Тульский – Токарев - Андрей Константинов

– Много ты знаешь про подворотни! – чуть ли не обиделся Артур и сам понял, что обида эта в устах опера звучит по меньшей мере странно: – Сам-то откуда?

– С Линий.

– Мотался?

Представившийся Артемом усмехнулся:

– Вовремя в спорт ушел.

– Кого знаешь?

– Вату, Кренделя, Отвертку, Фирю…

– Достаточно, – остановил его Тульский, вглядываясь в лицо спортсмена: – А я тебя не припомню. А на салюты ходил?

– Бывало.

На лицо парня набежала легкая тень.

– То есть за Остров страдал? – догадался Артур, и парень кивнул:

– От души. И судимость за это… Можешь проверить.

– Дела-а… – протянул Тульский. – Проверить, говоришь… Ну, давай, проверим тебя на вшивость: фамилия моя, напоминаю, Тульский, 16-е отделение, телефон найдешь, парень ты, я вижу, способный… До конца недели разыщи меня. Хочу поговорить со старшим вашим.

– О чем?

– О том, какие задумки, какие творческие планы. Вопрос-то не закрыт…

– Позвоню, – коротко кивнул парень.

– Да уж надеюсь! – добавил сердитого фиглярства в голос не до конца удовлетворенный беседой Тульский. – А то вторая наша беседа может статься для тебя хлопотной!

– «Встать! Суд идет!» – позволил себе легкую иронию уже поднявшийся со стула парень.

– Чудак-человек! Если люди стоят у магазина – значит, это кому-нибудь нужно… Лично я против тебя ничего не имею, но ты мне не кум…

– А ты мне вроде бы – кум?

– Правильной дорогой идете, товарищ…

Расстались мирно и даже почти дружелюбно, руки друг другу пожали. Но когда спортсмен вышел, Артур все же досадливо крякнул, покрутил головой и… взял себе еще порцию мороженого. Энергично расправляясь с шариками (ел – будто мстил кому-то), Тульский прикидывал дальнейшие перспективы: «Позвонит? Должен позвонить… Парень-то вроде не гнилой… И вроде не врет, вроде – с Линий… Тогда я его найду, в случае чего… Через пацанов найду… Так. К Варшаве пока идти рано… Надо доработать до конца – и уж тогда – пожалте, на блюдечке…»

Артуру не столько хотелось выслужиться перед вором, сколько отблагодарить его. За что? За жизнь, наверное…

Неизвестно, во что бы вся эта ситуация вылилась дальше, если бы не понадобилось Тульскому вечером того же дня заглянуть в РУВД по пустяковому делу. В коридоре Артур столкнулся с Токаревым-старшим, и, поприветствовав начальника, не удержался от легкого хвастовства:

– Василий Павлович, помните, я у вас вчера выспрашивал про спекулянтов?

– Как ни странно при моей жизни, но помню. – Токарев остановился и тоже решил щегольнуть перед молодым оперской памятью: – Теневики сломали руку спортсмену, который полез на их кусок. Так?

– Так.

– И чего такой довольный? Наши форсировали Клязьму?

Артур, гордый собой, действительно – только что не улыбался во весь рот:

– Нет… в смысле – да… Я нашел одного из налетчиков… вернее, не то чтобы налетчиков… в общем, из тех спортсменов, что нападали… Он живет у нас на Линиях…

– Ну-у? – хмыкнул с иронией, но поощрительно, Токарев. – Фамилия?

Артур слегка смутился:

– Я только имя знаю…

– Адрес?

– Где-то на Линиях, – чувствуя, что получается неубедительно, зачастил Тульский. – Но это точно, он старую шпану знает…

Василий Павлович цыкнул зубом и развел руками:

– Ну, тогда ты его не нашел, а нащупал…

– Практически.

– Значит, не успокоился? Это хорошо… Помнишь заповедь: сделал дело… как дальше?

– Гуляй на хер?

– Нет, – начальник ОУР прищурился и воздел указательный палец к потолку: – Гуляй смело. А дело наше – я тебе вчера уже говорил – борьба за раскрываемость. А ты, значит, решил заодно и с преступностью побороться… Ну, что же, – лишь бы не надоело. И что за спортсмен?

Артур, чувствуя тщательно скрываемую за словами начальника похвалу, возбужденно затараторил, стараясь не размахивать руками:

– Судимый, боксер… Рука, кстати, у него не сломана, а только подбита… Он моего возраста, зовут Артемом, парень, кстати, по-моему – неплохой…

– Только ссытся и глухой, – механически кивнул Токарев, уже собираясь идти дальше. – Приметы, конечно, не так чтобы… но работать можно… Но таких Артемов – если он Артем, конечно, – знаешь, сколько? Взять хотя бы…

Василий Павлович вдруг осекся, будто налетел на невидимую стенку. Лицо его чуть дернулось. Словно он ощутил легкий укол в сердце: судимый, боксер, Артем, плечо разбито, одного возраста с Тульским.

– Погоди-ка, погоди… Стоп, машина! Ты его видел? Как он был одет?!

