Право на творчество. Судьбы художниц Российской империи - Надежда Дёмкина

медалью и потому могла поступать даже в Санкт-Петербургский университет, но выбрала художественную карьеру. Сначала Магда посещала курсы рисования при Обществе поощрения художеств, а в 1906 году, когда ей было 17, пришла на занятия в знаменитую «Башню» около Таврического сада. В то время Академия художеств уже перестала быть оплотом истины для начинающих художников, и молодежь искала более современную систему образования в живописи. Для Нахман и десятков других учеников и учениц такой школой стала студия Елизаветы Званцевой, где преподавали Лев Бакст и Мстислав Добужинский, а с 1910 года, после отъезда Бакста, стал править Кузьма Петров-Водкин.

Сохранилась сделанная Нахман зарисовка итоговой выставки работ учеников школы 1910 года — ценнейшее свидетельство очевидца. И серия карандашных силуэтов соучеников и посетителей, где видно, как молодая художница владеет линией: простым карандашом выразительно переданы характерные особенности каждого. Бакст был очень доволен этой выставкой, а Илья Репин, пронесшись по ней ураганом, написал разгромную рецензию со знаменитыми словами: «Красят организмы, как заборы»[99]. Мэтр так и не смог принять новых течений в искусстве…

В школу Магда пришла с подругами по Обществу поощрения художеств, все вместе они называли себя «квартет». У них получилось пронести дружбу сквозь годы, войны, перевороты, они продолжали переписываться, даже когда революция разбросала их по разным городам и странам.

В воспоминаниях об учебе Юлия Оболенская пишет: «Нахман очень ярко проявляла се6я в школе. Она отличалась чрезвычайной нервностью и остротой цвета и некоторой вычурностью рисунка, которую ее товарищи почему-то называли „гиацинтами“»[100]. Бакст даже приобрел одну из работ Магды со студенческой еще выставки 1910 года. Он требовал от учеников ежедневной работы, без пропусков и каникул.

«Как работали вместе, так вместе и выходили из школы. Отправлялись бродить по городу в поисках интересных вывесок или кустарных игрушек, к которым влекла нас их примитивность… Ездили вместе за город, все время ища живописных впечатлений… Следили за выставками, симфоническими концертами, театральными постановками, докладами, вечерами поэтов» — так описывала Оболенская их совместное времяпрепровождение в те годы[101]. Содружество учеников и учениц Бакста она называет «созвездие Leo».

В Государственном музее изобразительных искусств Республики Татарстан сохранилась картина Магды «Крестьянка», созданная в 1916 году: женщина в холщовой рубахе и длинной юбке сидит на переднем плане, ее поза свободна, глаза прикрыты, она отдыхает. Позади — среднерусский пейзаж с церковью, поля, лиственный лес или сад, полный переливов зеленого цвета, сквозь который мерцает летнее солнце. Видно, как принципы, которым учил молодых художников Петров-Водкин, переплавляются здесь во что-то свое.

Летние месяцы подруги Оболенская и Нахман проводят в Коктебеле, где знакомятся с целым племенем поэтов, художников, писателей, актеров и музыкантов, гостивших в доме Максимилиана Волошина и его матери Елены Оттобальдовны, которую все звали Пра (от слова «праматерь»). Пеструю компанию именовали «обормотами» — это словечко стало как бы паролем в солнечную, яркую, наполненную искусством и шутками жизнь на берегу Черного моря.

Магда Нахман. «Крестьянка». 1916 (?)

Холст, масло. Государственный музей изобразительных искусств Республики Татарстан

Встречать восход солнца, ходить в пешие походы по горам, кататься на яхте, играть в теннис, а еще — ставить спектакли и живые картины, искать на галечном пляже полудрагоценные камни, заниматься гимнастикой и писать на спор стихи, купаться в Тихой бухте — таковы были обычные занятия волошинских гостей. Мужчины одеты в хитоны и сандалии, женщины носят шаровары, не надевают шляп и загорают дочерна, эпатируя публику, так называемых нормальных дачников. У племени обормотов даже был свой гимн:

Седовласы, желтороты —

Все равно мы обормоты!

Босоножки, босяки,

Кошкодавы, рифмоплеты,

Живописцы, живоглоты,

Нам хитоны и венки!

От утра до поздней ночи

Мы орем, что хватит мочи,

В честь правительницы Пра:

Эвое! Гип-гип! Ура![102]

Вместе с другими художниками — Константином Кандауровым, Константином Богаевским, Максимилианом Волошиным — Юлия Оболенская и Магда Нахман ходят на этюды, вдохновляясь яркими красками крымской природы. В общем коктебельском альбоме подруги рисуют портреты новых друзей, причем рисунки Магды и Юлии часто без подписей и довольно трудно понять, кто где автор… Впрочем, благодаря литературному дарованию Юлия в компании обормотов пользуется большей популярностью. Магду же среди них прозвали Тишайшей. Она вслед за Маргаритой Волошиной-Сабашниковой начинает интересоваться антропософией и читает книги Рудольфа Штейнера.

Тем летом Магда написала портрет Марины Цветаевой — единственный прижизненный живописный портрет поэтессы, выполненный с натуры. Картину художница подарила Марине и Сергею. На портрете лицо Цветаевой в обрамлении знаменитого вьющегося каре удачно оттеняется темным платьем и оранжевым фоном. Поэтесса не смотрит на зрителя, ее глаза будто устремлены в себя, она погружена в творческий процесс, ведь волшебство создается внутри.

Кроме того, Нахман сделала эскиз к портрету Сергея Эфрона, закончив его уже осенью в Москве. К сожалению, картина сохранилась только на фотографии, где запечатлена комната Анастасии Цветаевой, в московском Доме-музее М. И. Цветаевой висит современная реконструкция. Магда пишет также портреты Пра и Кандаурова.

В следующем году работы Оболенской, Нахман и других учениц званцевской школы участвуют в организованной стараниями Кандаурова художественной выставке «1915 год». Петербурженок не устраивают скандалы с футуристами, которые затмевают саму живопись, но эстетические споры пока еще не приводят к расколу — выставка проходит успешно.

В 1916 году Магда переезжает в Москву. Она снимает квартиру в Сивцевом Вражке и приглашает к себе в соседки сестер Эфрон, Веру и Лилю, подруг по Коктебелю. Дальше их, как и всю страну, ждут трудные годы, когда никто толком не понимает, что происходит и что делать. Лишившись благополучной жизни, Магда пытается заработать на хлеб, берется за любую работу. В квартире между подругами вспыхивают ссоры — причиной скорее общее отчаяние и паника, чем реальные противоречия. От конфликтов и безденежья девушка уезжает из Москвы в надежде на обещанную должность художника. Но работы нет; Магда едет к сестре во Владимирскую область — и на долгие месяцы оказывается в западне. Уехать оттуда она не имеет права, так как у нее нет официальной работы в Москве (или где-либо еще). Чтобы выжить, она устраивается в управление лесохозяйства в Ликине. Материалов для творчества почти нет — как и культурной жизни в деревне; Магда живет с родными, но невероятно тоскует по прошлым возможностям, по друзьям, по искусству.

«Стараюсь не думать о будущем. Рисовать хочется, но нет времени из-за огорода и службы, т. к. каждый день до вечера полем картошку и поливаем огород.