Мореход - Александр Белый

— Не будь с нами Иланы и не знай, что разбойники устроили засаду, и не будь у нас арбалетов, то не они, а мы бы умылись кровью, — говорил мне потом одноногий воин, — Нашим пацанам воевать с такими матёрыми вояками ещё рановато.

— Дар Иланы нам очень помог и ещё поможет неоднократно, но в остальном, Лагос, я с тобой не соглашусь, ничего эти хардлингцы собой не представляют. Правда, если быть честным, то воинственный дух их велик и физической силы много, зато техники — никакой. И мы уже не пацаны, Лагос, а воины, за время этого похода окрепнем душой и телом, и нам никто не будет страшен.

Глава 4

Некогда довольно успешный отряд хардлингских наёмников в своё время частенько подряжался сопровождать торговцев, следующих на территорию Парсии минуя официальные таможенные посты, за что дополнительно зарабатывал немалые деньги. Но однажды, как это часто бывает, в стаде заводится недооцененная паршивая овца, которой плохо, если другим живётся хорошо. В результате, в канцелярии пограничного цезарха появляется подмётное письмо от неизвестного радетеля имперского благосостояния с информацией о тайных контрабандных тропах.

Вот так и попались те, которым до этого жилось хорошо. Если бы они просто сдались на милость местного правителя, то самое большее, что им грозило, это конфискация товара и стандартный штраф. Но взыграла дурная кровь и во время столкновения на границе с воинским подразделением цезарха они порубили четверых его всадников. После этого хардлингцев уже никто не жалел, конная трилата в полном составе навалилась и искромсала в фарш тридцать восемь человек, но тридцать три самых умных бросили оружие, сдались в плен, после чего загремели кандалами на каторгу.

Ни на одном руднике выжить пять лет фактически не реально, разве что это будет повар или охранник нижнего уровня из числа каторжан. Воспользовавшись какой‑то оплошностью администрации, бывшие матёрые вояки перебили караул, освободились от кандалов и отправились в бега. Они держали путь на северо–запад к границе Хардлинга, куда путь был не близок, нужно было пройти напрямик три тысячи семьсот кошангов (около трёх с половиной тысяч километров).

Империя серьёзных войн не вела уже тридцать восемь лет, правда, двенадцать лет назад был небольшой конфликт на горных перевалах, граничащих с извечным соперником Ахеменидой. В полномасштабную войну он не перетёк, да и участвовали в нём, как с одной, так и с другой стороны совсем некрупные соединения. Таким образом, большинство армейских частей давно изнывали от безделья. Кроме того, разбой в империи был явлением редким, он карался самым жестоким образом, поэтому, узнав о побеге каторжан, цезархи центральных эпархий встрепенулись, взбодрились и рьяно взялись за организацию облавных охот.

Толпа каторжан, оголодавшая без вина, нормальной пищи и женщин, напрямик пройти не смогла. Вклинившись в страну на шестьсот километров и разоряя по пути фермы арендаторов, насилуя и убивая, они испытали все прелести душевного состояния загнанного зверя, а потеряв часть своих людей, повернули обратно в горы. На сей раз, перемещаясь по ночам просёлочными сельскими дорогами, они подошли к предгорьям и с началом дождей затаились на одной из ферм.

Полтора месяца они потребляли вкусную пищу, пили без ограничений молодое виноградное вино, сладко спали, при этом с удовольствием пользовали двух рабынь, жёну и дочь арендатора. К их огорчению, девятилетняя девочка не выдержала постоянного насилия и через два дня умерла.

Часто слушая разговоры разбойников, хозяин дома понял их намерения и предложил показать окольную тропу на перевал, через который торговцы возят свои товары, взамен попросил оставить его семейство в живых. Горбатый северянин, старший среди них, похлопав его по плечу, согласился, при этом обещание своё выполнять даже не собирался. А этот перевал их здорово заинтересовал, именно там они запланировали обеспечить себя на время похода к Хардлингу и транспортом, и пропитанием.

Наступили по–зимнему прохладные, но солнечные дни, земля стала быстро подсыхать, пора было выдвигаться в горы. Готовились выходить через три дня, но случайность внесла в их планы значительные коррективы. Однажды посреди дня к дому подъехала арба с небольшим домашним скарбом, в которой сидела родная сестра хозяйки дома с детьми, мальчиком десяти лет и девочками тринадцати и четырнадцати лет. Её муж погиб на охоте, поэтому, став вдовой и оставшись без средств к существованию, она решила отправиться к родственникам. В данном случае муж её сестры по божескому закону должен был забрать их всех в свою семью.

