Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

На чёрта я этот процент платить буду? Да ещё ведь на торгах не угадаешь. По виду бык, а нутро хлипкое. Пори такого, не пори, а толку не будет. Или ты его… для скотной купил, а он корову впервые видит и где у неё вымя не знает.

– Ну, загнул! Это-то не проблема.

– Да, выпороть, как следует, так всё узнает.

– А как ты старательного на торгах угадаешь?

– И угадывать нечего. Все они одинаковы. Кого порешь, тот и старательный.

– Все они воры и бездельники. Я сколько лет надзирателем работал, так ни одного, чтоб без порки работал, не видел.

– Плохо смотрел, Пол, – усмехается Грег и продолжает: – Ну вот, я и решил купить рабов там же, у хозяйки. Всё-таки я их всех уже видел и знал, как облупленных. Кому и оплеухи много, а кого и запори насмерть, а всё равно мало будет. Присмотрел имение маленькое. На большое не потянул бы. Сам за всем не углядишь, а надзирателя нанимать… сами знаете, почём наша работа обходилась.

Дружный хохот.

– И думаешь, хватило бы? А если те, ну у кого брать собирался, дорожиться бы стали?

– Ну, это не проблема. Это бы я сделал. И прикинул, что на первое время мне пятерых хватило бы.

– Это как?

– Это что ж за имение, что пятерых рабов хватит?

– Да на любой ферме больше надо.

– А считай. Я думал так. Пахоту не потяну. Значит, буду стадо делать. Молочное. И на откорм.

– Дело.

– Эт-то да, конечно.

– И всё равно пятерых мало. Даже для начала.

– Считай. Одна баба в доме управляться. Чистить там, убирать и готовить мне. Вторая стирать и рабам готовить. И трёх мужиков. На дворе там и вообще на подхвате, второй на огород, чтоб свой овощ был, и скотник. На первый год я бы перекрутился. На второй год подкупаю мелюзги, и пусть она при этих крутится и растёт. А там бы и пошло.

– А не дурак ты, Грег.

– Да-а, разумно.

– Пятерых, если с умом подобрать да напороть сразу… хватило бы.

– Скотника надо толкового.

– Да, при таком раскладе всё на скотнике держится.

– Вот я и приглядел себе. Рабов много держали, пятерых, чтоб работали, найти можно. Я уж хозяйку обрабатывать начал. Кручёная была, впрямую не подойдёшь. Да тут… русские припёрлись.

Все вздыхают, и ненадолго устанавливается мрачное молчание. Всем им русские помешали.

– Ну, после заварухи имение совсем задёшево можно было взять.

– Так-то оно так, Фредди, а кто бы работал? Раньше купил, и он твой. Всё. А теперь? Попробуй, заставь его, если ни пороть, ни по морде ему съездить, ну, ничего нельзя.

– Как-то ж заставляют.

– Так, Сэл, они и работают… как-то. И не я выбираю, кто мне нужен, а, видишь ли, если он согласен наняться, – Грег сбрасывает уже было собранные карты. – Вот смотри, вот не выдумываю, честно, как было, так и говорю. Присмотрел я одного. Как раз в скотники себе.

– Это кого, Грег?

– Угрюмого помнишь?

– Чего?! Ты что, с перепоя?! Да тупее и упрямее скотины во всём имении не было, да я за жизнь свою второго такого тупаря не знал, – Пол тоже сбрасывает карты и рассказывает: – Это в имении скотник был. Индеец. Раб. Сколько ж он… ну, лет пять, а может, и больше держали его.

– Индеец раб? Так чего ж ты хочешь?

– После двух-то побегов…

– Я б таких сразу кончал. Толку всё равно не будет.

– Этот питомничный был, – усмехнулся Грег. – Всё-то ты верно, Пол, говоришь. Пять лет он прожил. Ни разу не улыбнулся, глаз ни разу не поднял. Говоришь ему что, так он как каменный, слышит, нет ли – не поймёшь. Морда тупая, стоит перед тобой… и сапоги свои рассматривает.

Он слушает, с трудом сохраняя неподвижное, как и положено в игре, лицо. Угрюмый, индеец, питомничный раб, скотник, пять лет… Слишком много совпадений. Это Эркин. Тогда эти… Грег и Пол… Так это ж Грегори и Полди! Это о них Эркин рассказывал. Суки надзирательские, шакалы.

– Как каменный, – кивает Пол. – Бьёшь его, а он, стервец, что придумал. Качается под ударом. Ну, чувствую, что не так кулак ложится. Так я что делал. За волосы ухвачу и держу, чтоб башкой не крутил. Нахлещешь его, у самого рука болит, а ему… Хоть бы хны. Ничем не проймёшь. Чего ты его выбрал?

– А того. Дурак ты, Пол. Тупарь он, конечно, тупарём, как все индейцы, и скотина неблагодарная, но работал. Его подгонять было не нужно. И со скотиной он ладил.

– Сам скотина, вот и ладил, – ржёт Пол.

– Верно, – соглашается Грег. – Только к быку, бык племенной был, он один и мог зайти. И коровы от его дойки не болели. Ну, о нём много чего рассказать можно. Мне он чем пришёлся? Работяга – раз, с другими рабами не стакнется – два.

– Ну, это ты загнул.

– Разогни, Пол. Он с кем из рабов в стачке был? А? За пять-то лет. Вспомни. Даже с Зибо… Ну, это тоже целая история.

– Смехота! Понимаете, был такой черномазый, Зибо, скотник. Старик уже, на Пустырь пора. Когда Угрюмого купили, я и скажи Зибо, что это его сынок, ну, десятый в награду.

Дружный хохот заглушает Пола.

– И он поверил?!

– Да черномазый же! Они всему верят!

– Да, в чём другом, а в этом… они как психованные.

– Хуже жратвы.

– Ну да, скажешь только, это там сын твой, и всё. Они уже родня, понимаешь.

– Да, крови совсем не чувствуют.

– Ну вот, так Зибо ему: сынок, сынок, сам слышал, а он…

– Как каменный, – кивает Грег и вдруг усмехается. – Видно, понял, что ты это в насмешку сказал. Мне как-то старика даже жалко стало. Нахлестал я Угрюмого, что Зибо, дескать, отец твой, уважай и почитай его.

– Ну и как? – хохочут остальные.

– А никак. Был Угрюмым, таким и остался. Ну, так вот, что третье-то было? Да. Что он делал, то уж без булды. Старательный. И силён был. Как бык. Это четыре. Пятое забыл. Ну и ладно. И так… Куда ж ещё. Ему уже за двадцать было, но десяток лет он бы ещё покрутился у меня.

– А вообще-то да. Вполне возможно.

– А вообще-то, он бы придушил тебя, Грег. При случае. Индейцы – они подлые, ни одному верить нельзя.

– Ну, это просто. На ночь приковать или запереть, а днём я с оружием. Ну вот, заваруха грянула, ну, кто куда рванули.

– Побыстрее и подальше.

– Это уж у всех одинаково.

– Ладно, все помним.

– И вот через