Шкатулка императора - Александр Асмолов

Забыв о времени, Влахель вчитывался в каждую фразу аккуратного убористого почерка Павла I, стараясь не упустить ни одной мелочи. На чистый лист бумаги строчка за строчкой ложился перевод письма императора. Он предупреждал своего последователя на русском троне, что через сто лет монархии придет конец, и род Романовых будет развеян по свету. Невероятно, но именно так все и случилось. Откуда Павел I мог это знать за век до описываемых событий? Тут было что-то мистическое. Теперь многие говорят о Нострадамусе и его предсказаниях, но, чтобы русские…

Закончив перевод, Мартинес-младший был разочарован. В письме не было и намека на какие-то сокровища или номерные счета царской семьи. Как банкир, Влахель хорошо знал историю о богатствах русского дома Романовых, хранящего колоссальные средства в одном из швейцарских банков. Возможно, еще Павел I, которому откуда-то стало известно о грядущей катастрофе, распорядился вывезти средства великокняжеских семей из России. Похоже, они действительно знали о предсказании и не доверяли банкам своей собственной страны. Иначе объяснить вывод капитала было трудно. Хосе-Луис еще со студенческой скамьи помнил хрестоматийные примеры неукоснительного соблюдения банковской тайны, о которых восторженно рассказывали преподаватели колледжа. После революции в России один из банков Швейцарии отказал требованиям нового русского правительства вернуть деньги на родину. Без соблюдения определенной процедуры, которая требовалась для получения доступа к банковским счетам царской фамилии, клерки отказывали любым претендентам и не боялись угроз. Поскольку средства русских были неслыханно огромны, процедура доступа была очень сложной. Разгадать ее или выпытать у швейцарских хитрецов на протяжении века так никому и не удалось. С другой стороны, всем было понятно, что банкиры ни за что не выпустят из своих сейфов золото, которое было основой крупнейшего банка Европы.

У директора «Эсмиральды» вдруг пересохло в горле. Что, если в шкатулке императора скрыта информация о ключе к той вожделенной процедуре доступа. Признаться, от этого сумасшедшего Гридмана можно ожидать чего угодно! Не случайно же он так настаивал на приобретении шкатулки любой ценой. И на аукционе все бились за нее в кровь, отдавая последнее. Что такое тридцать миллионов по сравнению с деньгами на царских счетах! Одних процентов за пару веков набежало столько, что тридцать миллионов можно оставить на чай клерку, который проведет процедуру доступа. Влахель сглотнул и почувствовал, как шершав его собственный язык. Безумно хотелось пить, но встать из-за стола, на котором стояла шкатулка императора, он был не в силах.

С опаской оглядывая свой кабинет, Мартинес-младший начал подозрительно прислушиваться. В гостиной работал телевизор. Футбольный матч давно закончился, и теперь кто-то радостно голосил, делая вид, что поет. Директор кривенько улыбнулся своей мысли – знай эта поп-дива о сокровищах, которые, возможно, уже принадлежат Влахелю, она заверещала бы не так. Впрочем, опасаться нужно было всего, и вот таких, с позволения сказать, певичек, которые так и норовят выхватить или выдернуть чужое.

Он на цыпочках подкрался к двери и тихонько ее приоткрыл. В гостиной никого не было. Резко вздохнув, словно перед прыжком в воду, Хосе-Луис метнулся к холодильнику и, схватив бутылку минеральной воды, кинулся обратно. Вбежав в кабинет, он захлопнул дверь, прижавшись к ней спиной. Жадными глотками директор пил воду, но не чувствовал облегчения. Отбросив в сторону пустую пластиковую бутылку, он с умилением посмотрел на шкатулку черного дерева. Это было украшением рабочего стола в его кабинете. Он так бы и оставил ее там, с гордостью показывая каким-нибудь знакомым, с чем он работает. Вдруг его обуял ужас.

Промелькнувшее сомнение, заставило вздрогнуть Мартинеса-младшего, уже почувствовавшего себя наследником богатств великой империи. А почему предыдущий владелец шкатулки выставил ее на торги «Кристис»? Неужели, он не слышал о золоте русских царей в швейцарском банке? Судя по борьбе за этот лот, тайну знали многие. Очевидно, содержание письма Павла I просочилось в прессу, и кто-то быстро сопоставил факты. Впрочем, он, Влахель, никогда не задумывался ни о письме, ни о его содержании. Так бы и жил спокойно, если бы не этот Гридман. Стало быть, подозревавших о том, что в шкатулке, возможно, скрыта информация о доступе к счетам русских царей, не так много.

