Любовный поединок - Джиллиан Стоун

Финн открыл оба глаза и увидел на столе револьвер, это было его старое боевое оружие. Кейт достала коробку с патронами из его дорожной сумки. Финн инстинктивно зажмурился. Только сейчас он понял, что связан. Его руки и ноги были притянуты к столбам кровати. Финн ощущал покалывание в кончиках пальцев — верный признак приближения приступа. Или, может быть, ремни на его запястьях были стянуты слишком туго и мешали кровотоку? От тревожных мыслей его пульс участился, что тоже свидетельствовало о рецидиве кардионевроза.

Кроме того, Финн обнаружил, что его раздели догола.

Он поднял голову и осмотрел свое тело. Следов огнестрельных ранений не было видно, только синяки и ссадины. Сбоку на торсе узкий красный порез, след от ножа анархиста. И еще Финна поразило то, что его пенис находился в боевом положении. Странно, что в подобных обстоятельствах у него возникла эрекция.

Финн откинул голову и прислушался к лязгу патронов. Кейт заряжала барабан револьвера, поворачивая его.

— Вам не одурачить меня, Финеас Ганн, хватит притворяться, я знаю, что вы пришли в себя. Я уже на протяжении нескольких минут слышу ваше пыхтение и прерывистое дыхание.

Финн открыл глаза и увидел, что Кейт усмехается. Он обожал, когда ее пухлые чувственные губы кривились в усмешке. При этом уголки ее рта подрагивали, а верхняя губа приподнималась.

— Вы скучали без меня, Кейт? — спросил он и сразу же почувствовал, как его пенис наливается новой порцией разгоряченной крови.

Кейт некоторое время смотрела на его пах огромными от изумления глазами, а потом отвела их в сторону. Финн не мог сдержать улыбку.

— Вы могли бы просто попросить меня раздеться и лечь в постель, я бы с удовольствием выполнил вашу просьбу.

— Мы не знали, есть ли у вас на теле раны, — объяснила Кейт. — Де Рике помог мне раздеть вас.

Финн дернулся, ремни на его руках и ногах натянулись, а столбы кровати заскрипели.

— Значит, все это для моего же блага. Я вижу, ваш маленький друг ушел куда-то по делам?

Кейт пожала плечами, с трудом сдерживая улыбку.

Ремни были довольно длинными, и Финн, изловчившись, напряг мышцы и сел на кровати. И сразу же перед его глазами поплыли яркие звездочки, а боль в голове стала нестерпимой. Он подождал немного, пока она утихнет.

— Что вы собираетесь делать, мадемуазель Анархистка, пока я буду лежать здесь связанным?

Кейт взглянула на него с таким выражением, как будто перед ней находился сумасшедший или по крайней мере тупой человек.

— Разумеется, я попытаюсь вернуть свои деньги.

Финн больше не подозревал Кейт в сговоре с анархистами. Из разговоров в заброшенной бондарне он понял, что она не является их пособницей. Тем не менее у него оставались кое-какие сомнения. Его смущало то, что Кейт принесла деньги в логово «Тигров».

— Что происходит, Кейт?

Кейт с улыбкой покачала головой.

— В народе говорят, меньше знаешь, крепче спишь, Финн.

— Порой ты бываешь очень наивна, Кейт. Но я думаю, что это всего лишь игра.

Она с выражением досады на лице встала и отошла к багажу. Финн заметил на полу свою седельную сумку, ту, в которой лежали оружие, шпионское снаряжение и запас патронов.

— Я вижу, что эта крыса Де Рике к тому же еще и ворует.

— На твоем месте я не была бы с ним так сурова. Он спас тебе жизнь, принес твой багаж, а сейчас ушел в конюшню, чтобы позаботиться о твоей лошади. — Кейт открыла баночку с каким-то лекарственным средством и налила несколько капель в тазик с водой. — В бреду ты много говорил о своем гнедом скакуне.

— Сержант Макгрегор отважный боевой конь, настоящий герой.

— Значит, ты называешь верховую лошадь Сержантом, забавно, — усмехнулась Кейт.

Она намочила чистую тряпочку в тазике и провела ею по старому шраму Финна, тянувшемуся от ключицы до грудной клетки и терявшемуся под волосяным покровом. Кейт приоткрыла рот от усердия и высунула кончик розового языка.

Финн наморщил нос.

— Запах антисептика вызывает в моей памяти неприятные воспоминания. Я провел четыре недели в полевом госпитале под Кандагаром.

Финн умолчал о том, что физические раны причиняли ему куда меньше страданий, чем душевные. Кейт присела на край матраса, и пружины кровати заскрипели.

— Сегодня ты действовал очень отважно, — сказала она, мягко и даже застенчиво глядя на Финна.

У него вдруг пересохло в горле.

— Стрелять в других — это ты называешь отвагой? — хрипловатым голосом произнес он и, пожав плечами, продолжал. — Впрочем, таков закон: или ты убиваешь, или убивают тебя. Я рад, что остался жив.

Кейт поднесла стакан к его губам.

— Выпей вот это.

Финн крепко сжал губы.

— Это всего лишь вино, — заверила его Кейт.

— В нем нет опия?

— В нем нет никаких одурманивающих веществ.

Финн сделал глоток кларета.

— А, медовая кровь винограда, дарующая нам благословение снов.

— Это из Шекспира?

— Нет, из Аттикуса Адамса, неустрашимого частного сыщика.

Финн залпом осушил стакан и, когда он опустел, вздохнул.

— Могу предположить, что это одно из твоих многочисленных вымышленных имен. — Кейт окинула взглядом его нагое тело. Во время разговора ей было трудно отвлечься от его вставшего члена. — Скажи, кто ты здесь, на континенте, агент Ганн или Хью Керзон?

Она провела влажной тряпочкой по его ссадинам и порезу, и Финн, вздрогнув, тихо застонал, несмотря на то что выпитое вино притупляло болевые ощущения.

— Для тебя я — Финн, а для французских властей — Хью Керзон. А-а! — Он заскрипел зубами. — Я вижу, ты хочешь замучить меня.

— Балерины хорошо знают, что такое боль и ушибы. — Кейт обмакнула кончик пальца в баночку с мазью. — Втирания согреют кожу и восстановят нормальное кровообращение.

Она стала мягко массировать кончиками пальцев ушибленные места, и тупая боль, которую ощущал Финн, стала понемногу утихать.

— Меня восхищает то, что ты не пытаешься прикрыть мою наготу.

— Неужели твой «Веселый Роджер» замерз? — игриво спросила она.

Финн ничего не ответил. От каждого прикосновения Кейт он стонал или втягивал в себя воздух сквозь стиснутые зубы.

— О Боже, неужели у тебя болит все тело?

Она положила ладонь ему на плоский живот, ниже линии ребер, а затем стала массировать его. Внезапно его охватило непреодолимое желание ощутить ее руку на пенисе.

— Я дам тебе знать, когда ты доберешься до того места, которое не болит.