В постели с врагом - Нэнси Прайс

КУКОЛКА,

ТЕБЕ НЕ СКРЫТЬСЯ ОТ МОЕЙ ЛЮБВИ.

Я ВОЗЬМУ ТЕБЯ, И ТЕБЕ ЭТО ПОНРАВИТСЯ.

Горячая вода помогла ей расслабиться. Она долго не выходила из душа. Борода, усы, летний костюм ждали, чтобы еще один день охранять ее, пока она не вернется в Сидер Фоллз.

Сейра зевнула, выключила свет и приоткрыла шторы, чтобы видеть приют, в котором по другую сторону неширокого шоссе спала ее мать. Неосвещенная сторона была почти пуста. Только какой-то человек переходил от машины к машине, записывая что-то в блокнот. Полицейский, наверное. Она ничего не оставила в машине, дверца водителя не запиралась.

В комнате ее матери было темно.

Сейра опустила шторы, легла и вздохнула. Ей снился Сидер Фоллз. Потом ей приснилась женщина, которая делала то, что ей нравилось, а небо над Сейрой заполнило огромное женское лицо. Позже в ее снах появился Бен, и она улыбалась во сне, а рядом лежали костюм, рубашка, борода и усы.

Мартин тихо прошел мимо окна Сейры и осторожно открыл дверцу следующей машины. При свете маленького фонарика он прочитал: Бенджамин Вудворт, 2309, Тремонт-стрит, Сидер Фоллз, Айова, 50613. Он оставил дверцу приоткрытой.

Следующая машина тоже оказалась не запертой. Харли Фендстром, 18905, Строберри Лейн, Омаха, Небраска.

Мартин не стал захлопывать дверцу. Он пробрался в свой угловой номер.

Постояльцы появлялись иногда совсем поздно. Каждую ночь он дежурил у окна до рассвета и беспрерывно почесывал свою двухнедельную щетину. Она ужасно чесалась.

Почти две недели Мартин старательно записывал номера каждой машины, остановившейся перед мотелем или Центром для престарелых, каким бы дурацким не казалось ему это занятие. Может, Сейра и научилась плавать, но это еще не значит, что ей удалось добраться до берега. Вполне вероятно, что она утонула, оставив тем самым за собой последнее слово.

Он подкрасил свою новую бороду так же, как он выкрасил волосы. Если он будет в темных очках, Сейра никогда не узнает его. По крайней мере до тех пор, пока не будет уже слишком поздно. Он чертыхался и следил за каждым посетителем Центра. Порой ему казалось, что он больше не существует. У него не было жены, не было работы, его искала полиция, а он сидел здесь и следил за кем-то давно утонувшим. Он следил за каждым новым приезжим, если тот оставлял машину возле Центра или у мотеля. Сейра вполне может попросить кого-нибудь навестить ее мать. Вполне возможно, это будет тот, с кем она теперь живет. Она захочет дать знать своей матери, что она жива, но по телефону она звонить не будет. Хло никто никогда не звонил. Письмо послать она тоже не решится.

Если машина оставалась на ночь не запертой, он записывал все данные.

За это время он накопил информации больше чем достаточно, он уже не мог видеть свой мотель, и его тошнило от гамбургеров. Он продолжал много пить. Но полиция еще не напала на его след. А может, эта сука вовсе и не обращалась в полицию. Кроме того, они могли предположить, что он утонул.

Он составил описание всех, кто посещал Крейджи Корт. Нянечка в регистратуре сказала ему, что с тех пор, как утонула Сейра, ее мать не получала писем, никто ей не звонил и не навещал ее.

Каждый день он проверял, не звонил ли кто Хло Грей и не было ли у нее посетителей. Он знал, что Сейра обязательно придет сама или пришлет кого-нибудь.

Мартин сидел, наблюдал, ждал, ругался, разговаривал сам с собой и пил, пока его голова не становилась огромной, как тыква.

По мере того, как шло время, ему все чаще начинало казаться, что он видит Сейру: под большим деревом, сидящей в углу его комнаты. Иногда ему казалось, что она в постели рядом с ним, вся распухшая и разлагающаяся, и, когда он пытался заняться с ней любовью, он натыкался на кости, покрытые слизью.

Спал он только при свете.

Он подождет. Она должна появиться. У него были деньги, время и пистолет.

32

Сейре не спалось, хотя в номере было прохладно и тихо. Ha той стороне улицы на узкой кровати лежала ее мать. Может быть, она думала о своей дочери Сейре, которая утонула.

Она лежала без сна почти до рассвета. Ей очень хотелось прямо сейчас броситься к матери, обнять ее, сказать, что ее дочь жива. Но в Крейджи Корт так рано не пускали.

Она встала, приладила бороду, усы и брови, надела бандаж, парик. Теперь рубашку, галстук, костюм, носки и туфли. Она посмотрела на себя в зеркало. Нахмурившись, в свете лампы на нее смотрел мужчина. Он был ее защитной оболочкой, ее маскировкой.

