Родная старина Книга 3 Отечественная история с конца XVI по начало XVII - В. Сиповский

Много бед натворил бы еще Лисовский на Русской земле, но в следующем году он нечаянно упал с коня и лишился жизни. Хотя «лисовчики» продолжали свои набеги, но таких смелых и губительных налетов, как при Лисовском, уже не было. Не меньше беды Русской земле причиняли днепровские казаки, черкасы, как их называли в Москве: они тоже отдельными ватагами заезжали даже на дальний север и разбойничали не хуже «лисовчиков» и других воровских шаек.

Правительство крайне затруднялось, где взять денег на продолжение борьбы с врагами, на очищение земли от воров. К воеводам посылался из Москвы приказ за приказом собирать во что бы то ни стало положенные сборы с каждого двора по городам, с каждой сохи по волостям… Но что было взять с обнищалого народа?.. Воеводы и приказные люди прибегали к правежу, мучили народ; в иных местах сборщикам приходилось водить за собой ратных людей, чтобы подавлять сопротивление. Но, несмотря на все меры, чаще всего приходилось воеводам доносить в Москву, что с их городов и волостей нечего взять.

В 1616 году был созван Земский собор. Велено было выбрать лучших уездных посадских и волостных людей для «великого государева земского дела на совет». Здесь было постановлено взять со всех торговых людей пятую деньгу с имущества (то есть пятую часть его), а с волостей — по 120 рублей с сохи; со Строгановых, сверх положенного, взять еще 40 тысяч рублей.

«Не пожалейте, — писал сам царь Строгановым, — хоть и себя приведете в скудость. Рассудите сами: если от польских и литовских людей будет конечное разорение Российскому государству и нашей истинной вере, то в те поры и у вас, и у всех православных христиан животов и домов совсем не будет».

Правительство думало было усилить доходы государства казенной продажей спиртных напитков, приказывало повсюду строить кабаки, курить вино, запрещая продавать его посадским и служилым людям, но при крайней бедности народа это не только не увеличило доходов, а вредило им: народ пропивал последние гроши и еще менее мог платить прямые налоги. Стесненное до крайности в денежных средствах, московское правительство обращалось даже к иностранным государствам — Англии и Голландии — с просьбой ссудить его деньгами.

Столбовский мир

При таких обстоятельствах невозможно было дольше тянуть войну с двумя государствами; приходилось во что бы то ни стало позаботиться о мире.

В это время Новгород, Иван-город, Копорье, Ям, Ладога, Порхов, Старая Руса были уже в руках шведов. Еще до избрания Михаила на царство новгородцы присягнули королевичу Филиппу, которого шведский король замышлял посадить на московский престол. Новгородцы теперь не знали, что и делать. Шведы думали вместе с другими русскими городами, попавшими в их руки, присоединить к своим владениям и Новгород; новгородцы противились этому. На беду, русское оружие терпело постоянные неудачи. Делагарди под Бронницами разбил князя Трубецкого, шедшего со значительным войском к Новгороду. Сам шведский король Густав Адольф взял приступом Гдов.

Несмотря на свои успехи, король понимал, что дело его брата Филиппа проиграно, и рассчитывал только, пользуясь затруднительным положением России, отобрать у нее приморские области и отрезать ее от Балтийского моря. Дальновидный Густав предвидел, что русские, владея Балтийским побережьем, станут со временем очень опасными для Швеции. Теперь в его руках было уже столько Русской земли, что он мог вполне надеяться на выгодный для Швеции мир с Россией, и обратился с просьбой посодействовать заключению мира к английскому королю Иакову I. К нему же еще раньше (в 1613 году) посылал Михаил Федорович послов с просьбой помочь России против шведов — снабдить оружием, запасами и деньгами. Английское правительство очень желало услужить русскому царю, рассчитывая добиться от него важных льгот для своей торговли. Московского посланника с его товарищами приняли в Англии очень радушно. Король, как доносили потом русские послы, при торжественном их приеме заверил, что он будет с царем Михаилом вести дружбу «свыше прежних королей», требовал, чтобы они в его присутствии надели шапки, что считалось великой честью, причем сам король и королевич шляп на себя не надевали.

Русские послы, видя такую великую честь, отвечали:

— Видим к великому государю нашему твою братскую любовь и крепкую дружбу, слышим речи ваши государские — великого государя нашего царское имя славится, а ваши королевские очи близко видим, и нам, холопам, в такое время как на себя шапки надеть?

