Политическая культура древней Японии - Александр Мещеряков

Основной ритуал проводился в специально построенном комплексе (дайдзёгу), представлявшем собой три основных помещения — юкидэн, сукидэн и кайрюдэн (помещение для ритуального очищения будущего императора). Туда доставлялись сакэ, рис, модели гор (симэяма), украшенные ветками сосны и сливы (символы весны и долголетия), изображениями солнца и луны. В вечерних сумерках тэнно, сопровождаемый высшими придворными, шествует в кайрюдэн, где совершает омовение. Затем он в одиночку направляется в юкидэн, где преподносит приношения божествам. Здесь же совершается некий тайный (и неизвестный нам) ритуал, который называется онфусума (это слово обозначает шелковое покрывало на троне), целью которого является установление коммуникации с богами и магической преемственности с прошлым правителем. Затем проводится омовение и процедура повторяется в сукидэн.

Во время проведения ритуала интронизации представитель жреческого рода Имибэ преподносил государю регалии, а глава жреческого рода Накатоми возглашал молитву-благопожелание. В ней, в частности, говорилось:

По изволению бога и богини,

прародителей могучих владетеля нашего,

восемь мириадов божеств

божественным сбором собрались

и так назначили боги:

«Внук наш царственный, повелитель,

деянья начав на Равнине Высокого Неба,

мирно, спокойно правь

страной богатых равнин тростниковых

и тучного колоса,

на высоком престоле небесном восседая,

солнцу небесному наследуя.

И как небесную трапезу,

как долгую трапезу, вечную трапезу, —

тысячу осеней по пять сотен осеней

колосья драгоценные мирно, спокойно

на священном дворе вкушай»…

И питие великое, священное —

черное питие, белое питие

из подношений юки и суки —

государь наш, дитя Ямато,

как трапезу небесную, трапезу долгую, трапезу вечную

пусть вкушает и соком, и плодами,

пока не зарумянится, как красная глина,

с румянцем пышным до рассвета пребывая.

И боги царственные, коим хвалу возносят

добрословием богов небесных

в храмах неба, храмах земли,

тысячу осеней по пять сотен осеней

с государем вместе трапезу вкусят,

век ему как крепкая скала, как вечная скала даруют,

цветущим веком осчастливят».[642]

Таким образом, в молитвословии излагаются мифологические основы права тэнно на наследование, провозглашается пожелание здоровья, долгого правления и обильного урожая. Кроме общего пожелания плодородия (что можно счесть за право/обязанность правителя обеспечивать плодородие), ни о каких других обязанностях или же правах тэнно не говорится. Один из основных моментов ритуала заключался в кормлении тэнно и поении его сакэ, изготовленного из риса нового урожая. Важно отметить, что рис доставлялся не из Центра (район Кинай — провинции, непосредственно примыкавшие к столице), а с периферии, что должно было служить подтверждением ритуально-практических связей между тэнно и теми территориями, которыми «оброс» Кинай (сердцевина японской государственности). При этом считалось, что божества вкушают жертвенную пишу вместе с тэнно. Таким образом, тэнно приравнивался к божествам, на него переходила часть их мистических потенций. Одним из наименований тэнно было акицуками — «явленное (т. е. обретшее физическое, зримое обличье) божество», другим — куниоси («поедающий страну»). Совместная трапеза тэнно с божествами фиксируется и в других ритуалах.

Главная роль при проведении ритуала интронизации принадлежала, безусловно, самому тэнно; интронизация сопровождалась также указом, в котором, в частности, обычно содержалось и поучение всем подданным — призыв служить верно, с чистым сердцем, исполнять законы и т. п.

Обращает на себя внимание, что хотя сам титул тэнно был заимствован из Китая, ритуал интронизации проводится согласно правилам, выработанным синтоизмом, и он не является модификацией китайского ритуала восхождения на престол. Для целей нашего исследования также чрезвычайно важно, что при восхождении на трон фактически не требуется санкции духовной власти: представители буддийского духовенства не имеют никаких полномочий в части возведения тэнно на престол, а священство синтоистское исполняет чисто технические функции. То есть установление контакта с божествами является, в конечном итоге, прерогативой исключительно интронизируемого (мы не рассматриваем здесь хитросплетения придворной политики, в результате которых определялся следующий тэнно, но в любом случае не будет ошибкой утверждать, что основными участниками этой политической деятельности были все-таки высшие чиновники, а не духовенство).

