Красная луна - Бенджамин Перси

Иногда после долгого рабочего дня в лаборатории у Нила не остается сил ни на что. Он просто сидит перед телевизором с тарелкой остывшей еды. Чаще всего смотрит исторический канал или «Дискавери»: программы про жестоких диктаторов и предсказания Нострадамуса, про снежного человека или лох-несское чудовище. Передачи, в которых рассказывают, что станет с миром после исчезновения человечества: ведь рано или поздно люди либо вымрут от ужасной болезни, либо погибнут из-за прилетевшего из космоса астероида. Особенно Нилу нравится смотреть про привидения: про дома, замки, пещеры и катакомбы, в которых водятся призраки.

Недавно была одна интересная программа про дом в пригороде Пенсильвании. Странные вещи начали происходить после того, как туда переехала одна семья. Свет мигал и ни с того ни с сего гас. Окна открывались и закрывались. Стакан с водой вдруг сам собой соскакивал на пол. Однажды вечером муж и жена читали в гостиной, и внезапно диван опрокинулся, окна распахнулись, а с улицы донеслось ужасное завывание, настоящий крик баньши. В другой раз муж заметил на стене в ванной пузырек краски, нажал на него пальцем, а оттуда полилась кровь. Наконец хозяева позвали медиума, пышнотелую чернокожую даму в лиловом платье с цветами, некую мадам Серену. Думали, может, в доме поселился демон или он построен на месте индейского кладбища. Но медиум заявила, что во всем виновата их дочь — девчонка-подросток с черными волосами и черными ногтями, которая лечилась от депрессии. В нее вселилась тьма, именно эта тьма и вызывала все те явления. «Дочь вас поглощает» — так сказала мадам Серена.

И теперь, когда Нил сидит в гостиной, освещенной мерцающим светом экрана, и слушает доносящиеся из комнаты Шридеви стенания, или смотрит в туалете на измазанный рвотой унитаз, или ложится вечером в кровать рядом с мрачной молчаливой женой, ему неизменно кажется, что их дочь тоже поглощает своих родителей.

Непонятно, кого в этом винить: инфекцию или лекарство. Лекарство временами кажется хуже самой болезни. В детстве мама поведала ему одну историю. Маленький Нил обычно помогал ей на кухне: становился на высокий стул, чтобы дотянуться, и смешивал пряности, разминал горох или картошку, раскатывал лепешки. А она рассказывала сыну сказки о тиграх, ослах, слонах, волшебных музыкантах, разбитых горшках, о мальчике, у которого на лбу сияла луна, а на подбородке — звезда.

В одной сказке говорилось про деревню, жителей которой донимал шакал: этот страшный зверь пожирал детей, воровал еду, не давал спать по ночам своими завываниями. Крестьяне решили убить его и наняли для этого огромную змею. Змея широко распахнула пасть и проглотила шакала целиком. Еще долго он дергался у нее внутри, медленно перемещался от пасти к брюху и обратно, но наконец затих. И тогда гигантская рептилия обвила кольцом деревенскую площадь и заснула, чтобы его переварить. А жители устроили праздник и плясали на радостях несколько дней подряд. В конце концов топот и громкая музыка разбудили змею, она проснулась и, решив утолить голод, набросилась на крестьян. Так место одного чудовища заняло другое. Точь-в-точь как с его дочерью.

Раньше ликаны в больших дозах принимали сильные транквилизаторы. Самый известный препарат назывался вулфсбейн. А в восьмидесятых на рынке появился люпекс — химический коктейль из нейролептиков, успокоительных и бензодиазипина. С годами состав несколько раз менялся, сейчас эти маленькие круглые таблетки, похожие на крошечные луны, принимают дважды в день: двадцать миллиграммов галоперидола, четыре миллиграмма лоразепама и серебро. Лекарство бесплатно выдают всем зарегистрированным ликанам, и они обязаны его принимать. Требование только одно: пациент каждый месяц сдает анализ крови; если он не пьет лекарство, то попадает в тюрьму. Ограничений по количеству нет, тебе всегда охотно выпишут новый рецепт.

В основном пациенты не злоупотребляют люпексом: препарат постепенно разрушает личность. Но его дочь не такая, как все. Она мешает люпекс с робитуссином, никвилом, судафедом, бенадрилом, запивает его энергетиками, курит с ним траву, глотает его и вдыхает через нос. Кожа у Шридеви сделалась такой тонкой, что порой видно, как сквозь нее, словно сквозь полиэтилен, проглядывают вены. Иногда девушка плачет без всякой причины, рыдает часами. Слезы текут неиссякаемой темной рекой.

Но Нил не рассказывает обо всем этом Августу, когда тот интересуется здоровьем его дочери. Они встретились в гольф-клубе «Дирсталкер», неподалеку от Юджина.

— С ней все в порядке, — отвечает профессор.

— Вот и хорошо. Я очень рад.