В августе 1614 года в Москву приехал уже известный здесь Джон Мерик. Он обнадежил русское правительство, что Иаков поможет ему заключить мир со Швецией, и затем от имени своего короля просил открыть англичанам свободный путь Волгою в Персию для торговли и позволить ездить рекою Обью в Индию.

— Мы думаем, — говорил он, — что дорога в Индию Обью-рекою отыщется и станут английские и русские люди в Индию ходить, и такие прибыли царской казне будут, каких прежде не бывало!

Затем Мерик просил о дозволении англичанам завести разные промыслы в русских владениях.

Бояре отвечали ему, что прежде всего надо покончить «свейское (шведское) дело», а потом уже разберут эти просьбы. Мерик поехал в Новгород для переговоров.

Война со Швецией тогда была во всем разгаре. Густав Адольф задумал новым ударом побудить Россию к возможно большим уступкам и осадил Псков (30 июля 1615 года). Не раз этот город доблестно отражал от своих стен врагов; постоял он и теперь за свою славу. Защиту вели бояре Морозов и Бутурлин. Первая сшибка под стенами Пскова была совсем неудачна для шведов: на вылазке русские много их побили, в том числе убили и одного из главных их начальников. Шведы принялись копать рвы, ставить туры, соорудили вокруг Пскова более десяти земляных городков (батарей), поставили пушки и три дня громили город простыми и калеными ядрами, но Псков и не думал сдаваться. Тогда шведы решились взять город приступом. Приступ не удался. Уже третий месяц стояли враги под городом, а конца осады и не предвиделось. Очень это сердило Густава Адольфа, который в то время считался лучшим полководцем в Европе, но делать было нечего: пришлось подумать о мире, чтобы не затягивать снова войны на долгое время.

Переговоры начались в сельце Дедерино при посредстве Джона Мерика.

Приехали сюда и голландские послы помочь заключению мира. Любопытен рассказ одного из них об ужасном состоянии края, по которому пришлось им ехать. На всем пути от Новгорода до Старой Русы и дальше до Дедерина представлялась огромная снежная пустыня, только изредка попадались опустошенные деревни.

В избах валялись непогребенные тела… Когда голландцы думали расположиться на ночлег в избе и обогреться от холода, то должны были сначала вытаскивать трупы, но невыносимый смрад выгонял путешественников из жилья, и они принуждены были ночевать на морозе и зажигать избы, чтобы хоть сколько-нибудь обогреться и обсохнуть. Волки бродили стаями. В лесах ютились воровские шайки. Старая Руса, прежде довольно многолюдный город, представляла груду развалин…

Совещания в Дедерине происходили в шатре, среди поля, на снегу, потому что в селе не нашлось достаточно просторной избы. Уже раньше начались письменные пререкания между русскими и шведами о титулах и укоры за то, что шведы не воздавали должной чести Михаилу Федоровичу. В Дедерине (с 4 января 1616 года) продолжались эти споры. Уполномоченный со стороны Швеции, известный Яков Делагарди, указывал на свои заслуги перед Россией в Смутную пору и жаловался, что Василий Иванович Шуйский не выплатил шведам положенной платы. Русский посол князь Мезецкий в свою очередь умалял заслуги шведов, корил даже Якова Делагарди в измене, а тот напомнил, что русские всяких чинов люди крест королевичу (Карлу Филиппу) целовали, и прибавил:

— Вам бы королевича на Московское государство принять!

На это Мезецкий с негодованием отвечал:

— Что ты за бездельное дело затеваешь? Мы королевича не хотим… Если вперед станете об этом говорить, то мы и слушать не хотим.

Русские послы даже встали в сердцах и хотели уходить, когда Делагарди снова заговорил было о Филиппе. Насилу посредникам удалось успокоить их.

На следующий день съехались у Мерика и приступили к делу — к вопросу, какие города шведы должны вернуть России. Опять начались споры, «бездельные речи» и «негожие слова», как выражались русские о неумеренных требованиях шведов. Русские послы в свою очередь выводили из терпения своих противников, требуя от короля не только Новгород, но и Лифляндию, «отчины великих государей российских». Шведы хотели было в свою очередь прервать переговоры и уйти. Посредники уговорили их остаться.