участь постигла храм Святой Софии, затем патриарший храм Святых Апостолов, из-за чего патриарх Геннадий вынужден будет перенести свою резиденцию в храм Пресвятой Богородицы Всеблаженной в Константинополе. Но через несколько десятков лет и этот храм отойдет под мечеть. Имущество церквей турки тут же грабили и выносили все, местами даже выламывая из полов плиты с мозаикой. Признавая влияние православной церкви на славянские народы и имея в виду собственную выгоду, турки в скором времени разрешат служение Константинопольской патриархии, но лишат многих привилегий. Церкви обложат большими налогами, отберут все земельные владенния, а за саму возможность предоставления высших сановных должностей претендентов обяжут вносить дорогие подарки. По этому поводу устраивалось публично нечто похожее на конкурс за звание почетного духовного представителя.

В то же время ведется активная политика по исламизации населения на захваченных землях бывшей Византийской империи. Православные церкви и монастыри малочисленных балканских народов, крайне разнообразных по этническому составу, генетически перемешанных тюркских, славянских, арабских, латинских племенных образований, дистанцирующихся друг от друга языковыми и обрядовыми обычаями и традициями, сохраняя таким образом культурную самобытность, оказались разобщенными и ослабленными.

Испытывая давление латинских католиков, не прекращавших своих намерений подмять под себя остатки православных епископатов по так называемой унии, с одной стороны, православные религиозные институты на Балканах и Ближнем Востоке оказались под угрозой исчезновения от колонизаторской политики турецких османов – с другой. Продолжали выживать лишь отдельные монастыри, да и то благодаря пожертвованиям. Единственным местом, где православие сохранялось в качестве государственной религии, оставалась Московская Русь.

Чума на Русь пришла в 1351 или 1352 г. и повторялась еще дважды: в 1389–1390 и 1420 гг., говорится в Новгородской летописи. Более определенно о течении болезни записано под 1390 г.: «…знамение на людех: при смерти явится железа; пребыв три дни, умре»110.

Если Юстинианова чума VI–VII вв. нанесла самый страшный удар по Восточной Европе, уничтожив практически все население от Карпат до Волги, то чума «Великой замятии» XIV–XV вв. больше всего прошлась по Европе Западной. Если Русь загородила Запад от монгольского нашествия, жертвуя сожженными городами и огромными людскими потерями, то это же обстоятельство разрухи и рассеянности населения сыграет положительную роль при очередной пандемии чумы для Руси. Первыми ее жертвами станут монгольские и другие тюркские народы, построившие те самые города со цветущими садами и великолепными мечетями на Великом караванном пути от Алтая до Дуная по южным степям современной России, по которому вывозили награбленное. Те самые, остатки которых будут находить археологи. Потом чума перекинется на Ближний Восток и за Карпаты. Сделает «черный» круг по прибрежным странам Средиземноморья и Балтики и остановится только перед редкими селениями финнов на севере и в землях новгородской и центральной части Руси. Здесь сыграет тот же фактор рассеянности селений с малым количеством жителей. Свидетельством тому станет появление множества новых монастырей в отдаленных местностях. На самом деле таковые монастырями на первых порах не являлись. Это были новые поселения бежавших от чумы людей. Какая-то часть из них потом вернется обратно, какая-то останется. В этих селениях еще длительное время будут соседствовать мужские и женские общины как пережиток тех времен. При Иване IV монахов тех монастырей станут упрекать в несоблюдении заповедей, ибо они дозволяли девкам и парням жить в монастырях «невозбранно». Будут издаваться специальные указы, запрещающие сожительство разнополых общин. Тогда же появляются и закрытые селения в труднопроходимых лесах, болотах, горах – своего рода скиты. Первоначально и они возникали не в результате раскола церкви, а как следствие спасения от чумы бежавших с обжитых мест людей.