Хоббит, или Туда и обратно - Джон Толкиен

Они долго подкрадывались и подползали к огням — и, выглянув наконец из-за стволов, увидели полянку, расчищенную от деревьев и как следует утоптанную. На полянке было полным-полно народу — никак эльфы?! — в зеленых и коричневых одеждах. Эльфы широким кругом сидели у костра на распиленных стволах, а по краям полянки на деревьях были укреплены горящие факелы — и, что самое замечательное, эльфы ели, пили и весело смеялись!

Аромат жареного мяса так подействовал на гномов и хоббита, что они, не сговариваясь, разом вышли из-за деревьев. Они имели в виду только одно: попросить чего-нибудь поесть. Однако, едва первый из гномов шагнул на свет, все огни, словно по волшебству, погасли. Кто-то пнул костер ногой, снопами брызнули искры, и пламя мгновенно потухло. Гномы оказались в кромешной тьме и потратили немало времени на то, чтобы по крайней мере найти друг друга. Они блуждали во мраке наугад, наталкивались на стволы, спотыкались о поваленные деревья и аукали во весь голос, так что наверняка перебудили всех обитателей леса на много миль в округе, пока наконец им не удалось собраться вместе и на ощупь пересчитаться. К тому времени они, разумеется, совершенно перестали ориентироваться и не могли припомнить, в каком направлении осталась тропа. Они безнадежно заблудились — во всяком случае до утра.

Пришлось гномам устраиваться на ночлег, не сходя с места; опасаясь вновь потерять друг друга, они не решились даже поискать, не осталось ли на поляне какой-нибудь еды. Однако разлеживаться гномам не пришлось. Бильбо так попросту еще и задремать не успел, когда Дори, выставленный в караул, громко прошептал:

— Смотрите! Опять огоньки! Их стало еще больше!

Все мгновенно вскочили. В самом деле, немного в стороне опять замелькали огоньки, и оттуда ясно слышались веселые голоса и смех. Крадучись, гномы снова направились на свет — цепочкой, положив руку на плечо впереди идущего. Когда они подошли ближе, Торин объявил:

— Никому вперед не выходить! Все остаются в укрытии! Первым пойдет господин Бэггинс и поговорит с ними. Его они не испугаются. — («А я их?»— подумал Бильбо.) — Ну и, во всяком случае, надеюсь, они не сделают ему ничего плохого!

Подойдя почти вплотную к кругу огней, гномы неожиданно вытолкнули Бильбо вперед, и хоббит, не успев надеть кольцо, вылетел на свет к ярко пылавшему костру. Естественно, ни к чему хорошему это не привело. Все огни снова погасли, и наступила полная темнота.

И в прошлый-то раз им с большим трудом удалось собраться вместе, а теперь дело обернулось еще хуже. Гномам никак не удавалось отыскать хоббита! Сколько они ни пересчитывались, все время получалось тринадцать. Они аукали и кричали:

— Бильбо! Господин Бэггинс! Ау! Хоббит, чтоб тебя! Эй! Чтоб ты лопнул, паршивец! Где же ты?! — и все такое прочее, но безуспешно — хоббит не отвечал.

Они потеряли уже всякую надежду, когда Дори по чистой случайности споткнулся об него. В темноте Дори подумал, что это бревно, но оказалось, что он ошибся, — это был свернувшийся калачиком хоббит, который крепко спал. Пришлось долго трясти его, прежде чем Бильбо проснулся и недовольно заворчал:

— Я такой славный сон видел! Мне снился обед! И такой знатный…

— Силы небесные! Еще один Бомбур выискался! — завозмущались гномы. — Хватит с нас этих снов! Пообедав во сне, сыт не будешь!

— Ничего лучшего мне пока не предлагают, — пробормотал хоббит, вновь укладываясь на землю с явным намерением во что бы то ни стало досмотреть свой сон.

