Жидков, или о смысле дивных роз, киселе и переживаниях одной человеческой души - Алексей Бердников

Тут из кустов вдруг вылез с самопалом -

Ну кто б Вы думали? -- дед Снеговик.

-- Жидков, вы спите? Ну, без выкавык -

Я разбудил вас? -- рассмеялся впалым,

Как яма, ртом. -- Я, знаете ль, отвык

Бродить по поэтическим вокзалам.

Не обижайтесь, что в одно с вокзалом

Я ваш роман облыжно увязал -

Вся жизнь у нас -- не правда ли -- вокзал,

Вот только мы сидим по разным залам.

Вас, видимо, сочтут оригиналом,

И, чтоб ваш стиль тихохонько линял,

Сошлют, куда Макар их не гонял

Своих телят, -- известным вам каналом.

Потомки их вас о бок с Ювеналом

Должны поставить -- и на этот счет

Не ошибутся -- ваша боль не в счет.

Теперь вы выглядите непристалым

Судьей их мелких дрязг, но это в счет

Того, что зрелость вас нашла усталым.

Но стих ваш я не назову усталым,

Отнюдь, -- в нем некий нерв, хоть не везде,

И ваша птичка все еще в гнезде,

Но полетит, и дело здесь за малым.

Что до героев ваших, я б сказал, им

Недостает движения нигде.

Ах, только ваш язык один -- вот где

Вы подлинно один за перевалом! -

А Лейцина мне: "Sie sind nicht so scheu -

Wie ich mir fruher vorgestellet habe:

Es geht hier um die Weltsicht, um die Gabe.

С ней проболтали в паузе большой.

Довольно мне, на первый раз хотя бы.

О, эта немка -- женщина с душой!

* * *

Скажите мне, быть может, за душой

Моей уже давно пора послать им -

Тем существам, кому оброк мы платим,

Когда -- не ясно, но всегда душой.

Все говорят, был жар и пребольшой,

И, что, лишь только потянулось затемь,

Я от него стал бегать по кроватям

И пойман был по беготне большой.

Меня ловили, говорят, кагалом,

Но так как в беге я пока силен,

То взяли лишь забросив одеялом.

-- Ну, батенька, вы скачете, как слон! -

Сказал добрейший Понт. -- Он утомлен,

Хоть стих его не назовешь усталым.

Нет, стих ваш я не назову усталым... -

Он помолчал. -- При чем же здесь и стих! -

Сказал я злобно, но тотчас же стих,

Подломленный температурным валом.

Я на него косился буцефалом:

Уж Вам давно известно, что за псих

Племянничек, когда находит стих

Ему казаться пчелкою и с жалом.

-- Ну, стих как стих, -- Понт выкупал в воде

Клешни с такой значительной любовью,

Как будто были вымазаны кровью.

Шекспировский момент по остроте.

Он шел со стетоскопом к изголовью,

Ворча: "В нем некий нерв, хоть не везде!

Да, да, в нем некий нерв, хоть не везде!" -

Я возразил, что все про нерв я слышал,

В душе взмолясь, чтоб он скорее вышел

Иль замолчал, иначе быть беде.

Приятно холодя меня везде,

Он продолжал, как Святослав на вы шел,

Что, кажется, отец мой плохо вышел,

Что он не воин, хоть и при звезде.

Застряв, как на шеллачной борозде,

И сыпя мне латынь и по-немецки

В то время, как сидел я по-турецки,

Томил меня он очень, к меледе

Примешивая мысли по-простецки

О пулеметном, кажется, гнезде.

Известно ль мне о таковом гнезде?

Я говорил, что все, что мне известно

О таковом, мне мало интересно,

Что прочее узнать я не в нужде.

-- Где только он воспитывался? Где

Ворчал сердито Понт. -- Что за ложесна

Его нам подарили! Ха, прелестно -

Лишь по нужде желаю знаний де!

А без нужды хочу гулять по каллам

И нюхать розы и смотреть экран!

А прочие -- пускай их мрут от ран -

Как мухи, хлопонутые над калом!

Вот отношение к борцам всех стран!

Он -- ретроград! Иль дело здесь за малым! -

-- Оставьте, дело вовсе не за малым! -

Я отбивался от него, как мог,

Он таял у меня в глазах, но смог,

Довольно едкий, снова наплывал им.

-- Он бы в глаза, -- ворчал он, -- наплевал им

В их честные, когда б он только смог,

Проткнул бы кожух, утопил замок -

Им, этим угнетенным и отсталым! -

Болтая, он не выглядел усталым,

Я молча дулся: он был невпробой,

Когда ворчливый бес овладевал им.

Милейший Понт, он говорил с собой

В подобный миг, скорее, чем с тобой...

-- Героям этим вашим, я б сказал им!

Что до героев ваших -- я б сказал им... -

Он бы открыл им, что они -- пустяк,

Ведут себя невсчет и кое-как:

На тройку с минусом -- когда по баллам.

Мол им бы полежать под одеялом,

Они же не вылазят из атак -

Да кто ж их гонит в шею, так-растак! -

Наверное, тоска по идеалам?

Мол немцев пулемет держал в узде,

А что у наших -- так себе, зенитец,

Хоть семьи и в тылу, не кое-где.

Что? Сделал очень больно? Извините-с!

Ну, это пустячок -- перитонитец...

Недостает движения нигде.

Недостает движения нигде -

Ни в немцах, ни у нас, когда на риге

Книг больше не гноят, не сносят в жиги,

Не присуждают к штрафам на суде. -

Так, Тетушка, на мысленной уде,

Представьте, он держал меня в те миги,

Когда болезни жалкие интриги

Меня пытались утопить в воде.