В связи с вышесказанным становится понятным, почему тэнно не нуждался в международном признании своих прав — они были наследственными и обосновывались японским мифом, который не имел иноземных соответствий, не подлежал международной цензуре и не нуждался в иноземном одобрении.

Венчание на царство русского царя происходит при огромном стечении народа и специально приглашенных со всей страны духовных и светских лиц, т. е. ритуал носит принципиально публичный характер. Основным моментом ритуала является возложение на интронизируемого шапки, одевание на него барм и миропомазание, осуществляемое московским митрополитом (впоследствии патриархом) независимой (по крайней мере формально) от государства церкви[643]. То есть для занятия трона требуется санкция церкви, поскольку будущий царь не выступает в качестве исполнителя ритуала.

Летопись приводит молитву митрополита Макария, которую он произнес во время интронизации Ивана IV[644]. В этой молитве (которая имеет отчасти и характер поучения) актуализируются следующие положения: уподобление интронизируемого библейскому Давиду, избранного на царство пророком Самуилом; пожелание долгожительства («долгота дний»); пожелание быть правоверным христианином («соблюди того в непорочной вере»); наказ справедливо судить подданных; пожелание воинских побед («утверди его мышцу, покори ему вся варварскыя языки»). Таким образом, в этой молитве не только высказываются мифологические (ветхозаветные) обоснования легитимности (в отличие от тэнно, они имеют опосредованный характер — через уподобление) и обычные заклинания-благопожелания здоровья, но и обрисовывается некоторая программа тех будущих действий (фиксируются права/обязанности интронизируемого), которые связаны с функциями высшего судьи и военоначальника, что имеет отношение к общим отличиям в концепции верховного правителя в России и Японии.

Легитимность. Согласно основному аспекту китайской концепции легитимности династии («мандат Неба»), старая династия неизбежно растрачивает имеющийся у нее запас энергетики-добродетельности (кит. дэ, яп. току) и лишается, таким образом, полученного ранее (мирным или насильственным путем) ее основателем мандата Неба, а основатель новой династии, обладающий этой сакральной энергетикой, получает приказ Неба занять трон. Таким образом, в Китае с его бурной и длительной историей смена династии «вмонтирована» в политическую философию, культуру и практику. Несмотря на многочисленные заимствования из Китая, в Японии (после некоторого переходного периода) эта основная идея китайской политической мысли была отвергнута, т. к. это осознавалось как помеха в деле обеспечения внутриполитической стабильности[645].

Легитимность японской правящей династии определяется прежде всего ее происхождением от богини солнца Аматэрасу, что нашло первичное письменное обоснование в мифологическо-летописных сводах «Кодзики» (712 г.) и «Нихон секи». Обоснованный там с помощью мифологического нарратива (уровень японской культуры этого времени еще не позволял появиться сочинениям теоретического плана) мифологическо-генеалогический довод обладал достаточной определенностью, «верифицируемостью» (с точки зрения представителя традиционной культуры) и мощной объяснительно-оправдательной силой. Японскому тэнно, как уже говорилось, не требовалось согласия никаких религиозных институтов, ибо тэнно сам по себе являлся обладателем высшего авторитета, не нуждающегося ни в каких оправданиях (в том числе и международных)[646]. Этот авторитет оказался настолько непререкаемым, что несмотря на все исторические перипетии династия тэнно до сих пор занимает престол.

Практически все исследователи единодушны в том, что на формирование концепции верховной власти в России XV–XVI вв. основное влияние оказали два события. Оба они связаны с коренными изменениями в международной обстановке: падение Константинополя и постепенный выход из-под ордынского ига. Претензии на обеспечение преемственности по отношению к василевсам и ордынским ханам и определяют основное содержание строительства модели царской власти, что еще раз подтверждает гиперчувствительность России к внешнему фактору. Поскольку составляющие этого наследства имели чрезвычайно противоречивый и разностадиальный характер, то и все здание царской власти оказалось достаточно непрочным («царский» период Рюриковичей — это всего два поколения; «царский» период Романовых — всего столетие).