До последнего вздоха - Алиса Ковалевская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Одна знакомая мне недавно сказала, что иногда лучше чего-то не знать, — продолжая разглаживать фантик, задумчиво проговорила я. – Что так безопаснее. Тогда я обвинила её в малодушии. А сейчас, — подняла голову. – Сейчас понимаю, что она была права. Иногда лучше чего-то не знать, Сабина.
— Да, иногда так лучше, — согласилась она и забрала у меня пустую чашку.
На вопрос её я не ответила. И всё же ответ она получила, обе мы это понимали.
Глава 13.1
Стэлла
От оставленного мне Сабиной романа был только один толк: читая, я не имела возможности думать о чём-то другом. С тем, что удовольствие от книг получить не смогу, наверное, уже никогда, пришлось смириться несколько лет назад. Чтение оставалось пыткой, подвергала себя которой я лишь в случае необходимости. Сейчас как раз была необходимость. Острая.
Отложив книгу на постель, я задержалась взглядом на обложке. Белая лилия среди осколков льда.
— «Последний шёпот любви», — вслух прочитала я, проведя пальцами по курсиву, и вздохнула.
Сколько собирался пробыть в питомнике Алекс, Сабина не знала. Всё, что она мне сказала – приезжает он в те дни, когда привозят новых девушек. Лично оценивает их и даёт распоряжения, что делать дальше.
Мой муж лицемерный ублюдок! Какой тут может быть шёпот любви?! Какая тут может быть любовь?! Моя билась в агонии, захлёбываясь кровью, но не подыхала. Отказывалась подыхать, такая же живучая, как и я сама. Сука!
Перевернув книгу, я встала. Как раз вовремя, чтобы встретиться с вошедшим в спальню Алексом. Он сделал вид, что не замечает меня. Прошёл мимо, к столику и, кинув на него папку, скрылся в ванной. Не церемонясь, я развязала сдерживающую обложку ленту и взяла листы. Это были анкеты. На каждой фотография, метрика и краткие сведения о девушке.
Лист за листом я перебирала их, пока не дошла до последней. Снимок расплывался перед глазами. Корчащаяся в судорогах любовь выгнулась в спине с коротким вскриком и рухнула навзничь.
— И во сколько ты меня оценил? – протянула анкету вновь появившемуся Алексу.
Он продолжал игнорировать меня.
— Во сколько ты меня оценил?! – смяла анкету с собственной фотографией и швырнула на стол, поверх других. – Сколько я стою, Алекс?!
Равнодушие в его глазах стало единственным ответом на все мои вопросы. Я качнула головой, всё ещё отказываясь верить, что это правда. Проклятый шёпот любви в душе звучал так тихо, что и разобрать было не под силу, но не умолкал ни на миг.
— И как? – с горечью, со слезами в голосе. – Что значится в списке моих достоинств? Безотказность? Глупость? Что ещё? Расписал, как хорошо я делаю минет? Тебе же нравится? А как…
— Что ты несёшь?! – он так резко схватил меня за плечо, что клацнули зубы. Голова мотнулась из стороны в сторону, закружилась, комната накренилась и вернулась на место.
— Что я несу?! – у меня не было сил сопротивляться ему. Все они уходили на то, чтобы оставаться в здравом рассудке. – Пять лет, Алекс! Пять лет я каждый день верила тебе. Я готова была закрыть глаза и идти за тобой куда угодно! Я дышала тобой! Каждый твой вдох был моим, ты понимаешь?! Да я… Я себе не верила так, как верила тебе! А оказалось… Пять лет вранья. Я бы могла простить тебе всё, но вот это, — снова взяла анкеты и швырнула их ему в грудь, — никогда.
— Считаешь, мне нужно твоё прощение?
А ведь и правда. Зачем ему моё прощение. Последнее живое во мне сорвалось с шаткого верёвочного мостика и полетело в холодную пропасть с устланным осколками льда дном. Та самая белая лилия. Душа ли это была? Надежда? Нежность? Да какая разница?! Только шёпот любви всё равно не затихал. Звучал внутри шумом волн, шелестом листьев в ночном саду, перебором гитарных струн.
— А что тебе тогда нужно? Что тебе нужно было от меня все эти пять лет? Зачем, Алекс? Или… Не Алекс? Сильвер?
Чем сильнее меня трясло, чем неистовее захлёстывали меня эмоции, тем он становился отчуждённее. Анкеты сломанным веером разлетелись вокруг нас, на столе осталась только смятая. Та, на которой значилось моё новое имя, мой рост, цвет глаз и возраст. Всё насквозь фальшивое, как и жизнь, как и моя изломанная вера.
— Ты можешь называть меня, как тебе угодно, — толкнул он меня от себя. – Можешь считать меня, кем хочешь. Но нужно мне от тебя было всегда одно.
— И что же?
— Ответь на этот вопрос сама, — он прошёлся прямо по листам. Злой, как чёрт, хотя тому, кто не знал его, он мог показаться спокойным.
В гробу я видела это его спокойствие! Вздувшиеся вены, натянувшиеся жилы, опасный серебристо-стальной блеск глаз. Хоть что-то в нём за наше теперь уже кажущееся фарсом «вместе» я выучила. Потёрла плечо. Алекс скинул рубашку на пол и приказал:
— Убери бардак.
— Я тебе не служанка.
— Одно моё слово, и ты не то что служанкой, цирковым пуделем станешь.
Ничего ему на это не ответив, я вскинула голову. Смотрела долго, до тех пор, пока он не повернулся. Только после того, как наши взгляды встретились, присела и стала собирать анкеты. Складывала одну поверх другой, стараясь не вчитываться в отпечатанные строчки. Но как на зло, обычно с таким трудом складывающиеся буквы превращались в слова, слова – в предложения. Почти все фотографии были постановочными, девочки – обнажёнными. Исключение составлял, так называемый, «неформат», к которому относилась и я.
— Тебе не мерзко от самого себя? — подошла и, перед тем как подать Алексу анкеты, подняла с пола рубашку.
Анкеты он не взял – взглядом указал на
