Если судьба выбирает нас… - Михаил Валерин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Савка…
Мой верный Савка тоже был ранен. Вечером этого же дня осколок снаряда выбил ему левый глаз. Рана болезненная, но не опасная…
Когда меня грузили в санитарную двуколку, чтобы везти на станцию в Розенберг, он вышел меня провожать.
Бледный, худой, с перевязанной головой, он сам был похож на привидение.
Савка уложил в повозку мои вещи, прикрикнул на санитаров, которые, на его взгляд, не слишком аккуратно со мной обходились, и, взобравшись на подножку, сказал:
— Вы выздоравливайте, вашбродь! А я за вас помолюсь!
— Постараюсь…
— Я-то, видать, свое уж отвоевал: куда мне — кривому… Чую, не свидимся мы с вами боле… Так что — прощевайте! И не поминайте лихом!
9
Чувствую себя белой вороной!
Все пишут письма всем! Причем многие чуть ли не ежедневно. Кто-то собственноручно, кто-то надиктовывает сестрам милосердия. Но страсть к эпистолярному жанру неистребима.
А я вот — не знаю, что мне писать.
То есть вроде бы, конечно, надо, а что именно — непонятно!
На мой взгляд, письмо следующего содержания вызовет стресс у любого адресата: «Дорогая мама, меня тяжело ранили! Прострелили навылет для улучшения вентиляции легких! Я чуть не помер, но уже оклемался! Теперь пролеживаю кровать в госпитале в Варшаве. Твой сын Александр».
Согласитесь, текст несколько спорный, а ничего другого в голову не идет.
В предыдущий раз я вымучивал письмо несколько дней, а потом просто кратко ответил на подсказки и вопросы из маминого письма, приукрасив его общими фразами.
И что теперь? «To be, or not to be?»[103] Писать или не писать? Вот в чем вопрос! А я не Шекспир ни разу…
Не чувствуя склонности к писанию писем, я весь отдаюсь чтению — практически на всем протяжении светового дня.
Начал с газет и теперь постепенно перехожу на книги, которые беру у доктора или заказываю «сестричкам» и «ходячим» раненым приобрести в городе.
Одна беда: город этот — Варшава…
Дикие места: все сплошь по-польски или по-немецки. Со вторым у меня проблем нет, но газеты сплошь на первом. Лишь изредка удается раздобыть русские источники информации.
Меня очень интересует история проявления различий между моим родным миром и тем, в котором я ныне обитаю.
Порыться в памяти не получается. Все-таки мозг — это не поисковая система в Интернете, чтобы давать готовый ответ на сформулированный вопрос. К тому же память очень ассоциирована с личностью моего носителя.
До моего появления Сашу фон Аша не шибко интересовала новейшая история, политика и государственное устройство. Он просто среди всего этого жил и не стремился к глубинному анализу.
Какие-то смутные воспоминания всплывали, но все крайне бессвязно и бессистемно.
Теперь же при чтении газет включился «контекстный поиск», и «открытия» поперли одно за другим.
Итак, двухпалатный парламент существовал в Российской империи с 1888 года, когда Александр II скрепя сердце разразился «Парламентским манифестом от 7 ноября».
Если уж «плясать от печки», то «согласительная» конституция Лорис-Меликова действовала с 13 марта 1881 года, а потом еще четыре года валандались с временными подготовительными комиссиями.
«На обязанности комиссий лежало бы составление законопроектов в тех пределах, кои будут им указаны высочайшею волею. Засим составленные подготовительными комиссиями законопроекты подлежали бы, по указанию верховной власти, предварительному внесению в общую комиссию, имеющую образоваться под председательством особо назначенного высочайшею волею лица из председателей и членов подготовительных комиссий, с призывом выборных от губерний, в коих введено положение о земских учреждениях, а также от некоторых значительнейших городов, по два от каждой губернии и города; причем в видах привлечения действительно полезных и сведущих лиц губернским земским собраниям и городским думам должно быть предоставлено право избирать таковых не только из среды гласных, но и из других лиц, принадлежащих к населению губернии или города».[104]
Подготавливались, подготавливались — и наконец подготовились: еще через четыре года. Со скрипом, спорами и матюками вползла матушка-Расея в парламентаризм.