День выдался серым, трава влажная после вчерашнего дождя, ботинки промокают, а мячи катятся не так, как надо. Хоть какое-то оправдание, ведь игроки то и дело совершают слайсы и используют дополнительные попытки. На Чейзе джинсы и ветровка, Нил и Август надели брюки и свитера. Гольфмобиль катится по скользкому асфальту, и клюшки бренчат на поворотах. Следом неотступно едет еще один — с двумя охранниками.

Возле восьмой лунки (пять ударов, резкий поворот налево) Август и Чейз берут клюшки с толстыми головками, и их мячи улетают куда-то в лес. Нил же выбирает железную клюшку под номером пять, с плоским крюком, несколько раз уверенно замахивается, а потом несильным точным ударом посылает мяч ввысь. Тот летит по изогнутой дуге, падает и подкатывается прямо к тому месту, где фервей резко поворачивает влево.

— Да вы профессионал, — восхищается губернатор.

— Раньше был.

— И что же вам помешало им остаться?

— Мороженое, — отвечает Нил, похлопывая себя по животу.

Чейз нарочито громко хохочет над этой незатейливой шуткой. Видимо, из-за люпекса. Час назад они встретились на парковке, и Нил достал из багажника коробку с сотней пузырьков, по сто пилюль в каждой. Заказал их себе в кабинет, а не в лабораторию, как обычно, на особые нужды.

Чейз сразу же достал из кармана складной нож, вытащил одну бутылочку и вскрыл защитную пленку.

— Помню, как у моего двоюродного брата внезапно начались головные боли, — сказал он, — я тогда еще совсем ребенком был. Сначала приступы случались время от времени, а потом постоянно, и аспирин уже не спасал. Брата забрали в больницу, когда носом пошла кровь. Оказалось, рак мозга. Неоперабельная опухоль, размером с морскую звезду. Тринадцать лет всего было парню. В конце концов он стал говорить и делать всякие жуткие вещи, все от него шарахались. Такое чувство, что в него вселился какой-то другой человек.

Чейз вытер рукавом автомобильный спойлер, высыпал на него три пилюли и растер их крышкой от бутылочки. Потом вытащил из кошелька кредитку и разделил ею получившийся белый порошок на две дорожки.

— Вот именно так я себя теперь и чувствую. Эта дрянь засела внутри меня. Док, убейте ее.

Скатав трубочкой купюру, губернатор зажал одну ноздрю пальцем, а в другую втянул лекарство. Глаза у него тут же заслезились. Он распрямился и принялся яростно тереть нос. Чихнул, прикрывшись рукавом; хлопнул себя по коленям и осоловело улыбнулся собеседникам:

— Ух ты! Убойная доза.

А теперь они все вместе бродят среди толстых дубовых стволов в поисках потерянных мячей, и под ногами влажно чавкает палая листва. Игроки медленно идут по лесу и внимательно вглядываются в заросли, хотя совершенно ясно: мячей им не найти. Август излагает свой план, которым он очень гордится. Для начала нужно позвонить сенатору Вайдену и сенатору Меркли.

— Я, вообще-то, один раз дал Вайдену в рожу, — признается Чейз, пиная ногой кучу листьев. — Вернее, даже два раза.

— Ничего, он тебя простит. Ведь мы пообещаем нашим разлюбезным сенаторам спонсорскую поддержку предвыборного штаба: «Найк», «Интел», «Лития моторс», «Харри энд Дэвид» и «Элайнс энерджи». «Элайнс энерджи» — ключевая компания. В следующие несколько месяцев сделаем особый акцент на атомной энергетике. А сенат в ответ выделит из федерального бюджета кругленькую сумму Центру исследования лобоса. Он войдет в состав Научно-исследовательского центра инфекционных заболеваний, а возглавит все это наш высокоуважаемый профессор Десаи. Признаться, я рассчитываю, что уже через пару лет у нас будет вакцина. Это ведь вполне возможно, да? Вы же сами мне так сказали.

Нил переводит взгляд на фервей, оценивает угол и высчитывает, куда могли упасть мячи.

— Создать вакцину — не самая большая трудность, — отвечает он, не глядя на Августа. — Трудность в том, чтобы ее применить. В последние несколько лет Американский союз защиты гражданских прав препятствовал работе по созданию препарата.

— Сейчас настали трудные времена. Вся Америка под угрозой. Поймите, нам срочно нужна вакцина.

Отец Нила, профессор психиатрии, был эмигрантом в первом поколении. В детстве Нил по выходным собирал мячи для гольфа: бегал по лесам, прочесывал ямы с песком, обшаривал пруды. В гольф-клубах платили по пять центов за каждый найденный мяч. Смотрители вечно принимали мальчика за мексиканца и называли Хосе. Нил объяснял им, что он индиец. «А где же твои томагавк и перья?» — спрашивали они. «Да не индеец, а индиец». К концу дня его рюкзак был обычно забит мячами. С собой на поиски Нил брал очки и плавки: нырял в грязную зеленоватую воду, задерживал дыхание, пока не начинало саднить легкие и мутиться в глазах. Белые мячики прятались в иле, словно жемчужины.