Ведущий в погибель. - Надежда Попова

Теней две.

Бесформенное скопище темноты в темноте покоится на земле, а другое, склонившись, медленно, словно бы опасаясь чего-то, опускается рядом на корточки, протягивая руку…

Подойти ближе неслышно уже нельзя, уже услышит кто угодно, даже и человек; слишком близко…

— А ну, встать, тварь, и шаг назад — живо!

На стиснутый шепот тень обернулась рывком, оставшись, как была — на корточках перед неподвижным человеком, лежащим неподалеку от стены, и Курт повторил, осторожно приблизясь еще на два шага:

— Я сказал — встать и отойти от него назад!

Тень все же поднялась — неспешно и напряженно, отступив чуть в сторону, шагая неслышно и мягко, и Курт так же медленно и настороженно сделал еще три шага к неподвижному телу, пытаясь не отвести прицела и взгляда от молчаливой тени и в то же время увидеть, что с тем, на земле…

— Мертв, — безмятежно сообщил тихий голос, и направленный на тень арбалет чуть дрогнул в руках от неожиданности. — Только это не ваш случай, майстер Гессе: зарезан. Ограбление, судя по состоянию одежды.

Еще мгновение он колебался, все так же стоя чуть в стороне от неподвижной тени, и, наконец, чуть шевельнул рукой с арбалетом, указуя направление:

— В сторону. К свету. Медленно и без выкрутасов.

Незнакомец подчинился тут же, послушно отойдя от стены дома на середину узкой улицы, под свет наполняющегося диска луны, и Курт приблизился, уже начиная осознавать разумом то, что видело око — пусть и были движения этой тени плывущими и невесомыми, пусть и ступала она беззвучно, как кот, и все же чего-то в них не хватало для того, чтобы хотя бы сравнить со словно ускользающими от взгляда движениями фон Вегерхофа. Перед ним был человек — поднаторевший в своем деле куда лучше него, но — человек…

— Оружие? — уточнил он коротко, и незнакомец кивнул:

— Разумеется. Но против вас я его применять не намереваюсь, майстер Гессе. Можете подойти и рассмотреть меня, если желаете; я вас вижу, а вы меня — нет. Довольно нечестно.

— Нечестно, — согласился Курт, приближаясь. — Как и то, что ты меня знаешь, а я не знаю тебя.

— Познакомимся, — пообещал тот, чуть отведя руки в стороны, демонстрируя всем своим видом полнейшее дружелюбие, и он опустил арбалет, готовясь, однако, вскинуть оружие в любой миг.

Ночной незнакомец оказался невысоким парнем чуть младше него — это легко виделось даже в призрачном лунном свете. Выходя на улицы Ульма, тот готовился явно не к посещениям трактиров и кабаков; одежда сидела плотно — короткая куртка и штаны из хорошей крепкой ткани, подошвы плотно охватывающих голень сапог была тонкой и беззвучной, пальцы облегали высокие замшевые перчатки, а голову обтягивала низко сидящая на лбу шерстяная шапка.

— Ну, что ж, познакомимся, — согласился Курт, подойдя на расстояние вытянутой руки, и, на миг приумолкнув, чуть повысил голос: — А теперь брось свои игры, подруга, и давай в открытую. Что тут происходит?

Несколько секунд тишины были ответом и, наконец, прозвучала чуть растерянная усмешка:

— Надо же… На чем я прокололась?

— Сначала ответы на мои вопросы, — хмуро отозвался он. — Что тут происходит? Кто ты и откуда меня знаешь? Что делаешь на улицах? Что делаешь у трупа?

— Я с вами на «вы», — заметила незнакомка укоризненно, но по-прежнему без враждебности; Курт молча приподнял руку с арбалетом, и та улыбнулась: — Бросьте, майстер Гессе. Не в ваших это правилах — убивать, не разобравшись… Итак; пройдемся по списку ваших вопросов. Что происходит. Происходят убийства, как вам известно — некто мнит Ульм своим охотничьим уделом. На улицах я делаю то же, полагаю, что и вы — я пытаюсь выследить его. Труп? обнаружила случайно.

— Один вопрос оставлен, — напомнил Курт; незнакомка кивнула:

— Верно. Мое упущение. Адельхайда фон Рихтхофен, имперская разведка… Судя по вашему растерянному виду, майстер Гессе, Александер обо мне не упомянул. Что ж, узнаю паршивца. Вечная жизнь — вещь временами скучная, посему он развлекается за счет окружающих. Он уже устраивал вам эффектное явление ясным днем в солнечных лучах? Александер проделывает это со всеми, кому доводится с ним работать; он полагает это забавным.

