Отступник - Александр Лидин

Девочка нырнула в парадную одного из многоквартирных домов. Жаждущий остановился. Замер на мгновение.

Что он делает? Зачем ему идти туда? У него ведь даже нет с собой скальпеля. Его видело множество людей. Его смогут опознать. Поймать. Но ноги сами несли его вперед.

Девочка уже заходила в лифт, но при звуке хлопнувшей двери парадного остановилась.

— Вы едете?

Лучше бы она уехала, не дожидаясь. Лучше бы она ничего не говорила! То, что она обратила на него внимание, подхлестнуло Жаждущего. Помогло прорваться едва сдерживаемой плотине. А ее голос! Он оказался именно таким, как ожидал Жаждущий. Голосом нежным и невинным. Голосом, в котором вместо слов: «Вы едете?» — ему послышалось: «Приди и убей меня!»

Жаждущий метнулся к лифту.

— Да, подождите!

Вихрем влетел он в кабинку. Теперь он действовал не думая, подчиняясь инстинктам желания. Искусство завладело его эмоциями. Его мысли неслись по замкнутому кругу, который невежественные люди иногда называют безумием. Выбросив руку вперед, он ударил девочку в горло. Она дернулась, стукнулась головой о стенку лифта. Тело ее сразу обмякло, медленно сползло по стене. Жаждущий знал, что она не мертва, а всего лишь потеряла сознание. Бессмысленно дарить людям такую легкую смерть. Порывисто вдавил он кнопку последнего этажа.

Ему показалось, что лифт поднимается целую вечность. Но вот наконец двери раскрылись. Перед ним стояла женщина. Стройная женщина лет сорока в модном сером демисезонном пальто. В руках у нее была продуктовая сумка. Застыв и широко раскрыв глаза, взирала она на тело, распростертое на полу лифта. Действовать надо было решительно. Жаждущий оглушил ее одним ударом.

Как он и надеялся, чердак дома оказался открыт — но там было чертовски холодно, и пришлось довольствоваться подсобкой, где располагались механизмы лифта. Затащив обеих женщин туда, он крепко-накрепко их связал, вставил кляпы. Вместо веревки подошел обрывок телефонного провода. Его Жаждущий нашел в углу, а вместо кляпов использовал носовой платок и перчатки, найденные в карманах женщины.

Милый парень, с которым приятно было пить кофе, разговаривать о высших материях и философии, исчез. Осталось существо, действующее согласно инстинктам, продиктованным Искусством.

В этот раз Жаждущему впервые пришлось на пару часов оставить своих жертв. Это было очень рискованно, но у него с собой не было оружия, а убивать голыми руками он не умел. Жертва могла умереть слишком быстро, и тогда убийство потеряло бы смысл.

Стараясь не привлекать к себе внимания, он поспешил домой.

Ему казалось, он летит на крыльях любви. Нет… Не любви. Это была животная страсть… Страсть, которая сильнее доводов разума, сильнее любви.

Он обернулся быстро. Привез пакеты для мяса, сумку и огромный лист полиэтилена, который расстелил на полу. Пол, залитый кровью, может выдать его, если кровь просочится вниз.

К тому времени, как он вернулся, обе жертвы очнулись. Они извивались на полу, глядя на него со страхом и мольбой, но Жаждущий был нем к их мольбам. Да и о чем могло просить у него мясо — сырье, из которого добывают Запах. Действуя скальпелем с профессиональной ловкостью, он распотрошил одежду жертв, раздев их догола. Аккуратно отложив в сторону ворох их одежд, он разделся.

В подсобке было холодно, градусов пятнадцать от силы. Но женщины тряслись не от холода, а от страха. Жаждущий этого не замечал. Отсутствие мух — постоянных спутников в его кровавых делах, — вот что его раздражало, однако «ломка» настолько обострила желание, что такая мелочь, как мухи, отошла на второй план.

Он положил девушку на живот и, вытянув ее руки вперед, привязал их к какой-то железяке, зацементированной в стену. Женщину он посадил рядом.

Изнасиловав девушку, насладившись ее очаровательным Запахом и оставив лежать со вспоротым животом, словно выпотрошенную рыбу, он принялся за женщину.

Она видела, что случилось с девочкой; касаясь бедром ее руки, чувствовала, как быстро холодело тело. Несчастная смотрела на Жаждущего, не в состоянии поверить, что такое может происходить на самом деле. А Жаждущий не спешил. Он уже удовлетворил первый «голод». Теперь же, аккуратно утопив скальпель в груди женщины, чувствуя ее боль, Жаждущий неожиданно замер, услышав звуки у себя за спиной.

Резко обернувшись, он увидел здоровенного парня, который, вытаращив глаза, взирал на открывшееся перед ним зрелище. Судя по одежде, это был механик или водопроводчик. Зачем понадобилось ему заглядывать в подсобку?

