Собрание сочинений, том 1 - Тихон Задонский

Духовное слово питает лучше хлеба, исцеляет лучше лекарств, выжигает сильнее огня; не причиняя боли, оно останавливает течение дурных мыслей.

Как искра, когда коснется дров, зажигает их, делает новым источником пламени и, таким образом, простирается дальше и дальше, так и проповедь.

Святитель Иоанн Златоуст

Уста Христовы словом воскрешали мертвых: дочь Иаирову, сына вдовицы, четверодневного Лазаря, которые были мертвы телом. Проповедующий же слово Божие и учащий покаянию воскрешает души, умершие грехами. Святой Григорий Двоеслов рассуждает об этом так: «Проповедь слова Божия действует с большей силой, чем молитва, ибо большее чудо – обратить грешного на путь покаяния словом учения, чем воскресить мертвого. При воскрешении мертвеца восстает плоть, которая снова умирает, а в воскресении грешника восстает душа и живет вечно. Если хочешь убедиться на деле, что сказанное – истина, смотри: воскресил Бог Лазаря телесно, а что творил Лазарь по воскресении своем, Писание об этом умолчало; воскресил Бог душу в Павле – и что сотворила душа Павла? Своим учением он пробудил многие силы».

Святитель Димитрий Ростовский

О прославлении и чудесах святителя Тихона

Все друзья святителя Тихона по духу, которые, как мы видели выше, еще при жизни высказывали свою веру в его святость и его прославление за гробом; все слышавшие о нем, или узнавшие его по сочинениям, по смерти его питали к нему такое благоговейное уважение и воздавали такое почитание, какое подобает святому и великому угоднику Божию, [114] и верили, что тело его сохраняется нетленным. Так один из них, отставной прапорщик Мамонов, три раза подавал прошение в Св. Синод об открытии мощей святителя Тихона, в твердом убеждении, что они пребывают нетленными.

При таком уважении к святителю, понятно, почему к нему стали обращаться с сердечными воздыханиями и молитвами: именно по причине твердой надежды на то, что свт. Тихон за святость своей жизни вселился в селениях праведных и близок к Престолу Господа, а по любви своей к людям, которую он являл в делах милосердия еще при жизни, молитвенно предстательствует за них пред Богом. Чудодейственная помощь, ниспосылаемая от Бога по молитвам верующих, не замедлила засвидетельствовать неложность их веры и упования.

Чудеса – прежде всего чудесные исцеления – совершались не только при гробе святителя, но и везде, где бы ни призывали его на помощь. Таким образом слава о нем распространялась все дальше и привлекала к его гробу нуждающихся в небесной помощи.

Больные исцелялись или при одном обещании поклониться святителю Тихону, или во время служения панихиды при его гробе, или после помазания елеем из лампады над гробом. Иные избавлялись от непредвиденной смертельной опасности через одно молитвенное призвание святителя на помощь.

Многие страдали столь тяжкими болезнями, что врачи, самые искусные, признавали их безнадежными. Видя своих больных потом здоровыми, они письменно объявляли, что исцеление их могло последовать только по благодати Божией, только тем, что выше всех медицинских пособий.

Из этих чудес мы представляет благочестивому вниманию читателей наиболее поразительные из тех, которые имеются в записях обители и которые засвидетельствованы самими исцеленными и очевидцами благодатной помощи. Но, без сомнения, большинство чудесных случаев остаются ведомыми только самому святителю и тем, кому они явлены.

Этот род болезни – самый трудный для излечения. Как болезнь духа, она требует и духовного врачевства: Сей же род изгоняется только молитвою и постом, – сказал Сам Спаситель (Мф 17:21). Вера в предстательство святого Тихона и Божию благодать, обильно почивающую в его нетленных останках, а также и молитва были самыми действенными средствами исцеления.

1. Девица Юлия Черемисенова летом 1849 г. неизвестно отчего почувствовала сильную тоску и боязнь. Вот что рассказывает ее мать: «Во всякое время дня и особенно ночи она чего-то боялась, не могла ни одной минуты оставаться одна в своей комнате. Ей представлялись разные ненатуральные видения каких-то отвратительных фигур. Болезнь сия день ото дня увеличивалась и довела ее до сильных, невыразимых припадков, ее колотило по два, а иногда и по пять часов. Опытные врачи, несмотря на употребление многих средств, ничем не могли помочь.

