Плавать с дельфинами - Эрин Пицци

Пьеса называлась «Трамвай „Желание“». Постановка очень растрогала Пандору, она поняла, насколько глубоко Теннесси Уильямс понимал жизнь со всеми многочисленными невзгодами. Настолько глубоко, думала Пандора, что это, наверное, и стало причиной собственных жизненных неудач автора. Потому что порой те, кто слишком много знает, оказываются жертвами больших и болезненных неприятностей. Лучше уж жить, не высовываясь, чем страдать от неразрешимых внутренних драм, как страдали, например, знакомые Пандоре женщины, посещавшие еженедельные групповые лечебные мероприятия в кабинете у Маркуса. Сама Пандора тоже, естественно, была в их числе.

Когда в зале зажегся свет, Пандора посмотрела на Маркуса и, слегка коснувшись пальцами своего горла, что, как она понимала, лишний раз порадует его, хрипло сказала:

— Я бы хотела сходить в бар выпить чего-нибудь холодного. Ты не против?

Она уже давно поняла, что Маркус от нее добивался именно рабского образа мыслей. С этой точки зрения вопрос она задала правильно, поэтому муж лишь взглянул на нее и согласно кивнул. Да и вообще он был слишком занят разговором со своим дружком, одним из череды его знакомцев-извращенцев. Голову Маркус откинул назад, брови кокетливо изогнул, а в голосе его звенело волнение. Взмахом пальцев он позволил Пандоре удалиться.

Она поднялась и не совсем уверенно (действовали принятые таблетки) двинулась к выходу. Из ложи она направилась в бар, обслуживавший сторону зрительного зала, где они сидели.

— Я просто должен был с вами встретиться, — так прямо и заявил ей Ричард. — Я всю жизнь мечтал о такой девушке, как вы. С рыжими волосами и миндалевидным разрезом глаз. Кстати, — он весь раскраснелся и взмок, — я вообще-то никогда не «снимаю» замужних женщин. — Взгляд его упал на ее обручальное кольцо.

Пандора покраснела.

— Да и я обычно не пью с женатыми мужчинами.

— Я не женат в настоящий момент.

Сказанное им рассмешило Пандору. В жизни она еще не слышала так по-британски произнесенного «в настоящий момент».

— Могу я вам что-либо предложить?

— Да, с удовольствием. Я бы выпила очень холодного шампанского. Не крепкого, пожалуйста.

— Прекрасно. Подождите секундочку. — Он развернулся к бармену, которого явно хорошо знал. — Бутылку моего, обычного, — сказал Ричард.

Пандора опять улыбнулась. Как хорошо быть вместе с человеком, обладающим столь очевидным личным влиянием. Вот у Маркуса ничего такого не было, все его влияние проявлялось в те моменты, когда он начинал кричать и издеваться над женщинами.

Ричард протянул Пандоре высокий бокал с шампанским. Оно действительно было очень холодным и сразу успокоило боль в горле.

— Я тут в ложе вместе с тетушкой Нормой. Когда я был мальчишкой, она, черт бы ее побрал, всегда присылала мне в интернат коробки с конфетами и пирожными.

— Я никогда не понимала, как англичане могут отсылать своих маленьких детей учиться в каких-то интернатах.

— Это традиция. Но я и сам не знаю, почему так делается. Маленького семилетнего англичанина сначала посылают в какую-нибудь начальную школу, потом в среднюю. Так что большую часть времени мы действительно проводим без родителей. Но к этому привыкаешь. А к тетушке я обычно ездил на каникулы. Сейчас я редко вижу эту милую старушку, разве что когда она сама приезжает в Бостон на выходные. Вам нравится пьеса?

Пандора задумчиво тянула шампанское.

— Когда они приходят за Бланш и спрашивают ее, как она будет жить дальше, а она отвечает: «Я всегда полагалась на доброту незнакомых мне людей», вот тут я всегда реву. — Пандора усмехнулась, опустила голову, но и этим не смогла скрыть навернувшихся на глаза слез.

Ричард тоже опустил взгляд.

«Я смутила его», — подумала женщина.

— Знаете, если вам когда-нибудь потребуется незнакомец, на которого можно было бы положиться, то я всегда к вашим услугам. Вот моя карточка. — Он протянул ей белую визитку, на которой было написано «Ричард Таунсенд» и бостонский адрес.

