Последний пожиратель греха - Франсин Риверс

Он молча смотрел на нее потухшими глазами. Выражение ее лица смягчилось. — Ты здесь в безопасности, и будь здесь столько, сколько пожелаешь, — сказала она более мягко. Она встала с табуретки. — Мне пора делами заниматься.

Как только она вышла, Фэйган встал, скривившись от боли. Я хотела ему помочь, но он вырвал свою руку. — Я могу сам до кровати дойти.

Я стояла посреди комнаты, свесив руки, и смотрела на него. Он опустился на кровать, потом улегся, поморщившись от боли. Куда ему пойти, чтоб его не нашли?

— Есть место, где он будет в безопасности, Катрина Энис, — сказала Лилибет. стоя у кровати, где лежал Фэйган. — Ты знаешь, где это.

Это было как озарение. — Я знаю.

Фэйган повернул голову и посмотрел на меня. — Знаешь что?

Я внимательно смотрела на Лилибет, удивляясь тому, что она сказала. — А что, нам сейчас туда идти?

— Нет, но помни об этом. Вы будете знать, когда идти туда.

— Я думала, мне одной туда надо идти.

Она улыбнулась. — Иисус Своих учеников по двое посылал.

— Ты опять сама с собой говоришь? — недовольно спросил Фэйган. — Ну что ты как сумасшедшая себя ведешь?

Я усмехнулась. — Я не сумасшедшая! Я знаю, куда мы можем пойти, и где никто нас не найдет.

— Куда?

Я подошла к нему и натянула на него покрывало. — Спи спокойно. Фэйган. Когда придет время, я тебе покажу, куда идти.

У Блетсунг Маклеод для меня оказалось очень много дел, и я нисколько не возражала. Иногда она просто стояла и смотрела на меня, потом улыбалась и шла делать свою работу. Мы не разговаривали много, но это молчание вовсе не было тягостным. И потом, сама природа вокруг нас производила множество звуков. Ветер шелестел листьями дуба, клена, играл с ветвями белой сосны и красной ели. Пели птицы, они то и дело слетали на землю, потом снова взмывали в небо. Пчелы оживленно гудели, а рядом на лугах, в высокой траве стрекотали насекомые. Недалеко был ручей, который издавал неизменную мелодию журчащей воды.

Я не часто думала о маме, пока однажды не увидела ее на опушке леса за завесой горного лавра. У меня защемило сердце от ее печального вида. Она тихо стояла в зарослях и смотрела, как я работаю рядом с Блетсунг Маклеод. Я выпрямилась и посмотрела в ее сторону, она быстро повернулась и исчезла в гуще дикого винограда. Мне захотелось плакать, я едва не задохнулась от нахлынувших слез. Одна часть меня хотела догнать маму. Другая радовалась, что она ушла.

— Что там? — спросила Блетсунг, посмотрев в сторону леса, туда, где тек ручей.

— Ничего, — ответила я и продолжала полоть. Глаза мои жгло и резало от подступивших слез. Я не думала, что мама придет сюда. Должно быть, она пошла к миссис Элде, та сказала ей, что я здесь, и она прошла такой длинный путь до самого конца долины, чтобы самой убедиться в этом. Интересно, миссис Элда сказала ей, что Кай убил человека Божьего? Что она думает обо всем этом? Или ей все равно?

Я почувствовала, как по щеке потекла слеза. Я вытерла ее тыльной стороной ладони и стала полоть дальше. О чем думала мама, когда стояла там и смотрела на меня? Что она, наконец, от меня избавилась? Зачем она столько времени потеряла, чтобы просто прийти сюда, посмотреть на меня и уйти?

— Ты в порядке, Кади?

— Да просто грустно стало. — Я решила больше никогда не врать.

Блетсунг посмотрела на меня, потом в сторону леса. — Я не знаю в этой долине никого, кто печальным бы не был.

Мы работали в саду, пока не стало жарко, потом вернулись в дом. — О! — сказала Блетсунг, улыбаясь, и пошла к окну, где лежали два убитых кролика. Она выглянула наружу и отвернулась от окна расстроенная. — Он приходил и уже ушел. Странно, почему он ушел? Он так хотел услышать то, что ты слышала от того человека у реки.

— Наверно, у него причина была. — Он, наверно, маму мою увидел.

Фэйган освежевал кроликов, и Блетсунг их приготовила. Потом мы все трое ждали, когда придет пожиратель грехов, но он не пришел.

— Иногда он поднимается на вершину горы, — сказала Блетсунг, укрывая меня одеялом. — Потом, когда он будет готов, он спустится.

Фэйган настаивал на том, чтобы ему спать на полу. Он долго спорил, и Блетсунг, в конце концов, уступила и позволила ему лечь на тюфяке около очага. Ночью поднялся ветер, который приближал осенние холода. Я проснулась оттого, что по крыше стучали капли дождя. Ночь была такой темной, что даже звезды утонули в ее густом мраке. Только в гаснувшем очаге светились тлеющие угольки. Дрожа, я придвинулась ближе к Блетсунг, но все равно не могла уснуть. Я не переставала думать о пожирателе грехов, который спал в холодной горной пещере. Мне стало грустно и больно. Каково жить там совсем одному, особенно, когда среди деревьев и скал завывает зимний ветер, и вокруг нет ни одной живой души?