Надобно сказать, что во время сильных припадков она не могла терпеть никакой святыни и, когда ее окропляли святой водой или в комнатах курили ладаном, то с ней было гораздо хуже. В церкви она тоже не могла бывать. Зимой она стала кричать и биться так, что пять-шесть человек должны были держать ее. Это продолжалось целыми сутками и оканчивалось всеобщим расслаблением.

В первых числах февраля 1849 года из Севского девичьего монастыря пришла родственница-монахиня и принесла образ святителя Тихона, который и больная дочь моя, после неоднократных сновидений, желала видеть и иметь у себя. Но когда его начали возлагать на нее, то она никак не позволяла этого сделать; когда же для этого были употреблены усилия, тогда ее стало очень сильно колотить; она начинала кричать и через несколько минут лишилась чувств, и в таком положении находилась более часа, а потом пришла в себя. Это всех, окружавших ее, тронуло до глубины сердца.

Убеждаясь через это в милосердии Божием, ниспосылаемом через Его угодника, святителя Тихона, мы посчитали священным долгом приехать с болящей дочерью в монастырь – чего и она желала в нормальном состоянии – и уже при самом гробе святителя просить со слезами его ходатайства пред Богом об оставлении мучительного недуга ее и о прощении соделанных грехов.

17 марта 1849 г. мы прибыли в город Задонск. При входе в церковь, в которой почивают мощи святителя Тихона, в дверях с дочерью опять сделался припадок со страшным рыданием и продолжался несколько минут. Когда же она пришла в себя, ее подвели ко гробу святителя, но не успела она еще дойти до него, как с ней вторично сделался припадок, так что она не могла стоять, а потому вынуждены были ее посадить. Я попросила возложить на нее мантию святителя. После этого она опять стала рыдать с криком. Рыдания продолжались в течение всей Литургии преждеосвященных Даров. По окончании обедни я попросила отслужить панихиду по великому угоднику Божию святителю Тихону, во время которой больную с трудом могли приложить к доске, лежащей на его гробе. По окончании панихиды ей стало немного лучше. Впрочем, во время вечерни с ней опять был припадок.

По окончании вечерни на мою дочь и на бывшую в то время в Задонске купеческую жену Феодосию Гаврилову из г. Ельца, возложили мантию, после чего обе лишились чувств и несколько минут находились в беспамятстве; затем, как будто от долгого сна, пришли в чистую память и с чувством приложились ко гробу св. великого угодника Божия Тихона. А на третий день они удостоились во оставление грехов принять Святые Тайны Христовы, принеся Господу Богу и свт. Тихону теплые молитвы благодарения. После этого я со здоровой дочерью своей возвратилась в свое поместье».

Спустя год, проведенный исцелившейся девицей в уединении, перед праздником Рождества Христова, она поехала на именины крестной матери, и здесь, как только пошла танцевать под звуки музыки, вдруг упала и начала рыдать и биться в беспамятстве. С этого времени припадки опять приходили часто, хотя были слабее, чем прежде, и снова потребовалось лечение.

Однажды она увидела во сне, как седой старец, подавая ей письмо, сказал, что оно от ее лекаря, и прибавил, что у нее один лекарь и потому зачем ей лечиться у других. Но она ничего не могла разобрать, и письмо было мокрое. Она, содрогнувшись, проснулась. После этого мать опять возила ее в Задонск, где она три дня ходила в церковь и с рыданиями прикладывалась к гробнице святителя Тихона; над ней читали молитвы и сама она молилась, хотя и в смущении. Дня через три все припадки прекратились, и с тех пор уже не возвращались.

2. Купеческая жена Феодосия Гаврилова, из г. Ельца, до замужества была здорова, но вскоре после вступления в брак, когда ей было шестнадцать лет, стала подвергаться беснованию, и особенно тогда, когда говорили о чем-нибудь святом, или когда она видела что-нибудь относящееся к духовному лицу или предмету: она впадала в беспамятство, кричала разными голосами и терзала себя руками, так что два-три сильных человека едва могли удержать ее. После этих припадков, продолжавшихся часа по два, обычно следовало расслабление. В таком болезненном положении находилась она года два. В 1835 году родные повезли ее в Воронеж, но припадки продолжались. Потом, когда в Задонске отслужили панихиду по святителю Тихону и она приобщилась Св. Таин, припадки прекратились и более не возобновлялись.