Бородатый молодой человек вышел из отеля и забросил свой чемодан в багажник. Дверца водителя была приоткрыта. Он остановился и некоторое время стоял, глядя на нее, затем осмотрел машины, стоящие перед мотелем, перешел через шоссе и проверил машины, стоящие у Крейджи Корт.

«Забавно», — подумал Мартин.

Бородатый мужчина вернулся в мотель. Вероятно, чтобы расплатиться.

Бородатый вышел из мотеля и направился к круглосуточно открытому ресторану, расположенному чуть дальше по улице.

Мартин посмотрел ему вслед, почесал бороду и зевнул. — Нет, — сказала официантка молодому человеку. — До половины восьмого даже и не думайте попасть в Крейджи Корт.

Сейре осталось только заказать завтрак, а тем временем просмотреть газету. Официантка заметила, что невысокий молодой человек с бородкой пошел в сторону шоссе.

Мартин тоже наблюдал за ним. «Какого черта, — подумал он. — Пожалуй, стоит немного прогуляться и посмотреть, куда это собрался бородатый малый». Он сунул ноги в туфли.

Сейра свернула на шоссе. Она узнавала каждую ложбинку, каждую рощицу, хотя предрассветный мрак еще окутывал землю. Песок и гравий поскрипывали под ногами. Она шла быстро.

Мартин держался поодаль от бородатого малого. Он едва различал его на фоне темной обочины.

Сейра поднялась на холм. Перед ней была их ферма! Ей показалось, что она вскрикнула. Она бежала по заброшенной дороге, вдоль которой росли деревья, мимо развалившегося амбара. Ей не нужен был свет, чтобы увидеть навес над крыльцом, по которому она ползла вслед за Джо. Она узнала его очертания на фоне звездного неба. Рядом возвышалась темная крона старого клена, по которому они спускались на землю, а из окна гостиной, где сидела их мать, лился неяркий свет. Доски на окне заднего крыльца были прибиты кое-как. Она легко отодрала их, подняла окно и забралась в дом.

Сейра зажгла спичку. Перед ней была до мелочей знакомая кухня ее матери. Воспоминания, как мотыльки, закружились вокруг слабенького огня. Спичка погасла.

Мартин взбирался на холм, почесывая свою бороду. Малый, очевидно, скрылся за холмом.

Сейра двигалась в темноте на цыпочках. Приглушенный звук ее шагов отдавался в холле, где Джо держал в клетке своих хомяков. Она остановилась в дверях гостиной. Вокруг стояла мертвая тишина. Что-то заскреблось в стене рядом с Сейрой. Может, мышь поворачивалась во сне?

Мартин взобрался на холм. Дорога делала здесь крутой поворот. Бородатого парня нигде не было видно.

Сейра вспомнила ели, защищавшие дом с северной стороны. Они росли прямо перед окнами, и в доме всегда было сумрачно, даже летом, когда поля кукурузы плавились в полуденной жаре.

Ступени лестницы, ведущей на второй этаж, заскрипели под ногами Сейры. У каждой был свой голос, и она помнила их все. Коридор на втором этаже был узкий и темный. Но рассвет уже приближался, и первый слабый свет падал из открытой двери ее спальни. Стена спальни под ее рукой была холодной и неровной. Она различила дешевенький детский столик в углу. Слезы навернулись ей на глаза. Она потянула на себя маленький выдвижной ящик. Он был пуст, но она вытащила его полностью и зажгла спичку. В самом конце ящика что-то лежало. В руках у нее оказался конверт. Так они с матерью хранили семена. Она положила его в карман. В затхлом воздухе стоял запах погасшей спички.

В свете зари Мартин спустился с холма. Вокруг не было ни душа Позади тянулось пустынное шоссе.

— Черт! — пробормотал Мартин и огляделся Сейра обошла остальные спальни и пошла вниз. Возле кухонной двери на стене были прибиты крючки для плащей, шарфов и шапок. Она ощупала стену, но кто-то уже забрал их.

Из-под двери столовой сочился свет. Сейра распахнула дверь.

Комнату нельзя было назвать пустой или темной.

Она напоминала сцену, освещенную зеленоватым светом, пробивавшимся сквозь ветви елей. Окна не были забиты. Густые еловые ветви прижимались к стеклу. В лучах рассвета на них блестели капли росы.

— Черт! — снова пробормотал Мартин и повернулся, намереваясь вернуться в город. Он поднялся на вершину холма. Грязная проселочная дорога вела к заброшенному дому. Он немного прошел по ней. На земле был отпечаток мужской ноги.

Сейра вошла в столовую. В середине пустой комнаты стоял игрушечный детский домик. На картонной плите стояли жестяные кастрюлька. Вместо ножей и вилок на столе лежали щепочки. На кроватке отдыхали две старые куклы. Глаза одной были закрыты, другая таращила свои нарисованные голубые глазки.