Перевёртыши - Валентина Панкратова

быстренько так закрыл ящик, когда я открывала дверь к нему в кабинет. Просто сложила два и два.

– Ну а он, наверняка, такой дурак, что не сможет сложить эти два и два, – Валера, не усидев на месте, начинает ходить туда-сюда по кухне.

– Нет, Гоша Юрьевич далеко не дурак. Он умный мужик. Но смотри! Лагин ушел от меня где-то без семи шесть. Он сам лично смотрел на часы. Они глянут на видеозаписи. Увидят, что я ушла в шесть – ноль две или три. В руках у меня маленькая сумочка. Одежда, как сам видишь, такая, что под нее спрятать ничего невозможно. Шла я не торопясь. Дальше меня встретили вы. Мы вместе дошли до машины. То, что я быстренько смоталась в кустики, никто за деревьями и машиной не видел. Все четко!

– Допустим. А ты не боишься, что товарищам не нужны будут какие-то доказательства? Это же тебе не милиция и не суд, самый гуманный в мире, – хмыкнул муж. – Хозяин денег может просто-напросто направить к тебе вышибал.

– Ну что ты каркаешь!

Мне не нравится, что я сделала, но и отступать не хочу. То же мне муж. Никакой поддержки в такую тяжелую минуту. Нет чтобы успокоить: «Дорогая, не волнуйся. Я все сам разрешу. А ты иди и спи сном праведника». Только и может, что мотаться по кухне и призывать всякие несчастья на нашу голову.

– Лер, деньги – вот они. В самом худшем случае отдадим их. Но, знаешь, что пришло мне в голову? Их реально пока надо спрятать. И предпочтительнее вне дома. Я не знаю, какие у них возможности, но на счет в банке я бы их пока не стала бы торопиться класть. А еще вдруг они у нас обыск устроят? Что думаешь? Скорее всего, деньги нельзя хранить у нас дома. Все-таки, что не говори, а я действительно могу оказаться подозреваемой номер раз. Тем более, что завтра принесу заявление на увольнение.

– Во-во! Твое заявление на увольнение будет очень кстати!

– Предлагаешь не увольняться? – изображаю максимально невинный взгляд и для убедительности часто-часто хлопаю ресницами.

– Даже не думай! – чуть ли не взвизгивает мой любимый муж. – Уходить оттуда надо однозначно! Но, ты же понимаешь, что причина ухода должна быть очень веская, чтобы ее никак не связали с новой кражей.

– Как ты считаешь? Если я объясню, как жутко меня потрясла сегодняшняя ситуация с кражей денег из моего собственного сейфа; если я поделюсь переживаниями о предательстве ближайшей подруги и о том, как Абубякиров велся на ее попытки стравить нас; если я выскажу праведное возмущение, что человек, свистнувший деньги, не просто остался на своей должности, а еще и ждет повышения, то это будет достаточно веской причиной? А если я добавлю, что как следует обдумала наш разговор с Ринатом Асхатовичем и решила неприемлемым для себя получать зарплату в конверте?

Слушая меня, Борискин кивает головой и успокаивается, по крайней мере внешне. Он наливает воду в чайник, аккуратно ставит его на газ. Размеренными спокойными движениями Валера достает чашки, ложки, заварник и банку с чаем. Я ловлю себя на мысли, насколько соскучилась по таким простым вещам. Мне так нравится смотреть на хозяйничающего мужа.

Наконец, он садится напротив меня:

– Я заварил успокаивающий сбор. Ты же любишь душицу, ромашку, мяту, липу? Успокоимся, и надо ложиться баиньки, – Валера разговаривает со мной как с капризным ребенком. Мне это нравится, и я улыбаюсь в ответ. – А деньги положим к соседке в квартиру. Тамара Михайловна еще не скоро приедет, а вряд ли кто на твоей работе знает, что она оставила тебе ключи для ухода за цветами.

– Точно! Какой же ты молодец! Я даже не вспомнила про добрую старушку.

– Но, если серьезно. Каково это чувствовать себя воровкой? Я до сих пор не могу представить, как ты решилась, – муж испытующим взглядом сканирует мое лицо.

– Ты разочарован во мне?

– Нет. Я просто пытаюсь понять. Это ж как надо довести порядочного человека, чтобы он вот так запросто стянул крупную сумму денег?

На меня снисходит какое-то успокоение. Муж рядом, деньги тоже. Валера прав, мне надо для себя самой разобраться, что произошло. Я же, действительно, не собиралась брать чужие деньги. Если бы кто-нибудь вчера и даже сегодня утром вякнул бы мне, что я на такое способна, я бы просто перестала разговаривать с этим человеком, вычеркнув из своих знакомых и, тем более, друзей. И вот, пожалуйста, я не просто взяла чужое, но и спокойно планирую, как себя вести и что делать дальше.

– Ты прав, Лер, мне действительно надо понять саму себя. Вчера Абубякиров влегкую объяснил мне, что, получая серую зарплату, невозможно считать себя чистенькой и порядочной. Сегодня Нинель преподнесла мне урок, как совершенно без палева можно кинуть свою подругу ради денег. Продолжил Лагин. Он вообще не видел ни в краже денег, ни в том, что подставил меня, ничего особенного. Друг любезно объяснил мне, что сумма велика исключительно для простых смертных, но не для его отца.

– Ничего личного – просто бизнес, – Лерка замечает, что я вся дрожу и накрывает своими большими теплыми ладонями мои руки.

– А еще Кузнецов доходчиво разжевал, что мое дело маленькое, и мне не следует лезть в их взрослые дела с добыванием серых деньжат. Думаю, последней каплей оказалось именно то, что Лагин сразу от меня пошел к Гоше Юрьевичу, и они вышли из кабинета мирно болтая, как будущие директор и его заместитель. Ты правильно сказал: «Ничего личного – просто бизнес». Что пережила сегодня я, не обнаружив денег у себя в сейфе, никого не волновало. Разве что молодой Торопов пожалел. Он оказался наиболее человечным. Остальным было по фигу, что я чувствовала. Знаешь, ни Ринат Асхатович, ни Кузнецов даже не подумали ввести меня в курс расследования. По видео записям оно же яйца выеденного не стоило. Кузнецов провел расследование, не отходя от компьютера. Я же убила на выяснение целый день, еще и уговаривала товарищей показать мне распечатки записей.

Пока я толкаю речь, мой любимый мужчина разливает кипяток по чашкам и достает печенье. Некоторое время мы в полной тишине вкушаем успокаивающий напиток.

– Знаешь, что меня больше всего удивило? – первой выныриваюиз глубины раздумий. – Ни для кого исчезновение денег не было трагедией. Никого даже не смутил сам факт воровства! Они все говорили о нем как о неприятности. Не более. Мне кажется, что больше всех переживала я. А шеф, Кузнецов, Илья, Денис, Нинель решали свои вопросы, нисколько