Песнь шаира или хроники Ахдада - Руслан Шабельник

- О грязнейшая из шлюх и сквернейшая из развратниц, любовниц подкупленных рабов, да, это сделал я! - отвечал я, и, взяв меч в руку, я обнажил его и направил на мою жену, чтобы убить её.

24.

Начало рассказа седьмого узника

В городе болеют люди. Болеют правоверные мусульмане и заезжие копты, болеют люди книги и огнепоклонники маги. Добро б болели, а так по истечении трех дней, они исчезают. Иблис, Иблис метет рыжей бородой улицы, площади и улочки Ахдада, подбирая праведные души, вкупе с неправедными. Хотя... что есть праведность? Праведен ли судья, принимающий решение в пользу богатого купца, ущемляя бедного башмачника. Праведен ли сборщик налогов, отбирающий у земледельца последнее. Праведен ли вор, облегчая чрезмерную ношу презренного металла.

Так, или примерно так рассуждал Ахмед Камаким. Некоторые знали его под именем Камакима-вора. К счастью, переменчивому, как настроение красавицы, непостоянному, как горный ручей счастью под этим именем не знали Камакима ни Салах - достойнейший кади славного города Ахдада, ни Абульхаир - не менее достойный палач все того же славного Ахдада, ни даже - Джавад - начальник стражи султана Шамс ад-Дина Мухаммада - да благословит его Аллах и приветствует.

И пусть так остается. Пусть у славного кади, не менее славного палача, чуть более славного Джавада будет много дел. Реки, моря дел, и пусть все они будут славными, лишь бы никто из этой троицы так и не узнал Ахмеда Камакима.

Так, или примерно так рассуждал Ахмед Камаким, которого лишь некоторые знали под именем Камакима-вора. Еще он рассуждал, куда деваются люди, заболевшие, по прошествии трех дней, хоть и не пристало простому вору сушить голову мыслями, достойными визиря, а то и султана. Но мысли эти крутились, вертелись и жужжали в его голове, словно мухи над медовой лепешкой, и из этого жужжания выходило, что надо "рвать когти". Смысл загадочного сочетания слов, доставшегося Камакиму, вместе с именем, от папаши, не совсем доходил его сознания. Однако папаша, имевший обыкновение употреблять его к месту и без оного, часто рвал, благодаря чему и дожил до глубокой старости, даже больше того - чудо Аллаха - с обеими руками.

Хорошо богатому купцу "рвать когти", нагрузив полные повозки дорогим товаром, да еще припрятав среди вещей мешочек, другой звонкой монеты. Хорошо султану "рвать когти" в сопровождении слуг, наложниц и любимой охраны. А с чем прикажете "рвать когти" бедному вору? Всего богатства - линялая чалма, да ловкие пальцы. Хотя, если подумать, это совсем не мало.

Аллах услышал молитвы, или мысли бедного, пока бедного Камакима, ибо нет тайного для господина миров. Толкаясь в торговых рядах, Камаким увидел лавку купца-еврея. Из этой лавки выходил человек, судя по одеянию - чужеземец. И под этим самым чужеземным одеянием, человек прятал кошель. У кого-кого, а у Камакима глаз наметан. Не очень большой, как раз достаточный, чтобы бедный (пока бедный) вор мог без дальнейших раздумий начать (и закончить) "рвать когти".

Мысленно поблагодарив Аллаха, ибо, как ведомо, все в мире свершается с позволения и по замыслу Его, Камаким двинулся за чужеземцем.

25.

Продолжение рассказа третьего узника

Как я уже говорил, подойдя к дворцу, я увидел там старца, прекрасного обликом, лицо которого блистало светом, а в руке у него был посох из рубинов, и этот старец стоял у ворот дворца. И я шёл, пока не приблизился к старцу, и тогда я приветствовал его, и старец ответил на мое приветствие и сказал:

- Добро пожаловать! - и молвил: - Садись, о дитя моё!

И я сел у ворот дворца, а старец спросил меня:

- Откуда ты пришёл в эту землю, которую никогда не попирал ногами сын Адама, и куда ты идёшь?

И, услышав слова старца, я заплакал горьким плачем из-за великих тягот, которые перенёс, и плач задушил меня.

- О дитя моё, - сказал старец, - оставь плач, ты причинил боль моему сердцу.

И старец поднялся и принёс еды, и поставил её передо мной, и сказал:

- Поешь этого!

И я поел и восхвалил Аллаха великого, а после этого старец спросил меня:

- О дитя моё, я хочу, чтобы ты рассказал твою историю и поведал мне, что с тобой случилось.

И я рассказал ему свою историю и поведал ему обо всем, что со мной случилось, от начала и до тех пор, пока не дошёл до него. И, услышав слова мои, старец удивился сильным удивлением.

- Я хочу от тебя, - сказал я старцу, - чтобы ты рассказал мне, кому принадлежит эта долина и этот большой дворец.

- Знай, о дитя моё, - отвечал старец, - что эта долина с тем, что в ней есть, и этот дворец со всем, что в нем заключается, принадлежат господину нашему Сулейману, сыну Дауда (мир с ними обоими!), а меня зовут шейх Наср, царь птиц. И знай, что господин наш Сулейман поручил мне этот дворец и научил меня речи птиц. Он сделал меня властным над всеми птицами, которые есть в мире, и каждый год птицы прилетают к этому дворцу, и мы производим им смотр, а потом они улетают. И в этом причина моего пребывания здесь.

Услышав слова шейха Насра, я заплакал горьким плачем и сказал:

- О родитель мой, как мне ухитриться, чтобы уйти в мою страну?

И старец ответил:

- Знай, о дитя моё, что ты близко от горы Каф, и нет для тебя ухода из этого места раньше, чем прилетят птицы. Я поручу тебя одной из них, и она тебя доставит в твою страну. Сиди же у меня в этом дворце, ешь, пей и ходи по этим комнатам, пока не прилетят птицы.

И я зажил у старца и стал ходить по долине и есть плоды, и гулять, и смеяться, и играть. И пребывал в самой сладостной жизни некоторый срок времени, пока не приблизилась пора птицам прилететь из их мест, чтобы посетить шейха Насра. И когда узнал шейх Наср о скором прилёте птиц, он поднялся на ноги и сказал мне:

- О Хасан, возьми эти ключи и открой комнаты, которые есть во дворце, и смотри на то, что есть в них всех, кроме одной комнаты; остерегайся открыть её, а если ты меня ослушаешься и откроешь эту комнату и войдёшь в неё, тебе не будет никогда блага.

И он дал мне такое наставление и твёрдо внушил его и после этого ушёл встречать птиц. И когда птицы увидели шейха Насра, они устремились к нему и стали целовать ему руки, один род птиц за другим, - и вот что было с шейхом Насром.

Что же касается меня, то я поднялся на ноги и стал ходить вокруг дворца, смотря направо и налево, и открыл все комнаты, которые были во дворце. И дошёл до той комнаты, открывать которую не велел шейх Наср, и посмотрел на двери этой комнаты, и они мне понравились. Висел на них золотой замок и сказал себе: "Поистине, эта комната лучше всех других комнат, которые во дворце! Посмотреть бы, что такое в этой комнате, что шейх Наср не позволил мне туда входить! Я обязательно войду в эту комнату и посмотрю, что в ней! То, что предопределено рабу, он неизбежно получит все полностью".