— Завтра я уезжаю обратно в Айдахо. Однако все равно спасибо. Я сохраню вашу карточку. — Пандора положила визитку в сумочку, даже и не подозревая, что однажды этот клочок бумаги послужит ей билетом на поезд, который увезет ее от Маркуса.

Когда пьеса закончилась, Маркусу вздумалось пойти в бар гомосексуалистов и заняться там серьезным гей-флиртом. Пандора отказалась его сопровождать.

— Я слишком устала, — объяснила она. — К тому же мне сегодня обязательно надо все упаковать. Ведь у нас самолет завтра рано утром.

И на этот раз Маркус не стал ей возражать. Он ненавидел собирать вещи, поэтому эту работу Пандора, как верная рабыня, всегда делала за него. Ну и, наконец, без Пандоры у него с Реджи было куда больше шансов подыскать хорошую компанию…

Пандора проснулась в объятиях Бена вся в слезах.

— Мне снился Ричард, как это и предсказала Джанин.

Бен фыркнул.

— Ох уж эта мне Джанин и ее дурехи-сестрички со всем этим их колдовством. Они обязательно доведут нас всех на этом острове до неприятностей. Альберт, шеф местной полиции, просто терпеть не может этих трех сестер.

— Я и не знала, что у Джанин есть сестры.

— Есть, и все они такие же чокнутые, как и она сама. Они готовят волшебные пилюли да всякие снадобья для местных девушек. Буду, знаешь, очень отличается от обоих. Был тут случай: Альберт завел как-то роман с женой господина Лорена. Но в грейпфрутовые заросли решил с ней не забираться, а схитрил и назначил своей пассии свидание на кладбище. А Джанин и ее сестренки повесили на один из надгробных камней черное пальто-балахон, сверху прицепили черный цилиндр и спрятались неподалеку за деревьями. Бог ты мой, как же Альберт испугался этого «привидения». Над ним потом неделю весь остров хохотал и показывал на него пальцем. А вообще-то, Альберт никому не нравится. Он возомнил себя богом. И отбирает у людей землю и деньги.

— Почему же ему позволяют это делать? В Америке его давно бы посадили за воровство.

— На этом острове законов нет. — Бен протянул Пандоре чашку чая. — Здесь есть только безвольный губернатор да коррумпированные чиновники, готовые продать всю землю, какую только смогут. Встречаются, конечно, и хорошие люди, как, скажем, моя бабушка. Она делает все, что может, но сейчас она уже совсем старая.

Пандоре никак не удавалось собраться с мыслями. Одна ее половина еще витала в сновидениях вместе с Ричардом, другая уже была здесь, в тиши и покое хижины Бена.

— Бен, иногда мне кажется, что во всем мире не существует никаких правил. Ну, например, Маркус. Он как психиатр должен был, по идее, помогать таким женщинам, как я. Тем, которые вышли замуж за свихнувшихся на насилии мужчин и которые из чувства стыда не соглашались порвать с ними. Моя мать не захотела тогда помочь мне. Я тебе рассказывала об этом. Она считала, что всю эту кашу я заварила сама, следовательно, и расхлебывать ее должна в одиночку. Поначалу Маркус казался мне таким добрым, таким понимающим. Я с нетерпением ждала понедельников, бежала по длинным холодным коридорам больницы на встречу с ним, чтобы побеседовать о моих проблемах. Часто он даже продлевал наш разговор на несколько минут. А потом как-то он предложил мне присоединиться к сеансам групповой терапии, которые проводил у себя дома для женщин с похожими на мои проблемами. Он сказал, что знание того, через что прошли другие, может помочь мне понять саму себя. Сначала я отказалась, потому что Норман вряд ли разрешил бы ходить куда-то поздно вечером, но Маркус заверил, что сможет уговорить моего мужа. «В конце концов, — сказал он мне, — ваш с Норманом брак становится все спокойнее, лучше, ведь за последнее время муж ни разу не ударил тебя по лицу». Так думал и так говорил Маркус. Он просто не знал, что Норман, если и не бил меня по лицу, тем не менее продолжал пинать ногой в живот.