Однако на этом приключения с лесными огнями не закончились. Перевалило уже, наверное, за полночь, когда стоявший в карауле Кили вновь разбудил гномов:

— Смотрите! Неподалеку отсюда целое море света! Можно подумать, там горят тысячи факелов и целые сотни костров! Как вспыхут! Наверное, волшебство какое-то! Слышите пение и звуки арфы?[74]

Гномы полежали, прислушиваясь, но вскоре, не в силах бороться с искушением, решили встать и снова попытать счастья. Они вновь пошли на огонь; однако на этот раз случилось уже настоящее несчастье. Им открылась картина пира еще более великолепного, чем раньше: пиршество возглавлял золотоволосый лесной король в лиственном венце — точь-в-точь как во сне у Бомбура! Эльфы передавали по кругу кубки, играли на арфах и пели. В их сияющие волосы были вплетены цветы, на воротниках и в пряжках ремней сверкали драгоценные камни; лица эльфов, равно как и песни, были радостны и беззаботны, а голоса звучали звонко и прекрасно… Не долго думая Торин выступил вперед.

Песня оборвалась на полуслове. Наступила мертвая тишина[75]. Все огни мгновенно погасли. От костров повалил черный дым. Пепел и зола запорошили гномам глаза, и лес вновь огласился криками и ауканьем.

Бильбо обнаружил, что беспорядочно бегает по кругу и истошно вопит:

— Дори, Нори, Ори, Оин, Глоин, Фили, Кили, Бомбур, Бифур, Бофур, Двалин, Балин, Торин Дубощи-и-ит!

Примерно тем же самым занимались и все вышепоименованные его спутники (с той только разницей, что иногда кто-нибудь выкрикивал и «Бильбо!»). Однако крики гномов удалялись и становились все глуше; немного погодя хоббиту показалось, что гномы рке не зовут никого конкретно, а просто зовут на помощь, но уже где-то в стороне. Вскоре их стало совсем не слышно — Бильбо остался один в кромешном мраке и в полном одиночестве.

Это была одна из самых ужасных минут в его жизни. Тем не менее у хоббита хватило ума и присутствия духа сообразить, что до утра, пока не рассветет хоть чуточку, предпринимать что-ли6о совершенно бессмысленно, и столь же бессмысленно тратить силы на блуждание во тьме без всякой надежды восстановить их, мало-мальски позавтракав. Поэтому хоббит сел, прислонился спиной к дереву и стал вспоминать (разумеется, не в последний раз!) свою уютную хоббичью нору, оставленную далеко-далеко отсюда, и все ее замечательные кладовочки, битком набитые съестными припасами. Он настолько глубоко погрузился в мечты о яичнице с ветчиной и гренках с маслом, что не сразу почувствовал чье-то прикосновение. На его левую руку легла какая-то липкая толстая веревка, а когда он попытался пошевелиться, оказалось, что ноги его уже связаны точно такой же веревкой, так что, едва вскочив на ноги, он вновь повалился на землю.

Из-за спины хоббита появился огромный паук[76]; он-то и связал Бильбо, пока тот спал. Бильбо видел только глаза этой твари, но чувствовал, как ее мохнатые лапы старательно, оборот за оборотом, обматывают его отвратительным вервием. Хоббиту еще повезло, что он вовремя очнулся: еще минута — и он вообще не смог бы шевельнуться! Вступив в отчаянную схватку с пауком, Бильбо стал дубасить его кулаками — и вовремя! Паук уже собирался впрыснуть хоббиту яд, чтобы обездвижить свою жертву (именно так поступают с мухами все обыкновенные пауки), но тут Бильбо наконец вспомнил про меч и мгновенно обнажил его. Испугавшись, паук отпрыгнул; этого оказалось достаточно, чтобы Бильбо успел перерезать путы на ногах. Тут уж хоббит сам перешел в наступление. Паук, очевидно, никогда прежде не имел дела с существами, носящими на боку подобное жало, в противном случае он не преминул бы унести ноги подобру-поздорову. Как бы то ни было, паук замешкался, и Бильбо ударил его мечом между глаз. Паук бешено запрыгал на месте, задергался, засучил своими страшными ногами, но тут Бильбо прикончил его вторым ударом, после чего и сам рухнул на землю и долго лежал без памяти.