Остров вчерашнего дня - Антон Валерьевич Леонтьев

И не пытается ли проникнуть в комнату, чтобы сделать из нее очередного мертвого «альбатроса».

Уже стало светать, когда она, наконец, погасив лампу, провалилась в недолгий тяжелый сон без единого сновидения.

Главное, без того, повторяющегося, со сценой отравления из «Десяти негритят».

Пришла в себя она от громкого стука.

– Мисс Клейторн! – услышала она голос Ломбарда. – Мисс Клейторн, с вами все в порядке?

Вскочив с кровати, Нина подбежала к двери, уже готовая распахнуть ее, но, передумав и отойдя на порядочное расстояние, осторожно спросила:

– Что-то случилось?

Ну да, нашли новый труп!

– Уф, у вас все хорошо? Все уже спустились к завтраку, а вас все нет.

Сообразив, что уже девятый час и, значит, скоро придет баркас, чтобы забрать их, Нина, повеселев, ответила:

– Заспалась, извините. Спущусь через десять минут.

Спустилась через семь. Ну да, «семь минут, семь минут, это много или мало?»

Прочие гости, увидев ее, крайне любезно осведомились о ее самочувствии, доктор Роджерс по-джентльменски отодвинул стул, а мисс Блор проворно налила кофе.

Настроение у всех было приподнятое, еще бы, вот-вот их заберут с этого острова, и Нина была этому рада.

Ну да, тайну острова Альбатросов она не разгадает, зато хоть в живых останется.

Миссис Олдрин подавала завтрак одна, и Нина с внезапно пробудившейся тревогой спросила:

– А ваш супруг, Олдрин? С ним все в порядке?

Та нелюбезно буркнула:

– Мисс, он оклемался. Он готовит, я подаю. И кстати, мы тоже решили покинуть остров. Мы не хотим тут работать ни за какие деньги и вернемся в отель, где трудились до этого!

Доктор Роджерс, попивая чай и запихивая в себя сладкие булочки одну за другой, стоял у окна с видом на море и, то и дело посматривая на настенные часы, стрелки которых приближались к девяти, явно нервничал.

Погода была великолепная, никакого намека на бурю, солнце неистово било в глаза, едва не слепя.

– Да прибудет сейчас, а если и опоздает, то минут на десять, не больше, – заявил благодушно Брент и поднялся. – Что же, пойду уже на причал. Нарракот вот-вот причалит. Было приятно познакомиться с вами, леди и джентльмены, но, надеюсь, наши дороги больше не пересекутся.

Ломбард, еще не закончивший завтракать, сказал:

– Не надейтесь, Брент. Придется давать показания в суде по поводу кончины Уоргрейва – нам всем.

Мисс Блор, сверкая пенсне, поднялась, шумно отодвигая стул:

– Мне нечего сказать суду! Это было испытание господа, которое я выдержала с честью.

– Суду наплевать, есть вам что-либо сказать или нет, – произнесла Тони Марстенс, облаченная на этот раз в мужской фрак, правда, ярко-красного цвета, с эксклюзивным рубиновым ожерельем оригинального дизайна. – Будете давать показания, иначе упекут в каталажку. Мне ли не знать! И кстати, Олдрин, пусть ваш муж принесет на причал мои чемоданы! Немедленно!

Убежал и доктор Роджерс, явно не желавший задерживаться на острове, хотя кто желал?

Нина тоже не намеревалась.

Даже полковник Маккинзи, уже видевший все далеко не в таком сумрачном свете, как накануне, удалился. В столовой остались только Нина и Ломбард.

– А что делать с телом? – спросила Нина. И, запинаясь, добавила: – Оно еще… на месте?

Ломбард, выкладывая на стол ключ, кивнул.

– Я лично убедился. И обнаружил кое-что весьма тревожное, о чем говорю только вам. На комоде, прямо около головы покойника, стоит бледно-изумрудная нефритовая фигурка альбатроса в матросской бескозырке. Наверняка та самая, которая пропала вчера из столовой. А вечером, как вы отлично знаете, в комнате, куда мы перетащили Уоргрейва, ее еще не было!

Цепенея, Нина прошептала:

– Думаете, мистер Ю.Ар. Дадд ночью принес и поставил?

Ломбард медленно кивнул.

– Вне всякого сомнения. Но ночью или сегодня утром, сказать невозможно. В любом случае это доказывает, что у него есть ключи от комнат, наверное, от всех помещений этого дома!

Нина в ужасе молчала, а Ломбард сказал:

– Но это ему ничего не даст, мы ведь сейчас отсюда уедем. Кстати, зачем вы истыкали судью булавкой или чем-то подобным, мисс Клейторн? Эти следы не скрыть.

Нина молчала, а Ломбард добавил:

– Уверен, чтобы убедиться в том, что он действительно мертв. Было бы гениально притвориться покойником и убивать нас всех одного за другим. Но нет, он труп, я в своей жизни их видел немало.

Нина заявила:

– Но тела обреченных вами на смерть двадцати двух несчастных жителей вам увидеть так и не довелось, не так ли, мистер Ломбард?

Если уж на то пошло, то истинным рекордсменом по количеству покойников среди них всех был именно что Ломбард – даже ретивого доктора Роджерса оставил далеко позади.

Тот, странно взглянув на нее, ответил:

– Мы все живем с осознанием своих грехов, мисс Клейторн. А как вы живете, зная, что убили своего воспитанника из-за любви к какому-то проходимцу?

– Он не был проходимцем! – заявила Нина, вдруг понимая, что защищает настоящую Веру Клейторн, которую даже не знала.

Только видела повешенной в комнате пансионата в Сент-Олбанс.

Кем-то, носившим кольцо со знаком математической бесконечности.

Она взглянула на руки Ломбарда – нет, никаких колец на них не было, не такой он тип, чтобы носить подобные финтифлюшки.

– Тогда расскажите, каким был ваш любовник, мисс Клейторн! – потребовал грозно Ломбард. – Расскажите все, что знаете! А вы ведь много знаете, ведь я прав?

Ее спасло появление полковника Маккинзи, который крайне любезно попросил Нину сопроводить его на причал.

Буквально вцепившись в локоть старого военного, Нина вышла из дома, в одной из комнат которого покоился труп судьи Уоргрейва, истыканный ею булавкой, и, не бросая прощального взгляда, зашагала вперед.

Но, кое о чем вспомнив, попросила полковника подождать ее. Влетев обратно в дом и взбежав по лестнице, она увидела отдувающегося Олдрина, он тащил сразу три чемодана Тони Марстенс.

– Я вам помогу, мистер Олдрин, подождите!

– Нет, нет, мисс, ни в коем случае!

Нина вбежала к себе в комнату, сорвала со стены рамку со считалочкой, вынула стилизованный под пергамент лист и быстро вернулась наружу.

Там, снова взяв под руку полковника Маккинзи, она медленно двинулась с ним к пристани.

Часы показывали четверть десятого.

Но ни в половине десятого, ни в десять, ни в четверть одиннадцатого баркас молодого капитана Нарракота не пришел.

Сначала все подбадривали друг друга, шутя, что вот-вот все закончится, потом разговорчики сменились тревожным ожиданием, которое перешло в кошмарную уверенность: по неведомой причине баркас не пришел.

И не придет.

Полковник Маккинзи, нахохлившись, восседал на одном из чемоданов Тони Марстенс, и внезапно глухо произнес:

– Я же сказал, что никто не покинет этот остров. Во всяком