До последнего вздоха - Алиса Ковалевская

В комнате я была одна. О том, что Алекс был тут, напоминала только измятая постель и ставшее бурым пятно от сока на ковре.

Замотавшись в одеяло, я уткнулась подбородком в колени и смотрела на него до тех пор, пока не вошла Сабина.

— Доброе утро, — как будто ночью ничего не было. Как будто мне всё только привиделось.

Запах свежего кофе и поджаренной колбасы напомнил мне о собственной примитивности. Малявку внутри тоже заинтересовала горячая еда. От сосисок меня в последнее время воротило, но с колбасой, как выяснилось, всё оказалось в порядке.

— Ты же не откажешься от завтрака?

— Не откажусь.

Усилием я заставила себя встать и пойти в ванную. Только там смогла снять ставший ненавистным парик. Провела по волосам расчёской и не удержала стон блаженства.

— Сейчас, — дотронулась до живота. Малявке промедление пришлось не по вкусу. – Потерпишь пять минут, ничего с тобой не случится. И со мной тоже.

Когда я вернулась, Сабина уже застелила постель. Я присела на подушку возле столика и, положив на ржаную горбушку сразу два ломтя колбасы, принялась с жадностью есть.

— Сильвер сказал, чтобы я принесла тебе что-нибудь простое и вкусное, — Сабина подвинула ко мне кофе и тарелку с камамбером. Я покосилась на неё, на секунду перестав жевать.

Значит, Сильвер. Кому, как ни ему, знать, что я люблю? Чёртов сукин сын! Но за завтрак я была ему благодарна.

— Что он ещё сказал? – не сумела скрыть раздражения.

— Мне — ничего.

Я поспешила поднять взгляд. Ясно было, что сказала она так умышленно. Но пояснять Сабина не торопилась.

— Вначале поешь, — указала на поднос и сама отпила кофе из второй чашки.

Именно с кофе она у меня ассоциировалась. С чёрным, ароматным и горьковатым на вкус кофе, оставляющим бархатно-таинственное послевкусие. Настаивать я не стала. Умение ждать не было моей сильной стороной, однако вряд ли здесь и сейчас несколько лишних минут могли хоть на что-то повлиять.

— Как ты себя чувствуешь?

— Всё хорошо, — я даже смогла улыбнуться. Почти. На самом же деле повода для улыбки не было. Сделала второй бутерброд. – Расскажи мне о Сильвере.

— Справедливее бы было мне попросить тебя рассказать о нём.

— Я о нём ничего не знаю.

— О Сильвере?

— О Сильвере, — подтвердила я, мысленно добавив, что об Алексе, наверное, тоже. Разве что как это – быть женщиной, которую он по какой-то причине выбрал для себя. Преданной ему и им же преданной, но не способной на предательство. Игра слов, донельзя обнажающая мою уязвимость перед ним.

— Ты сказала, что его все боятся. Ты тоже?

— Я… — она коснулась ободка чашки, провела по нему пальцами. – Я остерегаюсь его. Возможно, в этом моя ошибка. Как знать…

Она склонила голову, глядя на свои пальцы, и серёжки в её ушах качнулись.

— Мне нечего тебе рассказать, Берта, – подняла Сабина голову. – Да тебе это и не нужно. Ты сама знаешь все ответы, я уверена, – дотронулась до лежащей на краю подноса льняной салфетки и подвинула её к моей руке. – Я обещала.

Под салфеткой лежал маленький серебристый ключ. Опустив уголок, я вернула салфетку Сабине. Она улыбнулась, взяв её. Ключ упал в карман халата, губы мои приоткрылись в тихом «спасибо».

— Я слышала, как Сильвер разговаривал с охраной, — продолжила она. – К вечеру здесь останется всего несколько человек. Будь готова. Я приду за тобой, но не рассчитывай, что всё пройдёт легко.

— Легко? – усмехнулась. Заправила за ухо прядь мешающихся волос. – Лёгким бывает только то, что дёшево стоит. Разве может быть дешёвой свобода? Как думаешь?

— Думаю, что цена свободы иногда слишком завышена. Хотя вопрос в том, что именно считать свободой.

Мы переглянулись. Я много раз думала о подобном. Свобода любить, свобода выбирать, свобода чувствовать и даже свобода быть важной, нужной: всё это оттенки. Именно Алекс раскрасил ими до того чёрное полотно моей жизни. Именно с ним я стала свободной, но сейчас мне необходимо было получить другую свободу – свободу от него. Пусть всего лишь на время.

— Это ключ от дома километрах в двадцати отсюда. О нём никто не знает, Берта.

— Что за дом?

— Дом… Каждой из нас нужна свобода, — она таинственно улыбнулась. – Я не исключение, — сказала и легко поднялась на ноги. В момент, когда она прошла мимо, на колени мне упал свёрнутый трубочкой листок бумаги. – Здесь ориентиры, по которым ты сможешь найти свою свободу. Я приду ближе к вечеру. Надеюсь, ты умеешь ездить на велосипеде?

— Только если нет других колёс, — спрятала бумажку в карман к ключу и обхватила ладонями чашку. Поднесла к губам и послала Сабине смеющийся взгляд поверх неё.

Стянув хвост резинкой, я посмотрела в зеркало. Привыкнуть к себе в таком виде было невозможно. Подняла ворот свитера и прижала к лицу.

— Только вот ты не начинай, — провела по животу. Какого бы размера ни была моя малявка, чувствовала она всё отлично. Тем более, моё настроение. Наложенный мною же запрет на мысли об Алексе продержался недолго. Первый глубокий вдох с запахом сандала послужил спусковым механизмом. Бах, и ранение навылет.

— Твой отец мерзавец, поняла?

— Девочка?

Я повернулась к остановившейся на пороге Сабине. Полчаса назад она предупредила меня, что скоро я должна быть готова. И я была готова. Если не считать ненормальное ноющее чувство в сердце и чуть тянущее внизу живота. Несколько глубоких вдохов помогли справиться и с тем, и с другим.

— Без понятия, — сказала честно. – Но мне нравится думать, что да.

— Хочешь дочь?

— От мужиков у меня всегда были одни