Ярость охватила Жаждущего. Ему помешали! Такого еще никогда не случалось! Сжав скальпель, он шагнул вперед. Огонь берсерка загорелся в его глазах. Незадачливый механик, видимо, решивший стать героем, выхватил разводной ключ, готовясь сразиться с убийцей. Как был глуп этот человек, как наивен! Увидев Жаждущего, он должен был отступить, принять существование Жаждущего как одно из естественных проявлений природы и в ужасе бежать прочь, лелея надежду о собственном спасении. Ведь не рветесь же вы остановить молнию! А сколько людей гибнет в автокатастрофах, при землетрясениях… Но механик, воспитанный на сказках о «докторе Джекиле и мистере Хайде», не подозревающий о путях Искусства, шагнул вперед, готовясь вступить в бой и желая победить безумного убийцу.

Одно неуловимое движение — и скальпель по самую рукоять, на всю длину четырехсантиметрового лезвия, вошел в глаз. Механик дико взвыл и уронил оружие, схватившись за глазницу. Но Жаждущий уже выдернул скальпель. Еще один взмах, и острое лезвие рассекло от уха до уха горло непрошеного свидетеля. Окровавленная женщина на полу с ужасом следила за происходящим. Она видела, как убийца изнасиловал девушку, видела, как он отдыхал — глубоко погрузив пальцы в аккуратно вспоротый живот, Жаждущий перебирал кровавую мешанину внутренностей; ее тело болело от ран — прикосновений инструмента Смерти. Теперь же она стала свидетельницей еще одного кошмара.

Механик умер, сжимая руку Жаждущего. И тут, осторожно жужжа, появились первые мухи. Они чувствовали Запах Смерти и слетались, чтобы разделить пиршество со своим повелителем.

Запах Смерти. Он переполнял помещение. Он веселил, как пьянящий газ. Он бодрил. И еще кровь. Повсюду была кровь. В крови были стены, пол и даже потолок. Тот жалкий кусок полиэтилена, что принес Жаждущий, ничуть не помог. Слишком много крови.

Настал черед последней жертвы. Ее Жаждущий убивал часа два. Он не торопился. Ему некуда было торопиться. Он делал один надрез за другим, как настоящий художник, любовался сочащейся кровью. Но вот глаза женщины остекленели. Она была еще жива, но то ли сошла с ума, то ли впала в ступор. Жаждущего это не интересовало. Постепенно умирая, она источала Запах. Вот что главное! Жаждущий наслаждался: резал плоть, вдыхал запах. Беспрерывный экстаз после долгого воздержания, возвращение к старому…

Какие глаза были у него, когда он прибежал к нам, моля о помощи! Убийство было не запланировано. Он оставил множество следов на месте преступления и клялся нам, что все осознал, и если его схватят… Что станет со Светланой? Она ведь живет с ним и не знает, какой он на самом деле. Она не выдержит такого удара. Жаждущий молил нас о помощи. Он упал на колени и плакал.

Я отвернулся. Мне было противно. Человек, хладнокровно убивший троих ни в чем не повинных людей. Не по необходимости убивший, а из удовольствия. Расчленивший их и наслаждавшийся этим. Мне было жаль его, как может психиатр жалеть сумасшедшего — но участвовать в его делах, помогать ему заметать следы… Это уже не просто найти лекарство и помочь выздоровлению. В то время я сам еще слишком слабо осознавал свою причастность к Искусству и не разделял отношения Посвященных к человеческому мясу.

Как позже решили мы с Викторианом (надо сказать, что мы оба пришли к этому заключению независимо друг от друга), Жаждущий в своем стремлении к нормальности застрял где-то на полпути между Искусством и обычной жизнью, не в силах отказаться от Запаха и не желая идти дальше по Пути Искусства, как Викториан.

Но в тот раз именно Викториан и помог Жаждущему.

— Хорошо, — медленно проговорил он, когда Жаждущий немного успокоился. — Ты оставил там три расчлененных трупа?

Жаждущий кивнул.

— В этот раз я спасу тебя, — продолжал Викториан. — Но мы близки к решению твоей проблемы, и ты должен поклясться, что убиваешь в последний раз. Мои покровители могут узнать о том, что мы затеваем, и я не знаю, как они к этому отнесутся. Поэтому, если такое убийство повторится, мы оба умоем руки, и ты сам будешь расхлебывать все, что натворил.

Он многозначительно посмотрел на меня. Вовремя сообразив, что от меня требуется, я согласно кивнул.

— Конечно. Убийства… бессмысленные убийста, — пробормотал я, покосившись на Викториана (я-то, в отличие от Жаждущего, знал о молодом человеке, подвешенном к потолку в соседней комнате), — …бессмысленные, зверские убийства должны прекратиться.