Василий Храбрый - Сычев К. В.

Были и такие болтуны, которые рассказывали о том, что своими глазами видели, как из трубы лекарской избы – это был один из немногих домов с печной трубой – вылетали огненные призраки, пронзительно кричавшие и растворявшиеся в ночном небе. Особенно возмущали горожан слухи о посещении загадочной избы молодыми женщинами, вдовами, а также известными всем брянцам «веселыми женками», проживавшими в «веселых теремах» и отдававшимися толпе за известную плату.

– Эти непотребные знахари превращают там молодых женок и веселых баб в болотную нечисть! – говорили попы.

Особенно же неистовствовали те, кого в свое время Велемил или его люди спасли от тяжелой болезни или даже смерти.

– От черни не бывает благодарности, но только одни оговоры, – говорил знавший обо всех этих слухах Велемил.

Слухи и оговоры совпали по времени со строительством и открытием лекарского испытательного дома, созданного Велемилом по совету отца и с одобрения покойного князя Романа Михайловича. Избу срубили сразу же после отравления князя Романа в Ногаевой Орде и его счастливого излечения. Покойный брянский князь охотно поощрял всяческие новшества и покровительствовал знахарям купеческой семьи. На все сплетни и слухи, которые ходили вокруг загадочной избы, он смотрел снисходительно, усмехаясь и отказываясь им верить.

Почти также относился к работе знахарей и сын Романа, князь Олег, который, несмотря на глубокую набожность и равнодушие к светской жизни, уважал и ценил труд брянских лекарей. Поэтому во время его правления никаких сплетен и домыслов до князя не доводили.

Но со сменой князя в городе и уделе вся грязная клевета по отношению к знахарям, которая, казалось, исчезла, вдруг всплыла, как по мановению волшебной палочки, и, постепенно сгущаясь и чернея, пробралась в княжеский терем. Случилось это так. В один погожий декабрьский день, когда солнце ярко освещало брянский детинец, а его лучи, радуя людей, проникали в окна княжеского судного терема, князь Александр собрал своих родственников и бояр для проведения встречи с простонародьем. Такие встречи придумал князь Роман Михайлович в последние годы своего правления, их ежемесячно проводили князь Олег с владыкой и священниками, а вот теперь решил впервые осуществить и князь Александр.

За два дня до встречи с простонародьем, княжеские люди обегали весь Брянск, объявляя о готовившемся событии.

– Если вы недовольны жизнью, приходите к нашему князю! – кричали глашатаи. – И чтобы никто не смел тому воспрепятствовать! Пресветлый наш князь хочет знать правду о вашей жизни! Идите же, христиане, в княжеский судный терем и поведайте нашему господину, славному князю, свои обиды и печали!

Обычно на такие встречи приходили очень немногие. Конечно, обиженных было немало, однако, вопреки княжеской воле, городская знать делала все возможное, чтобы не допустить до князя «лихих людей», распространяя среди горожан слухи о жестокости и несправедливости княжеского суда, а если это не помогало, бояре и купцы прямо угрожали своим людям и препятствовали их выходу в город в этот неприятный для богачей день. – Наш князь не Господь, а человек! – говорили, наслушавшись своих господ, брянцы. – Разве будет он жалеть простой люд? – сомневались они. – Ворон ворону глаз не выклюет! Пожалуешься на знатного обидчика – наживешь себе лютого врага!

Вот и в этот день князь пришел в судный терем и долго ждал, но люди все не шли.

Князь Александр сидел в большом черном кресле и разговаривал со своими братьями, приехавшими к нему погостить. Справа от него, на небольшой скамье, прикрытой пуховой подушкой, располагался князь Роман Глебович, слева – на таком же сидении – князь Святослав Глебович Можайский. Здесь же на двух длинных скамьях, поставленных параллельно, едва не впритык к креслам старших князей, сидели, с левой стороны от Александра Глебовича, его сыновья Василий и Иван, черниговский епископ Арсений, брянские бояре и старшие дружинники, с правой стороны – разместились молодые сыновья братьев брянского князя Дмитрий Романович и Глеб Святославович, а за ними – брянские священники.

– Как же ты воевал, брат? – обратился князь Александр к Роману Глебовичу, приехавшему с севера, из самого Великого Новгорода. – Неужели одолел всех новгородских врагов?

– Да так, брат, – усмехнулся князь Роман. – Еще неизвестно, я ли одолел врагов, или враги меня одолели…В том году мы ходили на шведов и жестоко сражались, но вражеский город не взяли из-за бескормицы. Начался падеж лошадей! Тогда мы вернулись назад, а в следующем году снова пошли на врагов. Мы хорошо повоевали с чужеземными врагами, но свои оказались сильней! Когда скончался великий князь Дмитрий и пришел к власти новый князь Андрей, он стал притеснять нас, смоленских воинов…Потребовал, чтобы новгородцы перестали платить нам жалованье…

– А почему он влез в новгородские дела? – удивился князь Александр. – Неужели новгородцы попали под его каблук и не выплатили вам положенное?

– Новгородцы-то все уплатили, – покачал головой князь Роман, – однако сообщили мне при расчете, что князь Андрей не хочет меня видеть в Новгороде! Вот я и приехал к тебе, чтобы погостить здесь какое-то время: у меня теперь нет своего угла в Смоленске, и я не хочу служить бесстыжему дядьке Федору!

– Поживи у нас, брат, – улыбнулся брянский князь, – а там и жизнь переменится, если так будет угодно Господу. А как же ты, брат Святослав? Уцелел ли твой несчастный город от татар злобного Федора?

– Едва уцелел, брат, – покачал головой крепкий коренастый князь Святослав. Из трех братьев Глебовичей он был самым низкорослым, но зато более крупным вширь, плечистым. – Мой город был сожжен татарами, и удалось спасти лишь небольшую его часть! Мы с дружинниками и домочадцами спрятались в дремучих лесах. А когда бусурмане ушли, вернулись домой. И если бы не ветер, отгонявший пламя, ничто бы не уцелело…Сохранились лишь мой терем, церковки и несколько сараев, которые были сильно разрушены татарами. Что об этом говорить? Это не Брянск и неприступный Смоленск! Можайск стоит близко к суздальским землям: всегда можно ждать беды! Тебе повезло с городом: ты здесь сам себе хозяин, имеешь большое войско и удобное место, отдаленное от Суздаля…Я завидую тебе, брат, и был бы непротив поменять свой Можайск на сильный Брянск!

– Не завидуй мне, брат, – покачал головой князь Александр. – Брянск – это не Смоленск! Хоть этот город богат, но здесь не вотчина моего батюшки…А где же брянские люди? – спросил он, уклоняясь от неприятного разговора: Александр Глебович не любил своего завистливого брата Святослава. – Что же никто не идет? Разве сегодня нет жалобщиков?