— Там есть Бог, — сказала Лилибет.

Я села на кровати, но было слишком темно, и я не могла ничего разглядеть. — Да, но разве пожиратель грехов с Ним разговаривает?

— Его сердце очень долго взывало к Богу, Катрина Энис. Бог слышит тех, кто Его ищет. Он принимает отверженных. Он — отец для тех, у кого нет отца, свет — слепым, путь — для заблудших…

Мое сердце как будто загорелось огнем. Я знала, что эти слова — от Бога. Они наполняли меня надеждой. Сим будет спасен. Бог придет к нему.

— Я думала, все кончилось, когда Кай человека Божьего убил, — сказала я тихо. — Я так испугалась.

— Все только начинается, Катрина Энис. Ничего не бойся. Бог с тобой.

Я обрадовалась и, теперь уже не чувствуя холода, выбралась из-под одеял, стараясь не разбудить Блетсунг Маклеод. Осторожно подобралась к краю кровати и села, скрестив ноги, желая слушать дальше. — А что начинается?

— Ты начала ходить с Богом. Ты открыла свое сердце для Иисуса Христа, и тебя крестили в реке. Теперь твои глаза и уши открыты. И уста тоже будут отрыты.

— Мне надо опять идти на гору и говорить пожирателю грехов то, что мне человек Божий сказал?

— Да.

— А это его огорчит?

— Да.

— Ох, — вздохнула я, размышляя. — Может, я ему понемножку буду говорить каждый раз, чтоб ему не так больно было?

— Нет.

— А если я забуду то, что мне говорить ему надобно? А если не так скажу, и он не поверит?

— Бог даст тебе слова. Верь Ему, Катрина Энис. Он любит тебя. Ты драгоценна в Его глазах. Он даже знает, сколько у тебя волос на голове. И все твои слезы у Него в чаше собраны. Он написал твое имя на Своей ладони. Он знает тебя по имени.

От этих слов по моему телу побежали мурашки. — Господь любит меня?

— О, да. — Она подошла ближе, так близко, что я почувствовала тепло, которое от нее исходило. — И Господь также любит Сима. Тебе не надо беспокоиться, что ты скажешь ему. Тебе не надо отступать, когда придет время.

— Мне надо сейчас идти?

— Ты будешь знать когда.

— А это скоро?

— Скоро, Катрина Энис. Скоро ты пойдешь во имя Господа.

— Кади? — Блетсунг положила руку мне на плечо, и мои глаза широко открылись. Я лежала на кровати на спине, а не сидела на краю, как мне казалось. — Ты говоришь во сне, милая. — Я сильно дрожала и она прижала меня к себе, поплотнее натягивая на нас одеяла. — Плохой сон приснился?

— Нет.

— Ты дрожишь, как осиновый лист. Тебе холодно?

— Нет.

— Ты можешь мне рассказать?

Дух внутри побуждал меня говорить. — Да, могу. — Я повернулась к ней и села на кровати. Завернувшись в расшитое цветами покрывало миссис Элды, я стала говорить. О, как я говорила! До самого утра я рассказывала Блетсунг Маклеод все, что слышала у реки.

Потом солнце взошло над горами, его лучи, как копья, ворвались в дом через то окно, откуда Блетсунг смотрела на Гору Покойника. Как она плакала! Она плакала и плакала, еще сильнее прижимала меня к себе. Тогда я поняла.

Господь спас ее тоже.

17

Мы едва успели встать с кровати, как снаружи раздался чей-то голос: «Э-э-й!» Фэйган сразу проснулся, попробовал быстро подняться — и от боли прижал руку к ребрам.

— Это моя мама! — Ему было больно дышать, это было легко заметить по его перекошенному лицу.

Я соскочила с кровати и помчалась выглянуть в окно, пока Блетсунг быстро натягивала через голову черную юбку и застегивала ее поверх ночной рубашки.

— Она сюда направляется! — закричала я. — Она уже почти здесь!

— Отойди от окна, Кади! Она тебя увидит.

— Она одна. Ну, по крайней мере, я никого рядом с ней не вижу.

Фэйган провел рукой по волосам. — Папа так рано никогда не встает. Скорей всего, она одна пришла. Но это на нее непохоже… Что-то здесь не так…

— Сиди тихо, — сказала ему Блетсунг. — Тебе лучше сесть, а то ты вот-вот упадешь.

— Эй!

Блетсунг взяла шаль со спинки стула и набросила на плечи, ее лицо было спокойным, но неприветливым. — Вот уж не думала, что когда-нибудь еще увижу Йону в моем конце долины, — сказала она угрюмо, потом открыла дверь и вышла. Йона Кай не остановилась, но продолжала идти к дому, пока не подошла так близко, что могла бы добросить камень до окна.