Хосе-Луис вспомнил свою встречу с Гридманом в ресторане «Белый лотос». Впечатление, как об очень богатом человеке, после событий с продажей никеля дополнилось мнением, как об очень удачливом игроке на бирже. Теперь же этот загадочный русский еще больше вырос в глазах директора. Если истинный владелец «Эсмиральды» потребовал купить шкатулку императора любой ценой, значит, он уверен, что ключ к царским сокровищам еще находится в шкатулке. Иначе стал бы он так разбрасываться деньгами! Значит, прежний хозяин раритета просто не знал, а, может, и не нашел ничего. Влахель стал убеждать себя, что ключ еще находится в шкатулке.

Дрожащими руками Мартинес-младший взял письмо, написанное когда-то Павлом I, и поднял, чтобы посмотреть на просвет. Водяные знаки российского герба с двуглавым орлом едва различались через плотный лист. Рядом с витиеватой росписью, справа от даты, виднелись две маленькие капельки чернил.

Наверное, император расслабился, когда подписывал письмо, и рука его дрогнула. Тут директора трудно было провести. По долгу службы он часто изучал документы клиентов, разглядывая не столько, что там написано, сколько – как это сделано, а особенно, – как выглядит подпись. Это говорило о многом. Не случайно, имея возможность все печатать на принтере за клиента, его заставляют заполнять бланк или от руки писать заявление. Казалось бы, какой прок в том, что клиент небрежно напишет слова или цифры, которые потом операционист перепечатает заново. Остается не только образец почерка, остается след, по которому специалист многое скажет и о самом клиенте, и его состоянии.

Если кто-то подделывал документ, то и текст, и подпись, и дата будут выглядеть одинаково аккуратно, поскольку жулик все время держит себя в напряжении до последней точки. Мелкие огрехи по всему листу говорят, что автор не напрягался вовсе и относился ко всему написанному небрежно, поскольку его это не волновало. Самое интересное, когда текст написан аккуратно, а в подписи или дате есть почти незаметное отклонение от текста. В этом случае с большой долей вероятности можно утверждать, что важный документ является подлинным. Автор, сосредоточившись, с волнением выводил важные для него строки, стараясь не допустить огрехов. Его цель была донести до будущего читателя свою мысль максимально корректно, а вот подпись для него была менее важна.

Именно так выглядело письмо Павла I. Влахель не был графологом и не мог утверждать, что именно рука русского императора держала перо два века назад. На этот случай у него был сертификат «Кристис», в котором была ссылка на экспертизу. Специалисты с большим авторитетом в подобных делах подтверждали – письмо подлинное. Все сходилось. Значит, он держит в руках настоящее послание одного монарха другому. За сто лет до краха русский царь уже знал о надвигающейся трагедии и предупреждал своего последователя. У Николая II оставалось еще более десяти лет до 1917 года. Похоже, провидец, сообщивший Павлу I о катастрофе его рода, знал, что ничего нельзя изменить. Силища, которая собиралась крушить империю, была непреодолима. Последнего русского царя только предупредили. Шансов, чтобы что-то изменить, у него не было.

Никаких намеков на счета и сокровища, распоряжения и завещания в письме Влахель не нашел. Только предупреждение, сочувствие и упование на Бога во спасение. М-да, каково было жить десять лет в ожидании катастрофы, сознавая ее неизбежность. Наверное, поэтому такая покорность была отмечена всеми историками у последнего русского царя. Он знал и смиренно шел к смерти. Всей семьей. Единственное, что было под силу Николаю II, это позаботиться о фамильных сокровищах. Ну, не оставил же он их на произвол судьбы, вернее, – на разграбление. Все, что можно было вывезти, заблаговременно вывезли из страны. Романовы все знали и готовились.

Вернув письмо в шкатулку, Хосе-Луис потянулся к библии. Она явно лежала на своем месте. Перегородка внутри была сделана с расчетом именно для этой книги. Впритык. Возможно, императрица никогда не расставалась со Святым писанием, и шкатулка черного дерева была сделана на заказ. Похоже, тогда о письме мастер ничего не знал, поскольку конверт явно был меньше отведенного для него перегородкой места. Он бы болтался там, в дороге, ведь при Павле I ездили в каретах, и дороги были не всегда ровными. Так обходиться с завещанием императора? Нет, прежде письма тут не было. Узкое, поперек шкатулки местечко не могло предназначаться и для книги.