Река жизни - Владлен Петрович Шинкарев

– А где жена?

– У жены завтра аттестация, – пришлось соврать, как не раз бывало.

Она понимающе кивнула. Посмотрела на меня удивлённым взглядом. У неё удивительно весёлые глаза, она элегантно помогает снять мне дублёнку. Я замечаю, как она внимательно рассматривает костюм, останавливает взгляд на часах больше положенного.

Бывает же такое: из всего гардероба перчатки и головной убор занимают мало места, а ты не знаешь, куда их приткнуть. Я вхожу в зал, нахожу глазами именинника и вручаю подарок, любовно выбранный женою. Мне постоянно не хватает времени даже на эти радостные моменты жизни – дарить людям подарки. Гости потеснились за столом, и с горем пополам меня усадили рядом с молодой и красивой женщиной. Я заметил сразу же какой-то огонь в её глазах. Гости все притихли, когда первый тост произносила жена Ильи. С первого бокала я выпил один глоток шампанского и уже готов был поставить бокал на стол, слышу голос соседки:

– А почему вы не пьёте?

– Не знаю. Сам ищу причину…

А сам прекрасно помню наказ жены:

– Не напивайся, веди себя нормально!

– Да? – она весело спрашивает, – тогда я беру шефство над вами.

И когда стали наливать водочку, я постепенно стал забывать и женушкин наказ, и саму жену. Перед моими глазами мелькало только красивое личико моей соседки и ее заботливые руки, то и дело наполняющие мою рюмочку. Я хорошо помню, как мы танцевали, как выходили на террасу и как… Дальше смутно помню все, кроме тепла во всем теле. В полночь, когда все гости стали покидать гостеприимный дом, до меня дошло – конец сказке: надо ехать домой. Направляюсь в прихожую, а там уже моя соседка по столу тихо шепчет: «Давай помогу тебе одеться!» Нет, я помню хорошо, что дублёнку я надел, только руки долго не мог воткнуть в рукава. Шапку на мою голову натянула соседка, я только поправил ее на голове, не глядя в зеркало. Вышли на крыльцо, а такси уже у ног. В салоне автомобиля меня разморило так, что я тут же провалился в сон. Очнулся: меня кто-то теребит, из машины вытаскивает. Смотрю, ворота моего дома, рядом жена и дочь. Они дружно помогают мне выйти из автомобиля, а жена дочери подсказывает:

– Шапку возьми, она на полу валяется.

Дочь достаёт шапку, а жена от удивления весь хмель разогнала:

– Куда дел шапку, это не твоя, садовая твоя голова!

И тычет мне в лицо какой-то облезлой кроличьей ушанкой. Потом заталкивают меня обратно в такси, с двух сторон усаживаются жена и дочь, и под довольный смешок таксиста по горячим следам мчим к дому именинника.

Жена и дочь в домашних халатиках рысцой направились к дому Ильи. Я потрусил следом.

Хозяйка, увидев нас на пороге дома, опешила, слегка испугалась, зная характер моей жены, долго не могла сообразить, в чём дело. Но когда узнала, что дело всё только в шапке – успокоилась, мимоходом заметив, что хозяин дома давно таких шапок не носит, и пригласила к столу. Моя жена, как благовоспитанная дама, не могла отказаться… Сидя за столом, со смехом стали обзванивать всех гостей. Некоторые уже крепко спали, другие, проверяя свои шапки, не могли ничем нас обрадовать. И только, когда все отрезвели и осознали неприятный факт – шапка нашлась.

Один из гостей, наконец, понял, что неприлично носить чужую норковую шапку на своей здравомыслящей голове. Однако от своей кроличьей облезлой шапки тот гость наотрез отказался: мол, не моя шапка, и всё тут! Двое суток я жил в напряжении и в необычайном волнении, пока моя новая шапка не добралась до моей головы, предварительно посетив головы еще парочки гостей. Теперь моя жена зимой на всякие там торжества меня одного не отпускает. Боится, что если я норковую шапку надену – обязательно потеряю, и без её помощи не найду! А у неё нет времени со мной возиться.

Единый политдень

Ах, каким сказочным и прямо удивительным рисовался нам окружающий мир, когда каждый четверг по всей стране проходил… единый политдень. Какая волшебная панорама расстилалась перед нашими глазами, когда мы читали труды классиков марксизма-ленинизма, к которым в наше время причисляли и речи Брежнева!

Я и два моих друга работали в режимном институте по программе ОПК, каждый из нас возглавлял важные лаборатории. Мы были членами учёного совета, ряда метод комиссий, научными руководителями важных и ответственных тем. Невзирая на большую занятость, еще были обязаны изучать все решения партии, которые принимались на съездах и на пленумах ЦК КПСС, в которых были затронуты, как считали партийные идеологи, все вопросы переустройства нашей жизни, оценка современного состояния капитализма и социализма. На занятиях нам твердили одно и то же, как правильно надо выработать коммунистическое мировоззрение во время переходного периода построения коммунизма. Нас всё время убеждали, как только мы осознаем марксизм – ленинизм, плохая жизнь исчезнет как сон, наступит счастье, способная удовлетворить запросы самого капризного ума. Съезды и пленумы множились, мы тщательно изучали их решения, а жили почему-то все хуже и хуже. Да и кто мог решиться на коренные изменения, если и сами руководители государства не понимали, куда ведут народ. Нас радовало только одно, что пустословие в масштабах страны не отражалось на развитии военной науки. Наш институт окружала строгая засекреченность, отсюда требование дисциплины и нервное напряжение всю неделю поддерживали все: от начальства до охранников проходной. Последние даже порой переусердствовали.

В пятницу, после заседания Учёного совета, мы собирались в гараже у доктора технических наук Терехова В. И, чтобы снять стресс, поговорить о важных житейских вопросах: как получить очередную квартиру, машину; кого из нас продвинуть в ту или иную комиссию, чтобы иметь возможность защитить интересы и необходимые льготы своих подчинённых. Нас тогда не волновали исследования американских психологов, которые сравнивали стрессовое состояние человека с натяжением скрипичной струны. По их мнению, слабое натяжение струны вызывает глухой, дребезжащий звук, а сильное – резкие неприятные звуки, приводящие к обрыву струны. Стресс может стать либо дыханием смерти, либо искрой жизни. В расцвете жизни дыхание смерти никого не прельщает. Поэтому мы придерживались другой позиции: сам по себе стресс не всегда плох. Известный метод борьбы русской души со стрессами, алкоголь, повод не столько выпить, сколько поговорить. Как говорят в народе – пар выпустить лишний. Застолье, как правило, длилось до полуночи, часто от стола нас отрывали только жёны.

Долой психологические выкладки, вернемся к реальности! Между нами были строго разграничены обязанности: я отвечал за горячительные напитки, а Василий Бессмельцев – за закуску.