Парламент состоял из верхней палаты — Государственного совета, формируемого смешанным путем по территориальному признаку: один депутат от каждой губернии избирался, а другой назначался. Госсовет, созданный при Александре II, просуществовал неизменным вплоть до его кончины в 1890 году, а в период царствования Александра III — c 1890 по 1894-й — был переименован в Сенат.
Нижняя же палата — родимая Государственная Дума, избираемая полностью представительным путем. Первая Дума, выбранная по путаному и сложному избирательному закону, просуществовала всего полгода и была распущена.
Хороший старт, однако. В нашем мире Николай II свою Думу в 1906 году через семьдесят два дня разогнал.
Вторая Дума тоже превзошла свою тезку из нашей истории — целый год против ста двух дней.
Третья Дума была избрана в соответствии с новым избирательным законодательством и, хотя не была источником непрерывных и неразрешимых конфликтов, заметных успехов в законодательной деятельности не достигла. Распущена была 20 февраля 1890 года в связи со смертью императора Александра II.
Четвертая Дума от своей предшественницы отличалась в основном большим представительством консерваторов и, аналогично Третьей, была распущена после кончины Александра III в 1894 году.
Восшедший на престол Александр IV одним из первых своих указов повелел перейти к трехпартийной системе формирования Государственной Думы, дабы избегнуть «фракционной грызни» и не допустить к законотворчеству «неблагонадежных и нечестных людей».
Были проведены выборы, в результате которых сформировались три парламентские партии: консерваторы (монархисты), демократы (либералы и промышленники) и социалисты.
Последнее было закреплено законодательно за подписью всех депутатов обеих палат парламента и государя императора.
10
Как-то само собой пришло воспоминание, что даты исчисляются по «новому стилю» с 1 января 1900 года, когда вся страна официально перешла с юлианского на григорианский календарь. К «старому стилю» традиционно относился церковный календарь. Почти как в наше время: Новый год — 1 января, а Рождество — в ночь с 6-го на 7-е.
Дальнейшие изыскания в средствах массовой информации привели к новым открытиям в области государственного устройства Российской империи.
Например, по конституции президентство принадлежало государю императору. Право участия в законодательных вопросах царь имел лишь в качестве поручителя, без права «вето», и ему же принадлежало право обнародования законов. Помазаннику Божию предоставлялось, впрочем, довольно широкое право издавать собственные указы. Кроме того, в случаях, грозящих общественной безопасности как в военное, так и в мирное время, объявить любую часть империи на особом или же военном положении.
Император имел право назначения и увольнения всех главных должностных лиц, начиная с канцлера, и правом роспуска Государственной Думы. Государственный канцлер являлся высшим должностным лицом исполнительной власти и вместе с тем единственным ответственным перед Государственным советом и Думой за все действия этой власти.
Канцлер избирался парламентом из кандидатур, предложенных императором.
Кстати, губернаторы назначались государем напрямую, а губернские советы на местах избирались по партийной схеме.
Независимые кандидаты имели право быть избранными только на уровне местного самоуправления. Для дальнейшего продвижения во власть требовалось вступить одну из трех партий.
Читаешь — аж дух захватывает.
Впечатлений масса.
Особенно впечатлял перечень министерств. Тут тебе и Министерство связи, и Министерство труда, и Министерство здравоохранения, и полное отсутствие Министерства императорского двора. Зато было Министерство государственной безопасности.
Здорово! Правда?
Прямо ностальгия разыгралась по «кровавой гэбне» и Меркулову[105] с Абакумовым…[106]
Но само название наводит на интересные мысли, не правда ли?
От «интересных мыслей» меня отвлекла перебранка между подпоручиком Лазаревым и прапорщиком Евграшиным.
К слову, как раз по вопросам государственного устройства.
Сошлись, как говорится, непримиримые политические противники — почти как в телепередаче «К барьеру».
Лазарев — гвардейский конноартиллерист, сын предводителя Тверского дворянского собрания — был истовым монархистом реакционной направленности и считал, что «быдлу дали слишком много свободы». По его мнению, думские консерваторы вели недостаточно жесткую политику в отношении низов.
