Череп со стрелой (СИ) - Дмитрий Емец

По проходу пегасни бегал Витяра, хлопал себя ладонями по бокам, дергал за красные уши—баранки и издавал похожие на ржание звуки. Пеги в денни­ках волновались и поглядывали на него с беспокой­ством.

— Чего на него нашло? — поинтересовался Сашка.

— У «от ты дуси» очередная идея фикс. Чтобы пе­ги тебя уважали, надо, чтобы они считали тебя не человеком, а лошадыо—вожаком. То есть фыркать, кусаться и лягаться. Я вчера ночью заглянул в ко­нюшню, а он тут бегает и ржет, — объяснил Даня.

— И что ты сделал?

Даня смущенно кашлянул:

— Не угадаешь! Тоже с ним побегал —поржал! За компашку!

К радости Сашки, на совместный нырок Даня со­гласился быстро, хотя и поворчал, что не положено.

— А тебя за какой закладкой послали? — спросил Сашка.

— За красной. Девушка там одна не ходит.

— С ногами что—то?

— Не, с ногами у нее как у страуса. И ходит, и бегает. Но, насколько я понимаю проблему, она не умеет ходить в заданном направлении. Только в своем собственном. Ее даже за хлебом не пошлешь. Она вернется через месяц, и не с хлебом, а с селед­кой, а попутно еще выйдет в какой—нибудь замуж.. В общем, я не вникаю! Послали и послали!

Сегодня Даня нырял на Афродите, молодой нерв­ной кобыле, которая вечно во что—то влюблялась. Ее влюбленность была особого свойства, не связанная с приумножением рода пегов. Влюбившись, Афро­дита ходила за предметом своей страсти по пятам и постоянно его нюхала. В настоящий момент она была влюблена в шныровскую куртку Дани. Поче­му именно в нее, никто не знал, потому что на про­шлой неделе она была влюблена в боксерский ме­шок Макса, висевший слева от ворот. Стояла рядом с ним часами, нюхала и успокоилась только тогда, когда разодрала его зубами и просыпала все опилки. Понюхав опилки, Афродита пришла к выводу, что предмет ее любви самый что ни на есть нестоящий, и, разочаровавшись, перевлюбилась в куртку Дани.

Вынужденный подбирать пега, который беспро­блемно ладил бы с Афродитой, Сашка выбрал Гуль­ду, мать Гульденка. Гульда, конечно, имела ряд соб­ственных заскоков, например любила, неожиданно падая на колени, выбрасывать седока из седла, но в целом ее заскоки не совпадали с заскоками Афродиты и получалась гармония.

Пока они седлали, Макар ходил рядом и над, выпрашивая денег в долг, чтобы сходить в Копытово Сашка давно заметил, что Макар способен повторять одно и то же десятки и сотни раз. Такой детский, но действенный способ, отработанный, ви­димо, еще на бабушке. Если долго повторять одно и то же, человек рано или поздно сдастся, потому что воля человека имеет суточные колебания, а по­вторение ее ужасно размывает. Чтобы отделаться от Макара, Сашка сунул руку в карман, желая показать, что там ничего нет, и, к своему удивлению, выгреб приличную горсть мелочи. Нечего делать, при­шлось отдавать. Современную мелочь стали делать с примесью, расплавится еще при нырке.

— Когда вернешь? — спросил он.

Макар честно вытаращил глаза и пообещал вер­нуть завтра, с самого утра. Сашка хмыкнул. Он знал, что завтра у Макара никогда не наступает.

— Странно. Почему Ганичу отдают деньги, а нам с тобой нет? Ганич что, круче? — спросил Даня, ког­да они выводили кобыл из пегасни.

— Ганич — это Ганич. Он бы и мелочь из карма­нов не забыл выгрести! — сказал Сашка.

— Ну и ладно! Ignoscito saepe alteri, nunquam tibi, — миролюбиво отозвался Даня и не то сел в седло Афродиты, не то перешагнул через Афродиту. Во всяком случае, со стороны это выглядело имен­но так.

( 1Другим прощай часто, себе — никогда (лат).Публий Сир.)

Самое удивительное, что Афродита после этого смогла взлететь, причем довольно резво. Сашка на Гульде даже отстал от нее. В воздухе Афродита неко­торое время бестолково порыскала, отыскивая, во что бы еще влюбиться, но решила не изменять Да­ниной куртке и успокоенно стала набирать высоту.

Небо было ясное, весеннее. Над Копытово Сашка заметил боевую двойку берсерков. Еще одна боевая двойка, разделившись, медленно огибала ШНыр со стороны шоссе. Гиелы, раскинув крылья, парили в восходящих потоках теплого воздуха и явно на­слаждались выглянувшим солнцем.

Глава четырнадцатая

ПУЗЫРЕК ИЗ—ПОД ПЕРЕКИСИ

Как омерзителен Иуда! Потому что предатель. А ведь были, наверное, палачи, которые кожу с людей живьем сдирали. И все их забыли.

