Василий Храбрый - Сычев К. В.

– А почему бы не захотеть?! – вскричал князь Михаил Тверской. – Тебе все мало, князь Федор! Однако для нас, своих родственников, у тебя нет землицы! Какая жадность!

– Да еще безжалостно сжег наш город Переяславль! – сказал со злобой в голосе сидевший напротив князя Федора переяславльский боярин. – За что такая немилость, пресветлый князь? Разве тебе не жаль несчастных и невинных горожан, погибших при пожаре и разорении?

– Зачем ты говоришь о невинных жертвах? – рассердился князь Федор. – Разве ты не знаешь, что я сжег этот город не из обиды на городскую чернь, а по вине наших безжалостных князей? Разве не они отняли у меня Переяславль? И передали его ныне покойному князю Дмитрию? Зачем же я сражался и ездил с подарками в Орду, если не заслужил никакой награды?

– Как тебе не стыдно такое говорить? – сказал, краснея лицом, молодой тверской князь. – Ты получил от татар Чернигов, Смоленск и Ярославль, но не по заслугам! Все хвалишься своим Ногаем! А я такого царя не знаю! В Орде только один царь – славный государь Тохтэ! Вот езжай к нему и проси милости!

– Это правда! – сказал татарский мурза, подняв вверх большой палец руки. – У нас только один царь – Тохтэ! Другого нет! А Ногай – лишь только известный государев полководец!

– Какая наглость с твоей стороны, князь Федор! – громко молвил Даниил Московский. – Тебе мало тех земель, так ты еще и чужие разоряешь! Чего ж тебе не поддерживать моего старшего брата, если оба нахватались, до жира, богатых земель! А еще ругаете брянского князя! Чем был плох тот великий князь Роман Михалыч? Вы завидовали ему при жизни, а теперь и после его смерти завидуете посмертной славе великого воина! Вы часто говорите, что князь Роман был-де в дружбе с татарами большей, чем со своими князьями! Однако же великий князь Роман не приводил татар на русские земли! (Мурза Неврюй, выслушав переводчика, нахмурился.) И он только раз водил свои полки на православного князя – на этого жадного Федора Ростиславича – но наказал его своими силами, не призывая татар! А вы совсем не жалеете даже собственных земель и готовы их безжалостно разорять при мелочных обидах! Стыд вам и позор, бессовестные!

– Так ты еще оскорблять?! – вскипел князь Федор, вскакивая и вытаскивая из ножен свой длинный тяжелый меч. – Ну, погоди, я сейчас покараю тебя, московский злодей! – И он, подняв меч, бросился прямо через стол на своего обидчика.

Князь Даниил был готов к такому выпаду озлобленного князя. Он знал крутой нрав и несдержанность Федора Ростиславовича! В одно мгновение московский князь выхватил свой меч и закрыл себя от удара. – Бац! – зазвенели клинки, и полутемное помещение осветилось целым снопом искр, вылетевших из-под столкнувшихся мечей. В душной светлице запахло горелым железом и чем-то кислым, противным.

– За князя Даниила! – закричали переяславльские бояре, выхватив мечи.

– Опомнитесь, безумцы! – взревел князь Михаил Тверской, хватаясь за рукоять меча. – Неужели захотели кровопролития?!

– Остановитесь! – бросил растерявшийся великий князь Андрей.

– Перестаньте! – воскликнул сарайский епископ Измаил и, перебежав на другую сторону стола, загородил собой князя Даниила.

– Не допущу! – поднял руку владимирский епископ Симеон и, загородив собой князя Федора, оттеснил его от стола.

Разгорячившиеся князья, натолкнувшись на возмущенных священников, вынуждены были угомониться.

– Еще погоди, подлый обидчик! – сказал, вкладывая в ножны меч, князь Федор Смоленский. – Если бы не владыка, тебе бы не сносить головы!

– Молись Господу, жалкий скупец! – ответил на это, убирая свой меч, князь Даниил. – Я бы порешил тебя здесь без жалости, если бы не Божьи люди и гнев Господа!

– Какой позор! – покачал головой татарский посланник, глядя с презрением на русских. – Зачем я к вам приехал? Не хотите меня слушать! Даже взялись за свои непотребные мечи! А еще ругаете покойного коназа Ромэнэ! Вы не только не годитесь в сравнение с ним, но даже не имеете права говорить о нем! Тот славный коназ из Брэнэ никогда не досаждал своими жалобами или просьбами ни государю, ни его эмирам, ни мурзам! Все решал сам и отважно сражался за государя! А вы тут не можете жить в мире и покое даже со своими соседями! И не трогайте Брэнэ-бузурга! Там и сейчас сидит достойный коназ, не чета вам. У нашего государя нет никаких бед от Брэнэ, но только доходы! Давайте же, решайте свои дела без промедления, чтобы договориться миром и прекратить споры! Но если не одумаетесь…

– Я готов, – пробормотал князь Андрей, – поделиться землей с братом…

– Дал бы земли и Переяславлю, – буркнул старший переяславльский боярин.

– Но вы должны подчиняться великому князю, – пробормотал князь Константин Ростовский, сидевший до этого безучастно и в споры не встревавший.

– Но славная Тверь не будет признавать главенство великого князя! – усмехнулся Михаил Ярославович. – И нам не надо его земли!

– Ну, если дашь земли и хотя бы малых городов, – сказал, раздумывая, Даниил Московский, – тогда я готов тебе подчиняться!

– Вот так, – усмехнулся татарский посланник. – Ради мира можно и землей поделиться…

– Мне не жаль земли, – сказал, улыбнувшись, князь Андрей и посмотрел на своего брата. – Но не забудь, мой брат, одного: никогда не подавай руку дружбы брянскому князю Александру или его сыну Василию Храброму! Всем известно, насколько опасны эти брянские князья для нашей суздальской земли! Они ничем не лучше того покойного Романа! Горды и неприступны! И смотрят на нашу землю со злобой и завистью!

ГЛАВА 20

НАКАНУНЕ ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ

– Говори же, коназ-урус, – приказал хан Тохтэ лежавшему у его ног переяславльскому князю Ивану Дмитриевичу, – и садись по нашему обычаю!

Князь Иван привстал, расправил плечи и уселся на корточки, по-татарски.

– Я приехал к тебе с жалобой, государь, – пробормотал он на хорошем татарском. – Нам совсем не стало житья от князя Федора, зятя Ногая! Он безжалостно сжег мой город, а теперь строит мне всяческие козни! От него нет никакого спасения, поэтому я прибегаю к твоей защите!

– Я слышал о своеволии этого злобного коназа, – покачал головой ордынский хан, – однако мне не хотелось обижать темника Ногая…Как ты знаешь, Иванэ, этот славный Ногай не просто мой полководец, но ордынский царевич, человек благородной крови! И мы еще с ним пока в дружбе…Но этот Ногай уже не молод…Конечно, только боги знают, когда он уйдет в вечное ханство…А пока придется потерпеть. Вот почему я послал моего человека, Неврюя, в Уладэ-бузург, чтобы помирить ваших коназов. Пусть поживут в покое до лучших времен…Понимаешь?