Плещут холодные волны - Анатолий Шмелев

Долго и нудно тянулись дни, еще дольше и страшнее были ночи. Что только не приходило ей в голову... Она читала объявления о вакансиях в газетах и на стендах горсправки, но всюду почему-то требовались специалисты не старше 35 лет. "Неужели превысившие этот предел люди сразу же утрачивают свои знания, навыки, опыт?" — судорожно преследовала Ольгу Васильевну неуемная мысль.

Как-то раз Ольга Васильевна вышла поутру из дома с веником. Весеннее солнце согнало снег с дорожки, обнажив накопившийся за зиму мусор, она подмела ее и по привычке направилась к станции. Веник был по-прежнему в руках женщины, и она продолжала им работать. Подметая, Ольга Васильевна про себя что-то говорила. Прохожие смотрели на нее с недоумением. Кто-то молча проходил мимо, кто-то останавливался, беседовал с ней.

На следующий день Ольга Васильевна вышла так же рано и вновь проделала ту же работу, что и накануне. И так изо дня в день, тихо разговаривая с собой, она трудилась, делая людям добро бескорыстно и спокойно. К вечеру она возвращалась домой, где ее ждала Майка.

ОДНАЖДЫ В ДЕРЕВЕНЬКЕ

Маленькая подмосковная деревушка затерялась среди обширных зеленых полей. Укрывшаяся в балке, поросшей густыми ивами, она совсем не была видна с тракта и соединялась с ним небольшой проселочной дорогой, которая становилась непроезжей во время частых дождей. Поэтому случайные автотуристы сюда никогда не сворачивали, и этот уголок был тихим и уютным.

Стояли теплые июньские дни. Солнце щедро согревало землю, и люди радовались, наблюдая за всходами. Вот в один из таких дней к бабе Марфе и приехала из города внучка. Увидев райский уголок, она без промедления решила отдых начать с загара. Быстро раздевшись, выбежала на лужайку перед домом и с радостью подставила полуобнаженное тело ласковым лучам солнца. Лежа на спине, слушала соловьиные трели, доносившиеся из густых кустов ивняка, и смотрела на плывущие белые громады облаков.

Дед Иван, копавшийся в своем огороде, первым заметил странное для деревни зрелище. Бросив лопату, дед поковылял к соседу.

— Слышь, Федор, глянь, у Марфина дома какая красавица разлеглася, голая.

— Чего? — переспросил глуховатый дед.

— Голая баба в Марфином дворе лежит говорю.

— Да ну?

Из-за плетня они стали смотреть на лужайку. Разморенная жарким солнцем красавица повернулась на бок, еще более выделив все прелести точеной женской фигуры.

— Н-да, чудеса, и чего она разлеглась посреди улицы?

— Эх, фигура, в жизни не видел такой.

Заметив двух взволнованно беседующих стариков у плетня, подошел третий сосед, дед Егор.

— Вы чего, мужики?

— Постой, — торопливо сказал дед Иван и трусцой засеменил в избу. Минуты через две он вернулся со старым морским биноклем, бережно хранившимся еще со времен службы на морском охотнике в Отечественную. Вооруженный глаз значительно приблизил обнаженные прелести. И бинокль стал переходить из рук в руки.

Тем временем соседка Дарья, жена Егора, вышла позвать мужа на обед. Того нигде не было. Вдруг она заметила за плетнем Иванова огорода каких-то мужиков, присмотрелась и поняла в чем дело. Разъяренная, Дарья выломала суковатый кол из плетня, метнула его в сторону наблюдателей.

— У, ироды, вылупили зенки на бабу. На своих что ли не насмотрелись? — проворчала Дарья, возвращаясь в сени.

Описав дугу, корявый кол врезался в кучу мужиков, сразу же остудив их возбужденный темперамент.

В избу Егор входил боком — знал острый язычок и крутой нрав жены.

— Где же ты был, я звала, звала тебя? — спросила Дарья у мужа, вынимая чугунок из печи.

— Косу отбивал, — соврал Егор.

— Не врешь? — повысив голос и беря ухват на изготовку, прорычала Дарья.

"Видела, настырная баба", — подумал про себя Егор, судорожно соображая, что же делать, и поспешно отступая к двери.

— Да как же вам не стыдно, старые ироды, выпялились на голую бабу, как современные огольцы. Стыд-то совсем потеряли. Это все проклятый "ящик", — со злостью посмотрев на телевизор, продолжала наседать на Егора взбешенная жена. — Молодежь распустили и до стариков добрались, греховодники.

ПЕТЬКИНА МЕСТЬ

Деревенька Былино спряталась в низинке среди развесистых ракит. Она не просматривалась ни с большака, ни с поля, ни с лугов. Может быть, поэтому люди здесь жили обособленно.

Когда-то это была обычная средняя деревня в пятьдесят дворов. Но в годы войны случился пожар, и многие дома сгорели. Постепенно деревенька захирела: кто-то переехал в город, кто-то переселился в другое, более процветающее, селение. В деревне осталось теперь только двенадцать ветхих домишек под стать их хозяевам. Молодежи в Былино не было. Старушки-пенсионерки сидели по домам, скучными долгими зимними вечерами перебирая в своей памяти события молодости, суетились в огородах длинными летними днями. Между собой они не дружили, видимо, потому, что знали друг о друге много такого, что не очень красило их в глазах окружающих, или не могли простить друг другу старые обиды. Были среди них добрые, хорошие люди, были и злые, то ли от скуки, то ли от зависти. Особенно недолюбливали здесь бабку Катю, худощавую, сгорбленную старушку, сквозь морщины на лице которой угадывалась былая красота, а складки на лбу и возле рта свидетельствовали о самолюбивом, капризном и упрямом характере. Может быть, поэтому ее реже, чем других, навещали дети и внуки, живущие в городе.

Как-то прослышав, что лето будет засушливым, бабка Катя наложила запрет соседям на пользование водой из колодца, расположенного хотя и у соседского дома, но, по ее мнению, являющегося ее собственностью, поскольку она старожил деревни. Соседи про себя поворчали, но спорить с бабкой Катей не стали, посчитав этот ее выпад как нечто возрастное.

— Какое же возрастное, — сказала баба Фира, — у нее и в молодости было то же.

И она вспомнила случай. Невзлюбился бабке Кате шустрый соседский паренек Петька. Как она его гоняла! Увидит и на всю деревню тираду с вензелями пускает. Затаил Петька на бабку обиду. Ничего не сказал, но когда в полуденный час бабка Катя по своей привычке отправилась вздремнуть часок-другой, пробрался к ней во двор, взял из поленницы полено, выдолбил в нем середину, насыпал туда охотничьего пороха и тщательно заделал отверстие.

К вечеру бабка Катя решила истопить летнюю печку. Набрала дров, растопила. Только поставила чугунок со щами на печку, как грянул взрыв. Печка развалилась, чугунок со щами подлетел вверх, перевернулся, обильно окатив бабку капустой и помидорами, железная труба отскочила в сторону, извергая клубы черного дыма. Бабка Катя в ужасе только