Пещера - Валерий Бардаш

У него не было ледоруба. Ледоруб отставили в первом лагере. Дальше тебе он не понадобится, отец сказал. Дальше я тебя понесу, тебе не придется идти самому. Отец не может предугадать все. Никто не может. Саша надеялся найти необходимое снаряжение в палатке. Ему нужно совсем немного.

Настоящие восходители не ходят по таким склонам без ледоруба или палочек. Саше было немного неловко за себя. Перед горой. Больше такого с ним не случится. Он ставил ноги на склон без сомнения. Как отец. В следы, оставленные отцом. Местами припорошенные снегом, местами сглаженные ветром. Неустанным ветром, неустанным снегопадом, неустанной горой. Его горой. Саша подошел к полке.

Приблизительно посередине полку пересекает желоб большого мусоросборника. В таких местах людям лучше не ходить. Но у них не всегда бывает выбор. Саша готовился пересечь желоб как можно быстрее. Он будто слышал поторапливающий голос отца сквозь скрежет кошек о холодную поверхность скалы. Как можно быстрее. Вперед.

Его пальцы сразу узнали рельеф зацепки. Знак близости пещеры. Осторожно перенося вес с ноги на ногу, он сдвинулся вправо еще на полшага. По-другому ему не дотянуться до следующей зацепки. Он сможет, когда вырастет, когда будет большой, как отец. Опасный участок остался позади. Перестал на время быть опасным. До следующего раза.

Еще через двадцать минут Саша перешел с полки на снежный склон. Скоро за перегибом покажется палатка. Ему подумалось, что ветер утих немного, он остановился и прислушался. Не утих. Только оставил его в покое.

Палатка имела вид необитаемого жилища. Это первое, что бросилось Саше в глаза. В ней никто не живет. Внутри нее Саша нашел холодное тело дяди Павла, горелку, газовые баллоны и немного еды. Все не тронутое с того времени, когда они ушли отсюда с отцом.

Дядя Павел не мешал ему. Он тихо лежал с закрытыми глазами. Саша не мог понять выражение побелевшего неподвижного лица. Если бы он мог, он тоже поторапливал бы Сашу. Взрослые любят повторять друг друга. Сашу не нужно больше поторапливать. Он разжег горелку и поставил на нее посудку со снегом. Время терять нельзя.

После горелки Саша занялся поиском снаряжения. Он нашел все снаружи под палаткой и отобрал зажим, спусковое кольцо и ледовый молоток. Дяде Павлу это больше ни к чему, Саша решил не вытаскивать из-под него рюкзак. Все равно нечего нести. Он стал приспосабливать к обвязке шнур молотка.

Пока чай остывал, Саша вспомнил о рации и достал ее из кармана палатки. Рация сразу заработала. Он нажал на кнопку передачи:

– База, База. Я Лагерь-три. Прием.

Он не ожидал ответа. Следующее время связи было в два часа дня. Он выключил рацию, проверил, не затерялись ли в палатке дополнительные батареи, и положил все во внутренний карман куртки. После этого он аккуратно снял с руки дяди Павла часы и положил их вместе с рацией. Рука была твердая и ледяная.

Чай остыл, Саша налил в кружку первую порцию. Закончив с питьем, он обошел палатку вокруг, проверил и подтянул растяжки. Больше делать здесь нечего. Он заглянул в палатку последний раз, бросил взгляд на тело, тщательно закрыл вход и осмотрелся. Когда он вернется сюда опять, этой палатки, наверно, не будет, но будет по-прежнему торчать изо льда эта скала с широкой трещиной. Саша повернулся лицом к спуску.

Он начал спускаться по веревкам с гордой сноровкой и быстротой. К середине дня, когда он добрался до лагеря-два, от гордости не осталось следа. Он был совершенно изнеможенный и тихо удивлялся слабости своего тела. Руки и ноги дрожали от усталости. Он стал сомневаться, что успеет спуститься в базовый лагерь до конца дня. Он не был уверен, что сможет добраться даже до первого лагеря. Подошло время связи. Лежа в палатке, Саша включил рацию.

– База, база. Я лагерь-два. Прием.

– Лагерь-два! Я База! Кто это? Прием.