Из дневника невернувшегося шныра

В день, когда Сашка с Даней собрались в парный нырок, Рина отправилась с утра в свою прежнюю поликлинику рядом с домом Мамаси. Ей нужна бы­ла справка в бассейн, открывшийся в коттеджном поселке по ту сторону шоссе.

С ней вместе в электричке ехала Фреда, которая всю дорогу доставала по телефону свою маму. Ма­ма почему—то называла Фреду Людой. Фреда же вела себя так, словно сама была мамой своей мамы. Опе­кала ее, во всем ее подозревала и то и дело произ­носила строгим голосом: «Это не забудь! То сделай! Сколько раз тебе говорила!»

Наконец у Фреды закончились деньги на теле­фоне, и она была временно оставлена без руковод­ства. Фреда извлекла из сумочки какую—то книгу и, закутав ее в шарф, чтобы Рина не видела названия, уткнулась в нее. Рина решила, что это любовный роман или опять «Учебник стерв››, но потом ей уда­лось подглядеть, что это Шуман, «Мир камня», одна из настольных книг шныров.

‹‹1. Элементы:алмаз, висмут, графит, золото, медь, мышьяк, платина, сера, серебро.

2. Сульфиды:антимонит, аргентит, арсенопи— оит, аурипигмент, блеклая руда, борнит, бурнонит, галенит, киноварь, кобальтин, ковеллин, красная серебряная руда, леллингит, марказит, молибденит, никелин, пентландит, пирит, пирротин, реальгар, станнин, сфалерит, халькозин, халькопирит, хлоантит.

3. Галогениды:атакамит, галит, карналлит, крио­лит, сильвин, флюорит.

4. Оксиды и гидроксиды:анатаз, браунит, воль­фрамит, гаусманнит, гематит, гетит, гиббсит, диа­спор, ильменит, касситерит, кварц, корунд, куприт, лимонит, магнетит, манганит, опал, пиролюзит, псиломелан, рутил, урановая смола (настуран), франклинит, хризоберилл, хромит, цинкит.

5. Нитраты, карбонаты, бораты:азурит, ан­керит, арагонит, борацит, витерит, гидроцинкит, доломит, кальцит, магнезит, малахит, родохрозит, сидерит, смитсонит, стронцианит, церуссит.

6. Сульфаты, хроматы, молибдаты, вальфрама— ти—ангидрит, англезит, барит, вольфрамит, вульфе­нит, гипс, крокоит, молибденит, целестин, шеелит››.

— Ты это читаешь? — поразилась Рина.

— Это ТЫ читаешь! Я это знаю наизусть. Еще во­просы есть? — сердито отозвалась Фреда и захлоп­нула книгу перед ее носом.

С Фредой они расстались на вокзале. Фреда по­ехала куда—то представлять оригиналы документов (она в очередной раз грозилась, что в мае уйдет из ШНыра и будет куда—то поступать), а Рина отправилась в поликлинику.

В регистратуре сидела крепкая женщина с голосом таким сиплым и гулким, что даже склонные истерикам мамочки притихали и выстраивались в очередь. О себе Рина узнала много нового. В частности, что в поликлинике она не числится и ее кар­ты нет. Рассердившись, Рина позвонила Долбушину и пожаловалась. Тот попросил пять минут време­ни, после чего оказалось, что в поликлинике Рина все—таки числится, правда знает об этом почему—то только руководитель здравоохранения г. Москвы. Видимо, он и взял ее карту, чтобы разукрасить ее на досуге фломастерами, но забыл вернуть.

Справку Рине вынесли на такой блестящей штучке, в которой ЛОР хранит свои инструменты. Из справки Рина узнала, что здоровье у нее замеча­тельное и любой бассейн заранее умирает от вос­торга обрести ее в своих водах.

— Это что, все? А анализы сдать? — удивилась Рина.

От ее анализов в поликлинике деликатно отка­зались, сказав, что у хорошего человека и анализы всегда хорошие. Соображая, как называется этот вид иронии, Рина вышла на улицу. Ночью прошел сильный дождь, а под утро ударил мороз. Столбы, провода, козырьки — все покрылось ледяными сосульками. Деревья стояли в ледяных панцирях, закованные до самой мелкой веточки. В полдень пригрело солнце, и все вдруг посыпалось, загреме­ло, зазвенело. Ветер раскачивал деревья и провода, и сосульки трескучими легкими копьями осыпали Рину ломаясь о ее шныровскую куртку.

Рина порадовалась, что рядом нет Сашки. Он бы бросался защищать ее от всякой сосульки. Рядом притормозила древняя, бахромой подгнившая ма­шина, на передней дверце которой было написано ‹‹Новая››. Рина даже стала подозревать водителя в чувстве юмора, но потом разобралась, что это дверь от совсем другой машины, с авторазборки. И ‹‹Но­вая» — это часть названия какой—то фирмы. А по­том затемненное стекло машины отъехало, и Рина увидела Лиану Григорьеву.