Он, кажется, готов был на дуде

Играть, чтоб выманить меня, как мышку,

Оттуда, где я попадал под крышку.

Порой частушкой, словно в коляде,

Сознанья кратковременную вспышку

Он вызывал, чтоб исчезать в нигде,

Ах, только Ваш язык один, вот где

Я мог бы длиться вечно, существуя

В минуты те, когда по существу я

Скорее, нежли тут, был на звезде.

Держите меня в милой слободе

Речений Ваших, тусклый слух дивуя,

Сознанью слабому вспомоществуя -

В их чистой кашке, дреме, лебеде!

В них я побуду коротко привалом,

Глядясь в их серебристые ручьи,

А то омою в них глаза свои.

А то глядишь, потянет душным шквалом,

И ноженьки несут меня мои

Скитаться по колючим перевалам.

Ну что ж, и побреду по перевалам

Я с Вашей речью -- вот уж не один,

Уж не такой я и простолюдин

С ее веселым сладостным кимвалом.

Ну, только б не неметчина с шандалом,

Да с жутким бормотаньем их ундин,

Ведь так нехватит никаких сурдин,

Как забытье нахлынет черным валом:

Shidkov, bin heute ich nun wahrheitstreu,

So ist es noetig, dass ich konstatiere

Euch unseren Verdruss und tiefste Reu, -

Darum doch nicht, weil unsere Quartiere

Jetzt Wald und Sumpf, wie die der wilden Tiere,

Denn, wie ich glaube, sind wir nicht so scheu.

Nein, mein Shidkow, wir sind gar nicht so scheu,

Um uns dem Pessimismus schlechter Sorte

Zu unterziehn, wir, ewige Kohorte

Der Sturmsoldaten ohne jede Scheu.

Lasst uns gedenken, wie des Duerers Leu

Und wenn auch Hoffnungslos, mit der Eskorte

Von Tod und Teufel ritt, -- nach welchen Orte? -

Ziel ist nicht wichtig, immer wieder neu.

Die Zukunftsaussicht -- keine sichre Habe,

Und denen, deren Basis einmal schmolz,

Schenkt Glauben jetzt, ich meine, auch kein Knabe

Sind nicht die Russen aus dem selben Holz,

Wie jener duestre Knecht? -- gesund und stolz, -

Den ich euch eben vorgestellet habe...

Wie ich mir einmal vorgestellet habe,

Wir sind auch Feinde, weil derselben Brut,

Wo einer fuellt, geht's ja dem andern gut:

Ein weisser Rabe -- Tauber nicht -- ein Rabe.

Es widerstrebe deutscher Geist dem Grabe

Und unsere Einheit falle nicht in Schutt, -

Wenn euer Herz auch alles anders tut,

Der Sinn es greift, denn "Elbe" sei auch "Labe".

Und neigt wohl bald zu groesserem Masstabe

Und wenn an euch jetzt etwas nоch mankiert, -

Das ist die Traene, die den Henker ziert.

Die Mitleidstraene stoeret nicht im Trabe:

Der Fuehrer, der nicht zu verrueckt regiert,

Hat immer Vorzugsrecht und schoenste Gabe.

Es geht hier um die Weltsicht, um die Gabe

Die Neues schaffend, es beim Alten laesst:

Ein starkes Feuer braucht genug Asbest

Um zu verhindern jede Hitz-Abgabe. -

Bewahrt das Feuer, eure einzge Habe,

Doch gebt mir acht auf Feder und auf Nest:

Wir tauchen auf, dann kommt, dann kommt der Rest:

Was Faust fuern Graben haelt, gleicht mehr dem Grabe. -

Не правда ль, скажете: кошмар какой! -

И то, подчас такое нас окатит,

Что даже бреду можно крикнуть -- хватит! -

Но бред не минет, ибо не такой

Субстанции, что ж он напрасно тратит

Украденную власть, власть над душой?

И много, если в паузе большой

Он подарит одну секунду воли -

Верней, беспамятства, зато без боли -

И это отдых для меня большой.

Но грудь мне давит. То мой враг большой -

Дух Тяжести, я с ним доел пуд соли,

Не перый пуд, не третий, а поболе,

Я на него имею зуб большой.

Он толст и очень нагл, как все набабы,

Идеоложно выдержан, еще б -

Пьет коньяки и ест люля-кебабы,

И хочет, чтоб я с ним стрелялся, чтоб

Вернее закатать мне пулю в лоб,

Довольно мол, на первый раз хотя бы.

Довольно мне, на первый раз хотя бы

Той пули, что теперь еще живот

Дерет мой, впрочем, может, заживет?

Кто знает -- переварим эти крабы?

Или продуэлировать с ним, дабы

Все потекло иначе, чем течет?

Орел иль решка, нечет либо чет -

(Уж если не евреи, то арабы).

Взамен привычной тяжести земной,

Прошу я лишь немного легкой плоти -

Тут Блок и Ницше были бы в комплоте.

Быть взятым вдруг небесной глубиной,

Но не в летальном все-таки полете,

Парить собой -- не токмо что душой!

* * *

Но если тело разлучит с душой

Дух Тяжести, по смыслу поединка, -

Не станет Ваша и моя разминка

Бессрочной? -- вот ведь ужас-то какой.

Картель, по крайней мере, был такой,

Чтобы встречаться нам меж скейтинг-ринка

И тира, где ленивая тропинка

Подложена подземною рекой.

Там что не выбоины -- то ухабы,

И вот дождя крутого кипяток

На забранный решеткой водосток

Валит и брызжет, раздевая грабы,