– Это я, Саша.

– Саша! Как дела, братишка! Где вы так долго пропадали? Я уже беспокоюсь. Как там у вас?

– У меня все хорошо. Дядя Паша умер. Он в лагере-три.

– Умер? А где отец?

– Я не знаю, где отец.

– Ты один спускаешься?

– Да я один. Я могу один.

– Хорошо… Что случилось?

– Ничего не случилось. Отец пошел за дядей Пашей. Я не знаю, где он сейчас.

– Ты сам в порядке? Как ты себя чувствуешь?

– Я чувствую себя хорошо. Устал немного. Хочу отдохнуть и спуститься сегодня в первый лагерь.

– Хорошо… Может, не надо сегодня, братишка? Уже поздно. Переночуй в палатке, спустишься завтра. Я тебя завтра встречу. У тебя есть спальный мешок?

– Да, мешок есть. Хорошо, я пойду завтра.

– Молодец. Давай выйдем завтра на связь в десять часов. У тебя есть часы?

– Да, часы у меня есть.

– Сегодня больше никуда, Саша.

– Хорошо.

Саша отложил в сторону рацию и с удовольствием забрался внутрь спальника. Ветер на этой высоте был не чета ветру в лагере-два. Саша чувствовал себя почти как дома, на своей кровати, под своим одеялом. В тишине и тепле. Он не хотел ни есть, ни пить. Он вытянул ноги и мгновенно заснул. Ему снилась мама. Ему нужно еще вырасти и окрепнуть для таких гор. В следующий раз он должен быть готовым ко всему, в следующий раз ему не будет поблажек. А до тех пор ему нужно быть рядом с мамой. На лице Саши была улыбка.

Саша увидел вдалеке одинокую фигуру брата. И немедленно распознал в ней неуверенность. Приняла окончательную форму мысль, что отца нет в живых. Теперь он мог ей позволить занять свое место. Теперь они вдвоем – Андрей и он. Теперь на нем лежит обязанность заботиться о брате. Уберегать брата от ошибок в горах. Это теперь его забота. Он замахал Андрею, чтобы тот остановился, и прибавил сам шагу.

Невероятное утро перешло в невероятный день. Совершенно чистое небо в холодном воздухе. Проснувшись в лагере-два, Саша выглянул наружу и затих. Через некоторое время пришло сожаление о том, что ему не с кем это разделить. Он совсем один перед лицом завораживающей красоты. В палатке, на середине большой горы. Он щурил глаза от сияния вокруг. Отец и дядя Павел поняли бы его. Они смотрят его глазами. Ему нужно кого-нибудь, кто смотрит его глазами. Как отец и дядя Павел. Он почувствовал слезу на щеке. От невыразимо грустной и далекой линии горизонта, слегка размытой подвижным воздухом чистого неба.

Он неохотно забрался обратно в палатку и стал готовить кашу. В палатке завалялся один пакетик. Больше ничего съестного не осталось. В первый раз он съел кашу с удовольствием. Он был очень голодный. Ему нужно много энергии, до базового лагеря далеко. Затем он приготовил себе чай.

Все, пора идти. Он только что закончил разговор с Андреем. Брат беспокоится, не задает вопросов. Саше не удалось убедить его не выходить из лагеря навстречу. Не верит. Скоро это изменится. Саша стоял перед палаткой, готовый к спуску, в своей удобной, теплой одежде. В идеально сидящих на ногах ботинках, в плотно застегнутой непродуваемой куртке, в невесомой каске, в очках с мягким темным фильтром. Телу не терпелось прийти в движение, показать свою лихость и сноровку. Саша не торопился. Он уже знает, что такие моменты упускать нельзя. Мимо них нельзя проскакивать. Без них ничто остальное не имеет смысла. Он знает это от двух взрослых.

Вокруг ослепительно блестели горы. Горы его отца, дяди Павла. Его горы. Здесь им всем нужно искать свое счастье, свою судьбу. Здесь им нужно искать свою смерть.

Внизу, в глубине трещины, тело Дмитрия полностью вмерзло в тело ледника. Наверху Павел терпеливо дожидался своего часа, чтобы стать неотделимой частью горы.