— Я уже начинаю свыкаться со всем, — не сразу выговорил Курт, — однако…

— Понимаю, — улыбнулась она. — О вашей подозрительности наслышана, майстер Гессе, посему к скепсису готова. Тем не менее, к своему великому сожалению, доказать свои слова наглядно не имею возможности; пароли и ключевые фразы нашего ведомства вам ничего не скажут и будут лишь пустым звуком, и в отличие от Александера, я не могу показать вам Знака или предъявить шифровку с личным благословением отца Бенедикта. Вам остается поверить мне на слово. Ну, или довериться логике: никто из ваших врагов всего мною сказанного знать не может. Допускаю, что им может быть известно о многом, но не о колкостях, каковые вы отпускали вчерашним днем в доме Александера в адрес его несчастной возлюбленной. Произошло это, если я верно помню его рассказ, сразу после прочтения вышеупомянутой шифровки… Напрасно вы так с ним. Он пережил многое и заслужил лучшего.

— Взаимодействие имперских и конгрегатских служб предполагает это — сплетни напарников за спиной друг друга?

— Я не сплетничаю, — серьезно возразила Адельхайда. — Лишь призываю вас несколько сбавить обороты и не обобщать данных, о которых не осведомлены в полной мере. Что же до вас — мы обсуждали не ваши достоинства и недостатки, а лишь пытались решить, следует ли посвятить вас во все детали. Было решено, что следует. Александер по сию пору этого не сделал… быть может, выдумывая очередную остроумную, с его точки зрения, выходку с моим явлением. А возможно, надеялся именно на такую нашу встречу. Не удивлюсь, узнав, что в данный момент он наблюдает за нами и от души веселится, хотя, согласно нашей договоренности, его сектор обследования — восточнее.

— Что вы делали на крыше? — на ее слова никак не ответив, по-прежнему неприветливо осведомился Курт; Адельхайда передернула плечами:

— Наблюдала за улицами, разумеется. А теперь ответьте и на мой вопрос: на чем вы меня поймали? До сих пор все проходило гладко.

— Запах, — пояснил Курт; она с затаенной оскорбленностью изогнула бровь:

— Простите, не поняла?..

— Мыло. Пахнет дорогим мылом. Даже Александер при всех его заскоках не станет пользоваться таким, а уж тем паче — какой-то мальчишка, любящий бегать ночами по крышам. Кроме того, этот сорт мне хорошо известен. Довольно популярен у дам высокого сословия.

— Возьму на заметку, — кивнула Адельхайда. — И, раз уж у нас сложился столь непринужденный светский разговор, майстер Гессе, позволю себе также добрый совет: если намерены и впредь разгуливать по ночному Ульму, купите себе охотничьи сапоги. Ваши колодки, конечно, удобны для боя и путешествий, но это лишь ко мне вы сумели подкрасться (примите искреннюю похвалу от профессионала — немногим это удается), однако же, будь на моем месте тот, кого вы разыскивали, ваш топот он услышал бы еще по ту сторону улицы. Кроме того, выслеживать его на земле — плохая идея. Так и вы в большей опасности, и упустить его из виду проще. Крыши — вот что нужно. Для чего, опять же, требуется совсем иная обувь.

— Учту, — отозвался он коротко, разряжая арбалет и злясь на себя за то, что упомянутого этой дамочкой оружия никак не может разглядеть в ее экипировке. — Как я уже сказал, я начинаю свыкаться со всем в этом деле, верить начинаю почти всему и почти всем, даже странным женщинам в одежде ночного вора, однако — не будете ли вы столь любезны сообщить мне, где и когда я сумею увидеть вас днем? Дабы убедиться в подлинности хотя бы вашего положения «по легенде».

— Мое положение официально не только согласно легенде, майстер Гессе, — улыбнулась Адельхайда. — Имя, названное мною — подлинное, и de jure, и de facto. Графиня фон Рихтхофен, в Ульме уже более месяца. Увидеть меня днем вы сможете, если посетите «Моргенрот»; название, на мой взгляд, несколько неподходяще для гостиницы, предназначенной родовитым постояльцам, каковые не просыпаются раньше полудня[64], однако — не мне давать советы дельцам. Мною снят весь второй этаж, посему, если у вас возникнет желание обсудить что-либо, касающееся текущего расследования, лишних ушей и глаз не будет. Ну, или — если вам придет в голову арестовать меня за самозванство, на каковую глупость, надеюсь, вы не отважитесь прежде, нежели переговорите с Александером, который подтвердит мои полномочия; ведь в его-то полномочиях вы уверены?

— «Александер»… — повторил Курт медленно. — Давно работаете вместе или попросту плотно сотрудничаете?

— Вы бестактны, майстер Гессе. Но я не в обиде.

— Ergo?

— В первом случае — это не ваш уровень доступа, во втором — не ваше дело, — пояснила она с подчеркнутым благодушием. — Ведь я не спрашиваю, откуда человеку вашего положения известно, что за сорта мыла предпочитают высокородные дамы.