Артур, не ожидавший такой реакции, даже чуть качнулся спиной к стенке:

– Обычно был одет, не так чтобы фартово: курточка такая польская, светло-синяя на молнии с гербом каким-то на рукаве, джинсы с ремнем офицерским… А что, приметы «в цвет» с кем-нибудь?

Токарев открыл рот и снова закрыл его молча, как будто воздух глотал, задыхаясь.

– Василий Павлович, я не понял – этот Артем, он что – нам сильно нужен?

– Нужен, Артур, – смог наконец выговорить начальник угрозыска. – Ох, как нужен, ты даже не представляешь себе…

Приобняв Тульского за плечи, Василий Павлович увлек его к себе в кабинет, усадил на стул, разрешил курить и закурил сам. Артур чувствовал, что что-то происходит, – вот только не мог до конца врубиться – происходит со знаком «плюс» или же, наоборот, «минус»? Странно как-то начальство реагирует…

А Василий Павлович молча курил и лихорадочно соображал, что делать… Конечно, все еще не точно установлено и бывают разные совпадения, но… Но если никакие не совпадения? Если действительно «в цвет»? Токарев плохо знал Тульского – младший лейтенант работал у него в отделе меньше года, но старые опера о нем отзывались хорошо. В целом, хорошо. Цепкий, говорили, парень, и не дурак, и не жополиз… вот только малость приблатненный какой-то… Василий Павлович в упор посмотрел на молодого опера и подумал про себя: «Какой же ты, Вася, к хренам собачьим, старый сыщик, ежели не чувствуешь людей?» Вслух же он сказал медленно, словно до конца еще не решаясь на что-то очень важное:

– Вот что… Ты… Ты подожди меня… Я сейчас… добью тут кое-что… А потом сходим ко мне домой… чаю попьем.

Артур ожидал чего угодно, но только не приглашения на чай:

– Спасибо, а… зачем?

Токарев ответил, глядя в сторону и продолжая напряженно думать о чем-то своем:

– Я тебе… покажу кое-что… Документы у меня дома припрятаны… Секретные. Совершенно.

– Понял, – не поняв, естественно, ни черта, кивнул Артур. – Спасибо!

Василий Павлович хмыкнул все так же загадочно:

– Сначала глянешь, а потом – благодарить будешь. Если будешь.

Тульский заерзал на стуле, ожидая, пока начальник соберется, а Токарев прошелся по кабинету, затем вышел в коридор и оттуда голос его загремел с прежней силой:

– Петров, ты что по кабинету, как по камере, туда-сюда?..

– Да так, чего-то колено отсидел.

– Как ты можешь чего-то отсидеть, если тебя за стол не загнать… Я тебя просил рапорт на твое же, кстати, поощрение написать? Ты и этого не можешь!

– Мое дело ловить, а не писать…

– Тьфу ты! Пиши, я сказал! Так, опа – Хабибулин, ну-ка – ты долго сочинял постановление?

– А что? На пяти листах – мало?

– Да такую глупость можно было уместить и на одном! «Обстановка в квартире практически не нарушена. Ответственный квартиросъемщик не может припомнить – было ли выбито окно на кухне и были ли разбросаны простыни по квартире перед уходом!» Квартиросъемщик-то, может, и запамятовал, да вот прокуратура тебе живо напомнит! Переписать!!! Так, Лаптев, Лаптев!!!

Но Лаптев, делая вид, что вчитался в бумаги и поэтом у, будучи в думах, ничего не слышит, мелькнул в проеме открытой двери токаревского кабинета и скрылся в конце коридора…

Наконец Василий Павлович собрался (непривычно рано для себя и сотрудников), и они с Артуром пошли к нему домой. По дороге почти не говорили – так, перебросились несколькими дежурными фразами. Тульский почти физически чувствовал, что начальник в напряжении и что это напряжение почему-то растет – но совершенно не понимал, из-за чего…

Наконец дошли. Вводя гостя в коммуналку, Василий Павлович сразу предупредил:

– Не разувайся. Ноги, вон, вытри, и хорош.

В коммуналке (очень похожей на ту, где жил Тульский) было тихо, вечерние движения еще не начались. Артур начал обтирать ноги о половичок, покрытый влажной тряпкой, которая, разумеется, тут же скомкалась, засуетился, хотел было расправить, но Токарев подпихнул его в спину:

– Давай, проходи в комнату, я сейчас чайник заведу. У меня сушки есть мировые, маком присыпанные…

…Тульский с любопытством разглядывал стены и мебель. На большом письменном столе стояли рамки с фотографиями – у него дома были такие же, мать говорила, что такие рамки называются «модерн». На одной из фотографий он увидел парня, завязывающего кеду и лукаво улыбающегося… «Необычная фотография, – подумал Артур. – Странно, какое лицо… Лицо-то!!!..» Остолбеневший Тульский беспомощно оглянулся и увидел на батарее черные перекрученные бинты, какими обычно пользуются боксеры. Артур подошел и потрогал их – бинты давно просохли, они были жесткими от въевшегося в них пота.