По пути арбу переселенцев догнал всадник, сын соседа–арендатора, который завидев под тентом две симпатичные мордашки, решил проводить их прямо до фермы. Именно это его решение изменило цепочку случайностей. Ведь будь всё так, как планировалось изначально, ни с предыдущим, ни с нашим караваном разбойники не встретились бы, а вот на караван Хондара напали бы наверняка. Но произошло то, что произошло.

Заметив мелькнувшие на ферме заплетенные в косички белые бороды, парень громко закричал, что здесь каторжники, развернул лошадь и, нахлёстывая её, рванул прочь. Однако, приезжим деваться было некуда, и они попали в лапы разбойников, которые прекрасно понимали, что уже сегодня сюда прибудет конница ближайшего цезарха, поэтому стали быстро собираться, нагрузив всех присутствующих припасами и приказав следовать вместе с ними.

— Нам бабы ещё пригодятся, — сказал горбатый северянин под дружное «гы–гы–гы» подельников, но когда измученная хозяйка и две рабыни не смогли нормально идти, они их просто зарезали, а хозяину за кривое слово надавали тумаков.

Преследователи догнали их перед входом в ущелье, успев положить четверых каторжников, но дальше пройти не могли, так как беглецы заняли господствующую высоту. В свою очередь воины цезарха блокировали узкий проход, считая этот участок гор непроходимым. Только ночью каторжники ушли сначала по одной тропе, а затем по другой, окончательно запутав свои следы. После этого их больше не преследовали, никто не захотел лезть в неизведанные места и ломать лошадям ноги.

Семь дневных переходов дались нелегко. На привалах даже женщин особо не насиловали, лишь на ночных стоянках, и то в очередь пристраивались далеко не все. В самом начале пути где‑то пропал мальчишка, от чего особо разозлился лысый северянин, он же потом замучил фермера–проводника, когда тот вывел всех к главному перевалу.

Здесь же, прямо в тот же день разбойной шайке неслыханно повезло, выставленные на скалу дозорные, буквально через час увидели приближающийся караван из пяти арб с охраной из семнадцати всадников. Эти вели себя настолько беспечно, что даже дозорный авангард не высылали, видно, нападения никак не ожидали.

Между тем, каторжане были воинами сильными и опытными, из засад и в свалке работать умели. Они тщательно распределили между собой объекты нападения, и свалились на них сверху, как снег на голову.

Во время скоротечного боя ни один из нападавших не пострадал совершенно, тогда как сопровождение каравана было в момент поражено дротиками и вырезано за одну минуту, в живых остались лишь две специально оглушенные камнями воительницы. Собственно, настоящей воительницей была лишь одна, а вторая — совсем девочка, у неё даже лук был меньше обычного. Вот тебе и хвалёная охрана.

Результаты нападения были впечатляющими: одиннадцать уцелевших лошадей и четыре арбы с товаром. Пятая арба, к сожалению, сильно пострадала, один из тягловых волов получив ранение от прилетевшего дротика, сбесился, и рванул в сторону каменных глыб, разбив телегу в хлам. Перевозимые бочки с мукой и тростниковым вином вывалились наземь, некоторые из них треснули. В итоге невредимыми остались четырнадцать бочек с вином и пятнадцать с мукой, кроме того, в арбах лежали разные товары, имеющие большой спрос среди лесовиков, в том числе три сотни железных ножей и копейных наконечников, восемь бронзовых казанов и два десятка рулонов недорогой ткани. И ещё кроме хорошего оружия и доспехов, в одной из седельных сумок лежало две тысячи полусолдовых серебряных монет.

Вечером весело горел высокий костёр, вино лилось рекой, молоденькую девочку лишили девственности и, как «свежачок» насиловали несколько часов подряд. Старшую строптивую воительницу избили до потери сознания, затем связали специальным образом для удобства пользования и тоже пропустили через круг. А утром очухались и стали думать думу, как быть дальше, отправляться в Хардлинг через земли дикарей по замёрзшим рекам на этом транспорте или добыть верховых, заводных и вьючных лошадей? Решили остановиться на втором варианте, всё же этот способ передвижения более мобильный.

Таким образом, на подъезде к перевалу они навели порядок и убрали место боя, оттащили и сбросили в пропасть погибших людей и лошадей. Горбатый северянин при этом всем подельникам категорически запретил потребление вина до наступления сумерек, и они его слушались. Впрочем, жизненные сумерки наступили много раньше, чем они могли себе представить: на их радость и беду в поле зрения появился наш караван.